подношу ко рту ложку с кусочком торта.
Вдыхаю аромат торта и понимаю, что внутри сводит и скручивает желудок от запаха банана. Возвращаю ложку на тарелку и делаю глоток чая. Глубоко дышу, чтобы успокоить внутренности. А нос уже улавливает аналогичные ароматы, вызывая очередной спазм, который я снова пытаюсь подавить.
Только не сейчас… Я резко поднимаюсь и встаю.
— Простите, — конечно привлекаю внимание всех, в том числе и Миши. Но не сейчас. Задерживаю дыхание и иду к выходу. Как только закрываю дверь за собой и оказываюсь в коридоре, закрываю рот рукой и бегу в туалет.
Ну почему именно сегодня появился токсикоз. Только бы никто не догадался. Забегаю в туалет и в первую свободную кабинку. Успеваю захлопнуть дверь и стянуть волосы рукой, как весь мой непереваренный завтрак покидает желудок. Пищевод ждёт, а во рту, как в мусорке. В кармане жужжит рабочий телефон.
Миша.
Я бы не обиделась, если бы сейчас он забыл обо мне. Сбрасываю вызов и отрываю салфетку, вытирая рот. Спускаю воду и, выдохнув, выхожу.
Миша тут же повторно перезванивает.
— Алло.
— Валерия, что-то случилось, вы где?
Раз так официально, значит он там со всеми.
— Все в порядке. Я просто вспомнила, что у меня там тестовая реклама крутится и надо срочно посмотреть результаты. Все нормально, Михаил. Я все равно торты не ем. Диета.
Отговорка, которой он поверит.
— Посидите хотя бы просто с нами.
— Миш, не надо. Я знаю, что я последний человек, которого ты хотел бы видеть на своем дне рождении, поэтому не хочу портить тебе праздник. Если не против, я зайду к тебе после обеда и поздравлю лично.
— Это не обязательно.
Слышу недовольный голос, но меня это мало волнует. Я все равно решила, что так сделаю. Поэтому сбрасываю вызов первой. Умываю лицо и поднимаюсь в своей кабинет. Сразу запускаю рекламу, чтобы все выглядело достоверным. И облокачиваюсь на стол, пряча лицо в ладонях. От воспоминаний о том торте, снова начинает мутить.
А я уж подумала, что у меня идеальная беременность и токсикоз меня не коснется, но на отдельные запахи, типа дыни и банана, оказывается, есть.
В пустом кабинете так непривычно, а я ведь так и не вписалась в команду. Мне сложно общаться с ними, пусть я и понимаю теперь немного лучше жизнь простых людей. Но сознание все равно отказывается обсуждать скидки и распродажи. Я знаю, что я не хочу такой жизни. И я знаю, чего я хочу и к чему буду стремиться дальше. Миша же смог. Обычный парень смог открыть свое дело. Я тоже смогу. Мне просто надо небольшой начальный капитал, больше знаний и поддержка. Алиса с Марком ведь не откажут мне. Надо только все продумать и просчитать.
Мне хочется улыбаться от того, насколько все начинает хорошо складываться. Пусть сложностей ещё много, но я вижу выход и я чувствую поддержку. Если тетя Нина так отнеслась к беременности, надеюсь, и Алиса тоже отнесётся с пониманием. Ребенок ведь не виноват. А другой крестной я для него и не вижу.
Мой мобильный звонит в сумочке, отвлекая от мыслей. Хочется улыбаться тому, какой сегодня день.
Я вытаскиваю телефон и разворачиваю экраном к себе.
Внутри все холодеет. А тело снова сводит судорогой, только теперь от страха.
Папа.
20
Я заношу палец над экраном и выдыхаю. Я должна с ним поговорить. Раз он первым звонит, значит, есть шанс, что отец передумал.
— Да.
— Лера, привет, — папа говорит спокойно, как будто и не было нашего последнего разговора. Я тоже не злопамятная и, если хочет вернуть прежние отношения, то буду только “за”.
— Привет, пап.
— Не передумала ещё? — Смеется, а я пытаюсь сквозь смех понять его настроение.
— Нет, не передумала, — также усмехаюсь в ответ.
— Давай уже, заканчивай. Я понял, что ты самостоятельная. Мать мне уже весь мозг вынесла, что ты к нам не приезжаешь из-за меня.
— Ну ты сам сказал, что лучше бы я не рождалась. Вот решила вас не мучить своим присутствием.
— Ну в сердцах можно много чего сказать. Ты все равно моя дочь, как я могу желать тебе такого. Не говори глупости.
— Но пожелал.
Пусть для него это сейчас и шутки, но мне больно, что он так думал и сказал.
— Лер, давай не будем придираться к словам. Возвращайся. Забирай свои ключи и живи в нормальной квартире, а то бомжуешь в этом Одинцово.
— Ты что, следишь за мной?
— Я волнуюсь за тебя, хоть ты и думаешь плохо об отце. Заметь, я интересуюсь, что с тобой и как ты, а ты хоть раз подумала, что у нас с матерью? Позвонила нам?
Он умеет вызвать чувство вины. Ведь я, на самом деле, ни разу не узнала, как их здоровье.
— Вы сами так захотели.
Все, что он оставляет мне — это защищаться и нападать. Ведь он сам это спровоцировал.
— Послушай. Вот когда дело твоей жизни будет сгорать от чьих-то рук, а ты даже не будешь знать, кто это, посмотрел бы я, как ты спокойно сидела бы и улыбалась. А тут ещё собственный ребенок подкладывает мину.
— Пап.
— Не надо ныть, никогда не учил тебя и сейчас не приветствую. Мы должны быть вместе, чтобы победить. Мне и так пришлось продать кое-что, убытки большие и наши расходы теперь несопоставимы с доходами. Казино все закрыли на проверку. И теперь, чтобы их открыть, потребуется очень много денег, а ещё хотят ввести закон, чтобы вообще запретить их в регионе.
— Займись чем-то нормальным тогда?
— Леденцы отливать, что ли, и торговать на ярмарках?
— У тебя такие площади, переоборудуй их под что-нибудь. Хоть даже спортзалы с тренажёрами открой.
— Сам решу.
— Хорошо. — Папа не любит советы, особенно, когда не просит о них.
— Так что, ты