Образ Морвены переливался и размывался; она коснулась пальцем левого глаза, и он широко раскрылся. Но, к счастью, он был бессилен, его кроваво-красный цвет превратился в серебряный.
Она начала петь. Были ритм, интонация и рифма, песня была наполнена страшной силой. Я попытался встать, но не смог. Я осознал, что делает дочь Дьявола, слишком поздно. Эти древние слова были проклятием, мощной магией, которая подрывала нашу силу и волю.
Краем глаза я увидел, что Ведьмак как то смог подняться на ноги. Он откинул плащ и полез в карман. Затем он швырнул что-то прямо в образ — что-то белое из правой руки и темное из левой: смесь соли и железа. Но сработает ли это — нашего врага в комнате вообще не было.
Пение сразу прекратилось, и изображение исчезло так же внезапно, как гаснет пламя свечи. Я почувствовал облегчение и, пошатываясь, неуверенно поднялся на ноги. Ведьмак устало покачал головой.
— Близко, — сказал Аркрайт. — В какой-то момент я подумал, что с нами покончено.
— Да, с этим не поспоришь, — сказал Ведьмак. — Я никогда не сталкивался с такими сильными ведьмами. Я думаю, это из-за крови Дьявола, которая течет в ее жилах. Для Графства будет лучше, если мы с ней покончим. Но теперь мы должны бодрствовать всю ночь. Если она повторит попытку, то она может убить нас во сне.
Мы сделали, как сказал Ведьмак, но сначала я снова развел огонь и оставил дверь печи открытой, чтобы стало теплее. Мы зажгли еще две свечи, чтобы в комнате было светло до утра. Я заполнил карманы солью и железными опилками, так что теперь у меня было мощное оружие против тьмы. Никто ничего не говорил. Я покосился на Алису, но она смотрела вниз и выглядела испуганной. Ведьмак и Аркрайт были мрачными, но я задавался вопросом, что они чувствовали. В конце концов, кто мог противостоять той силе, которой владел Дьявол? Что касается Аркрайта, то он, должно быть, раздумывал над предложением Морвены.
Первое, что предупредило меня об опасности, была тишина. Я ничего не слышал. Вообще ничего. И я был не в состоянии двигаться. Я сидел на полу, как и раньше. Я попытался повернуть голову и посмотреть на Алису, но мое тело перестало мне повиноваться. Даже рот не мог открыть.
Я попытался вдохнуть, но ничего не получилось. Что если мое сердце перестанет биться? Умер ли я?
Но потом я вспомнил, что такое уже было — на барже, когда мы путешествовали к Кастеру, а Дьявол был в обличье лодочника. Я понял, что случилось — Дьявол остановил время для себя.
Я услышал шум в дальнем углу комнаты: стук и шипение. Они повторились еще два раза.
Вдруг я почувствовал запах дыма. Дерево горит. Половые доски. А потом я заметил, что, хоть и все вокруг остановилось и казалось замороженным, он двигался. Дьявол.
Я не мог его видеть — он был невидим — но я разглядел его следы, которые вели прямо ко мне. Каждый раз, когда он наступал на доску, на ней оставался след, раздвоенное копыто, который сначала светился, шипя, а потом темнел. Покажет ли он себя? Эта мысль была ужасной. По Грималкин я бы не сказал, что она вдохновилась его появлением на Хэллоуине.
Ожидания не оправдались, к счастью — он стал видимым, но не серым или серебристым, а принял другое обличье. Но это был не призрак. Дьявол вновь принял облик Мэтью Гилберта. Мертвый лодочник стоял передо мной таким, каким я его впервые увидел; он улыбался той же доброжелательной и уверенной улыбкой.
— Ну, Том, — сказал он, — как я уже говорил в прошлый раз, разница между другом и злодеем всего одна буква. Кем же я стану для тебя? Это выбор, который ты должен сделать в ближайшие несколько минут. И от решения зависит не только твоя жизнь, но и судьба трех твоих товарищей.
Глава 27
Cделка
— Двигай головой, если хочешь, — сказал Дьявол с улыбкой. — Так будет легче. Ты сможешь лучше все рассмотреть, и я не хочу, чтобы ты это пропустил. Так кто? Друг или враг?
Сердце в груди забилось быстрее, и я глубоко дышал. Я слегка повернул голову, чтобы убедиться, что с Алисой все в порядке. Она не сдвинулась с места и молчала, но глаза расширились от страха. Могла ли она тоже видеть Дьявола? Но она все еще заморожена во времени как Ведьмак и Аркрайт. Только я и Дьявол могли двигаться, но у меня не хватило сил, чтобы подняться на ноги. Но я открыл рот и обнаружил, что могу разговаривать. Я повернулся к Дьяволу и ответил.
— Ты тьма, ставшая плотью. Ты никогда не будешь мне другом.
— Не будь так уверен, Том. Мы ближе, чем ты думаешь. Гораздо ближе. Веришь или нет, мы знаем друг друга очень хорошо. Каждый задает себе вопрос хоть раз в жизни. Некоторые находят ответ быстро и больше об этом не думают. Некоторые верят. Некоторые являются скептиками. Некоторые обсуждают этот вопрос всю жизнь. Да, Том, это тот вопрос. Веришь ли ты в Бога?
Я верил в свет. Но что касается Бога, то я не уверен. Но мой папа верил, и, возможно, в глубине души, Ведьмак тоже верил. Он, конечно, не верит в старика с белой бородой, божества Церкви.
— Я не уверен, — честно ответил я.
— Не уверен, Том? Да ведь это же ясно, как нос на твоем лице! Разве Бог бы позволил столько зла в мире?" — продолжал Дьявол. — Болезнь, голод, нищета, смерть и война — вот все. Позволит ли Бог идти войне? Конечно, нет — поэтому он просто не может существовать. И все эти церкви, все эти набожные люди являются заблудшими душами. И все ради чего? Ничего! Их молитвы направлены в пустоту.
Но если мы будем править, мы сможем изменить мир к лучшему. Так что скажешь? Поможешь сделать мир лучше, Том? Будешь ли ты на моей стороне? Мы могли бы многого вместе достичь!"
— Ты мой враг, — сказал я. — Мы никогда не сможем работать вместе.
Вдруг я начал дрожать от страха. Я вспомнил "путы", о которых мне рассказывал Ведьмак — о том, что ограничивает власть Дьявола. Дьявол хотел, чтобы я присоединился к нему, но при этом он не сможет править до конца мира. Если он убьет меня сам, то останется здесь только на столетие. Так что он будет делать — убьет меня, потому что я отказался?
— Иногда очень трудно править, Том, — сказал Дьявол, подходя ближе. — Иногда надо принимать решения, которые принесут боль. Ты отказался от предложения и не оставил мне выбора. Ты должен умереть, чтобы я смог улучшить мир. Моя дочь ждет тебя на болоте. Там мы должен убить или быть убитым.
Так он решил позволить своей дочери меня убить. Так все ограничения исчезнут, и он останется здесь, достигая власти.
— Она против меня? — возразил я. — Нет! Я не пойду туда. Пусть она придет ко мне сама.
Я знал, что на болоте она сильнее; из-за кровавого глаза. Я буду беспомощен — она расправится со мной за несколько секунд. Вырвет горло как лодочнику.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});