Читать интересную книгу Семь ангелов - Николай Усков

Огромная перекладина ухнула ниоткуда, обращая в пыль игрушечные стены и башенки. Из той же космической темноты на нее опустилась рука. Изможденная, с набухшими венами. На запястьях чернели следы от веревок, словно реки, полные запекшейся крови. Далее, сколько хватало глаз, простиралась низина ладони, испещренная линиями, глубокими, как овраги. Вот маленький бугорок – место, где пересекаются линии сердца и головы. Сейчас сюда вонзится гвоздь. Кен увидел четырехгранную башню – колокольню собора Пречистой Девы, – вспарывающую острыми ребрами кожу, разрывающую мышцы и сухожилия. Хрустнули кости, горячая как лава кровь брызнула в лицо. Алехин вздрогнул и проснулся.

Если бы главный редактор открыл глаза мгновением раньше, то заметил бы у противоположной стены человека. Он стоял в нерешительности, раздумывая, как ему поступить. Потом тихо, на цыпочках, растворился в темноте дверного проема. Так что когда Алехин очнулся, перед ним простиралась совершенно пустынная зала, залитая лунным светом. Кен проглотил слюну и мотнул головой. Видение креста было настолько реальным, что его мутило. Тем не менее он заставил себя снова закрыть глаза и мысленно вернулся наверх, на 45-метровую высоту, туда, где к кресту была прибита табличка «Iesus Nazarenus Rex Iudeaorum». Над головой в мягком лунном сиянии проносились бледные облака. Алехин осторожно глянул вниз. Между двумя башенками, венчавшими ворота апостолов, крест уходил под землю. Вероятно, «святая святых» – пересечение перекладин мистического креста – должна быть севернее капеллы Петра и Великой Аудиенции, возможно, под большим двором. Алехину понравилась эта идея. Когда-то на месте большого двора находилась Аудиенция папы Иоанна XXII. Ее снесли еще при Бенедикте XII, когда началось строительство современного Авиньонского дворца. Но не исключено, что под землей остались подвальные помещения.

Контуры старой Аудиенции Иоанна XXII были вскрыты археологами. Именно там Кен сидел сегодня с Антуаном и Ксантиппой. Под настилом, который служил сценой Авиньонского театрального фестиваля, возможно, и спрятаны сокровища, заключил Алехин. Тут он спохватился, что совершенно потерял своих спутников. Кен набрал Пылкую. Номер оказался недоступен. «Айфон сдох», – решил главный редактор.

Место не установлено

Севастьянов сидел на балконе, пил розовое вино и курил сигару. Все складывалось как нельзя лучше. Он удовлетворенно отметил, что именно авиньонская тайна помогла ему решить этот сложнейший вопрос. Не будь ее, он бы несомненно стоял на месте. Теперь все сошлось. Климов убит Иваном, Иван похитил у него «карту сокровищ», потом его самого отравили, вероятно, чтобы не платить по счетам. Преступник рассчитывал, что сокровища у него в руках, но выяснилось, что Лиза обладает копией с духовной Климента. Злодей устранил и ее. Ему нужно было выиграть время и найти клад раньше, чем духовная будет опубликована.

– Чудесно, просто чудесно, – прошептал Севастьянов. Он вернулся в комнату, сел за стол красного дерева и начертил на листке бумаги знак «икс». Это первый «хуй его знает», – сообщил он в пустоту, – убийца Ивана и Лизы. – Рядом он вывел другой «икс», поменьше. – А это второй «хуй его знает», – тот, кто напал на Алехина в парке климовской виллы. Едва ли это одно и то же лицо. Хотя… – Севастьянов встал и принялся ходить по комнате, – нет, слишком изощренно. Убивают просто. Люди всегда убивают просто, – назидательно сообщил он столу и стульям. «Итак, первый «икс» – это человек, который хорошо знал Климовых, особенно Ивана, – Севастьянов сжал кулак и выкинул мизинец. – Это раз. Ему было известно нечто, ради чего Иван сможет пойти на огромный риск. Это два. Ивану срочно нужны были пять миллионов евро, – Севастьянов отогнул средний палец. – Ах, я осел! – вскрикнул он. – Ну, конечно!»

Петр Евгеньевич стал рыться в папке, лежавшей на столе, там имелась распечатка акта о приобретении Климовым недвижимости в Авиньоне, несколько фотографий Ивана с какими-то людьми, Севастьянов на секунду задержался на одной из фотографий:

– Ах, мой махаон! Где же ты летаешь? – мечтательно пропел он. Полковник поднялся, потом сел. Еще раз прочел акт о приобретении Климовым дома в Авиньоне.

– Получается, что Алехин находится в опасности, – отметил Петр Евгеньевич. – В смертельной опасности. Крайне опрометчивый поступок – ехать так вот в Авиньон, – полковник взял айфон и набрал Кена.

Механический голос ответил, что абонент находится вне действия сети.

Севастьянов отыскал другой номер и через секунду принялся диктовать:

– Срочно свяжитесь с комиссаром криминальной полиции Комндомом. Мне надо с ним встретиться. Объясните ему, кто я, чтобы не было вопросов.

– Есть, – ответила трубка.

– Спецгруппу на низкий старт. Координаты сообщу дополнительно. – Севастьянов был так увлечен, что забыл сбить пепел с сигары. Сизые хлопья упали на одну из фотографий. На ней был запечатлен Иван в объятиях какой-то сисястой особы. На этот раз оба были без всего. – О времена, о нравы, – устало констатировал многоопытный опричник.

Авиньон, папский дворец

Алехин набрал Пылкую. Номер оказался недоступен. «Айфон сдох», – решил главный редактор. У него заряд тоже был в красной зоне. Высокотехнологичная игрушка всегда разряжалась быстро. Пришлось идти обратно. Кен прошел знакомой дорогой и вдруг приметил небольшую нишу с кованой дверью в глубине. «Как я мог ее не заметить раньше?» – удивился он. Главный редактор подергал ручку. Дверь была заперта.

– Я боюсь! Я его видела! – услышал он сверху клокочущий голос Ксантиппы. – Увези меня отсюда! – Пылкая явно была на грани истерики

– Сюда! – бешено заорал Алехин. – «И якорь обретешь!» – На металлической двери был отчеканен небольшой якорь. – Мне нужны ключи!

– Я видела привидение! – вопила откуда-то из толщи стен Ксантиппа.

Антуан появился первым. Он был собран и спокоен:

– Во дворце несомненно кто-то есть.

– Я нашел дверь. Скорее! – Алехин выхватил у Антуана ключи и стал лихорадочно их перебирать.

– Полагаю, мы находимся где-то около лестницы, которая ведет в школу теологии. Она непосредственно под Великой Аудиенцией, – сообщил Антуан, снисходительно наблюдая за суетливыми движениями Кена.

– Позвольте, – он вернул себе связку ключей, потом что-то буркнул, выбрал один из них и вставил в замочную скважину. – Черт, это не он, смотрите – тут есть ключ с биркой obscur, то есть неизвестный.

Дю Плесси попробовал его – дверь поддалась. Затаив дыхание, друзья вошли внутрь. Сразу после порога шли крутые ступени вниз.

– Смотрите, тут что-то написано! – вскрикнула Ксантиппа. Полустертые буквы еще хранили крупицы красной краски. Слева на уровне глаз можно было прочесть: scala sancta.

– Святая лестница – вот он, вход в «святая святых»! – воскликнул Антуан. Друзья добрались до конца и оказались в просторной зале, заваленной какой-то рухлядью: сломанными офисными креслами, прожекторами, коробками.

– Ничего… – разочарованно выдохнул Алехин. Антуан стал отодвигать коробки:

– Пожалуйста, посветите мне.

– Якорь! – взвизгнула Ксантиппа. – Мамочки, якорь! – Действительно, к стене был прислонен огромный ржавый якорь. На нем висели пластиковые пакеты с надписью Auchan. – Я первая увидела!

– Боюсь, этот якорь не имеет отношения к нашей истории, – скептически отметил Антуан, – ему не больше 40 лет.

Алехин закурил и сел у стены рядом с маленьким столиком, на котором громоздились жестяные банки с гвоздями.

– Хорошая новость. Мы несомненно находимся в «святая святых». Якорь, который погружает в глубины, уже был. Он выдавлен на двери, ведущей в это помещение. Мы в тупике, поэтому – плохая новость. Сокровища находились здесь, и их давно обнаружили. Возможно, еще во времена Французской революции, когда дворцом завладела чернь. Или позднее. В период Третьей республики, когда здесь квартировали военные. В капелле святого Петра они, кажется, фехтовали, а в Великой Аудиенции – держали лошадей. Не исключено, что тут у них была гауптвахта.

– Глядите, – дю Плесси бесцеремонно тыкал пальцем в Алехина.

– Что?

– Ваш дым сносит к стене. Там есть щель.

Сизая струйка дыма слегка дрожала и изгибалась. Кен вскочил и стал осматривать стену, но ничего необычного не обнаружил. Чтобы снять напряжение, он машинально подвигал жестяные банки по столешнице. – Здесь, очевидно, была вотчина слесаря.

Вдруг столешница накренилась. Банки с грохотом полетели на пол: дзын, дзын – стукнулись они о камни; дзин, дзин, дз-и-и-н – высыпались гвозди. Там-да-дам-дзан – потерявшая равновесие столешница последовала за своей ношей. «Тан-тан-тан», – ответило эхо. Алехин хотел было вернуть столешницу на место, но заметил, что держалась она на одной довольно толстой железной ножке, вмурованной в стену. Между ножкой и кладкой было спрятано несколько номеров порнографических журналов. «Саманта знает, как сделать погорячее» – сулил вынос на обложке. На ней с трудом помещалось тело пышной блондинки с влажными персями. Антуан потрогал верхнюю часть железной ножки и сказал: «Спилена, причем довольно давно».