Наша хозяйка Ольга Васильевна Скора раздобыла где-то клюквы и сахарина: Сашке сейчас есть не хочется, только пить. Почти у всех ребят цинга. Привезли врача. Но что он может сделать? Прижигает десны какой-то кислотой, но это мало помогает. Свежих бы овощей сейчас, но зелени пока нет. Когда удается какими-то судьбами раздобыть лука, выдаем его самым тяжелым.
Но март на исходе, скоро сойдет снег, зазеленеет трава, а там, глядишь, и свежий щавель появится, салат, лук, и здоровье бойцов пойдет на поправку. Радист Атякин после тяжелой болезни встал на ноги. Связь с Центром, хотя и нерегулярная, но была. От Шарого из-под Бобруйска поступали свежие разведданные. Важнейшие из них передавали Хозяину. Островскому в период с 26 марта по 5 апреля обещали прислать груз. Вот радость была бы!
Груз грузом, разведка разведкой, но теперь у нас имелся запас взрывчатки, и мы решили идти на железную дорогу. Вызвались на это дело почти все, пришлось отбирать наиболее опытных.
30 марта я сформировал группу подрывников. В нее вошли Чупринский, Смирнов, Стенин, Суралев, Никольский, Арлетинов. Состав группы был не случайным. К тому времени мы очень подружились с Титом Чупринским. Он был хорошим товарищем, простым, искренним, готовым всегда поддержать тебя в трудную минуту Крепко дружили между собой и два Николая - высокий Кадетов и маленький Кашпоров. Лева Никольский и Костя Арлетинов не могли жить друг без друга - куда один, туда и другой.
Позавтракали и, не задерживаясь, выехали в Копаткевичи. Там оставили подводы, на лодках переправились через реку Птичь, а за рекой, в деревне Слободка-1, взяли новые подводы. Не доезжая до железной дороги 6-7 километров, отпустили возчиков и пошли дальше пешком.
До Слободки с нами ехала и группа Максимука. Там она отделилась с тем расчетом, чтобы выйти к железной дороге западнее нас. Мы же решили идти к деревне Мышенке, где Чупринский уже сделал одну неудачную попытку.
В конце марта в Москве еще лежит снег, бывает, прихватывает довольно крепкий морозец, а здесь, в Белоруссии, снег сошел даже в лесу. По влажному мху через дремучий сосновый бор идти одно удовольствие К утру следующего дня вышли к завалу. Дальше, до самого полотна, полоса шириной метров сто, полностью очищенная от леса и кустарника. Движение налажено, хотя поезда проходят и не часто. Впереди паровоза немцы прицепляют две-три платформы с балластом, охрана эшелона в заднем вагоне. Пути сильно охраняются. Несколько гитлеровцев двигаются гуськом вдоль полотна на расстоянии 10-15 метров друг от друга. Сначала в одну сторону, затем - через тридцать минут - в другую, и так беспрерывно.
Решили на этот раз действовать неоднократно проверенным способом: подсунуть заряд в самую последнюю минуту перед подходом поезда. Стало быть, надо найти надежное укрытие у самого полотна железной дороги. Довольно быстро обнаружили подходящих размеров воронкообразную яму, но она вся до краев была наполнена водой, долго в ней не усидишь. Надо искать что-то другое.
Упорные наши поиски увенчались успехом. К железной дороге тянулась неглубокая лощина, по которой все еще текла вешняя вода. Вода уходила в трубу под железнодорожным полотном. Созрел довольно рискованный план, но осуществить его в эту ночь мы уже не успели - начало светать. Холодный влажный ветер, который шумел в лесу всю ночь, теперь поутих, но зато начался мелкий надоедливый дождичек. Вернувшись в лес, мы выбрали место повыше, натянули в виде навеса плащ-палатки, стряхнули от дождевых капель и постелили на землю еловый лапник. Саша Стенин развел костер, остальные натаскали целую гору хвороста и валежника, чтобы хватило на весь день. Подсушили одежду, портянки и легли спать. Часовые, сменяя друг друга, поддерживали огонь. Во второй половине дня вскипятили в котелках коричневатой вешней воды, впитавшей в себя запах прелых березовых листьев и хвойных иголок. Попили этот чай с сухарями и отправились к железной дороге. Снова подошли к завалам и еще раз обсудили план намеченной операции. Решили, что подорвем эшелон, идущий на запад. Поставим детонатор замедленного действия и десятикилограммовый фугас на полотне железной дороги возле трубы, где мы будем ждать подхода поезда. Стенин, Никольский, Арлетинов охраняют минеров. Охране вступать в бой с обходчиками только в том случае, если те обнаружат минирующих. Минировать со мной пойдут Чупринский, Суралев и Смирнов. А пока надо подготовить нишу под заряд, убрать лишний балласт с полотна. Может случиться, что кому-то из обходчиков захочется заглянуть в трубу, тогда придется еще и отбиваться...
Когда начало темнеть, Суралев и Чупринский взяли бруски плавленого тола, Смирнов - две шашки прессованного, батарейку и электродетонатор. Через три-четыре минуты ложбинкой незаметно подошли к трубе. Она была небольшого диаметра, в ней можно было только сидеть, да и то лишь согнувшись, а под ногами текла вода.
Суралев и Смирнов стали наблюдать за охраной, а мы с Чупринским присели на бруски тола. Вскоре послышались шаги приближающихся обходчиков. Момент решающий, если они заметили что-то подозрительное, то спустятся, проверят. Мы замерли с автоматами в руках. К счастью, все обошлось. Кованые сапоги гитлеровцев гулко простучали у нас над головой, и шаги стали удаляться. Смирнов и Суралев снова вылезли из трубы. Наконец послышался перестук колес. Поезд! Вдвоем с Чупринским быстро выгребли балласт из-под шпал в нескольких метрах от трубы. Смирнов и Суралев подтащили фугасы, и мы их поставили на место. Балласт убрали в трубу, провод электродетонатора надежно обвил рельс...
Поезд совсем близко. Мысль работает лихорадочно: что делать? Сейчас выскочить из трубы, побежать - заметит машинист, притормозит, крушения не будет. Остаться в трубе в момент взрыва - смертельно опасно. Не успел я прийти к какому-нибудь решению, как раздался оглушительный взрыв. Я выскочил из трубы и что есть силы побежал лощинкой к завалам, за мной - остальные. Паровоз, словно споткнувшись, упал на противоположную сторону полотна. Вагоны полезли друг на друга, начали валиться вправо и влево. Вспыхнула разбившаяся цистерна с горючим.
Отдышавшись, направились к месту сбора. В ушах все еще стоял звон. Более рискованной операции, чем эта, я не помню...
Всю ночь просидели у костра. Возбуждение не улеглось, спать никому не хотелось. На рассвете глухим сосновым бором двинулись в обратный путь.
Туман постепенно рассеялся, наступило солнечное утро 1 апреля. На привале Лева Никольский выбрал огромную сосну, срезал финкой верхний неровный слой коры и начал что-то вырезать. Когда он закончил, мы подошли, прочитали: "В 20.00. 31 марта 43 года группа Федора под Мышенкой пустила под откос воинский эшелон фашистов. Смерть немецким оккупантам!"
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});