Стало известно, что Вильгельм собирается съездить в Нормандию в марте и, уладив все дела на родине, вернуться в Англию с семьей и двором до конца года. Но до отбытия в Нормандию он намерен раздать своим людям землю. Ги надеялся, что Робер не заставит его ждать слишком долго, так как хочет соединиться с женой как можно скорее и вернуться в Беркхэмстед. Не было тайной, что графа де Мортена удерживает в Лондоне, подле брата, желание получить положенные ему земли.
Ги вошел в огромный зал совета и занял свое место рядом с Ришаром де Рюлем.
Эдо Дапифер, главный распорядитель на коронации, зачитал вслух:
— Король объявляет, что земли саксов конфискуются повсюду, где Вильгельму оказывали сопротивление. Король назначает лондонского епископа и Ральфа, королевского шталмейстера, наместниками, отвечающими за раздачу земельных владений. Ральф получает титул графа и наделяется поместьями в Тринге. Епископ Одо из Байе наделяется графством Кент, а Хью де Монфор назначается на должность Кентского шерифа и получает замок Сольтвуд у Ромни-Марша.
Ги наблюдал за Робером, сидевшем на главной скамье, рядом со своими братьями. Накануне Ги спросил у него, что он хотел бы получить. Тот ответил:
— Полуостров Корнуэлл. Ги поднял брови:
— Целиком?
— Целиком! — ответил Робер. — Вильгельм раздает земли щедро, обеими руками, тем не менее Корнуэлл хотят получить многие. То, что выделит мне Вильгельм, сразу же покажет, насколько он ко мне благоволит.
Эдо откашлялся и выпил воды, а потом продолжал:
— Граф Робер де Мортен получает полуостров Корнуэлл.
На широком лице Робера не выразилось никакой радости, но Ги понял, что тот совершенно удовлетворен.
Эдо Дапифер продолжал:
— За щедрую помощь людьми, лошадьми и провиантом, предоставленную нормандскому войску, графу Эстасу даруется сто поместий в Эссексе.
Пораженные такой щедростью Вильгельма, все зашумели.
— Уильям Фицосберн получает графство Херефорд. Ришар де Рюль становится графом Дипингом и получает Линкольншир. — Возвысив голос, Эдо пояснил: — Линкольншир лежит в шестидесяти милях к северу от Лондона и еще не завоеван, но мы не сомневаемся, что у молодого де Рюля не будет затруднений с этим делом.
Услышав, что ему сразу же предстоит воевать, Ришар, напряженно ожидавший милостей короля, расплылся в довольной улыбке.
— Равным образом, — продолжал Дапифер, — Ришар де Бьефет получает еще не завоеванный Саффолк, в семидесяти милях к востоку от Лондона. Замок в Гастингсе переходит к графу Роберу де О.
При этих словах Вильгельм поднял руку, закрепляя сказанное:
— Я хочу пояснить, что земли можно купить у короны, нельзя допустить, чтобы раздача привела к борьбе за земли. Саксы, как и норманны, вольны приносить мне золото взамен земли или в качестве выкупа за свои собственные земли. Нам нужен мир!
Ги понадобилось еще два дня, чтобы убедиться, что его владения закреплены только за ним. Он узнал, что поблизости от его поместья продается земля, а в настоящее время одно поместье идет по цене восемь-девять унций золота.
Завершив все дела, Ги Монтгомери, Робер де Мортен и Робер де О, держащий путь в Гастингс, который отныне перешел в его владение, выехали из Лондона.
Глава 17
Силы Рольфа прибывали с каждым днем, и все в Годстоуне вздохнули с облегчением. Но, осмотрев бедро Андре, леди Элисон поджала губы.
— Я боюсь, что когда рана затянется, мышцы станут значительно короче, и вы сможете ходить только на костылях.
Юноша вспыхнул и отвернулся к стене. Слова Элисон повергли его в ужас. На все ее попытки продолжить разговор он не отзывался. Позже она узнала от Розы, что Андре отказывается от еды. Леди Элисон отыскала Лили и высказала ей свои опасения.
— Ваши слова, матушка, очень жестоки. Разве нельзя было немного смягчить удар? — спросила та.
— Рано или поздно ему пришлось бы узнать правду, а я считаю, что лучше рано, — ответила практичная Элисон.
— И ничего нельзя сделать? — спросила Лили встревожено.
Элисон с минуту колебалась, потом неуверенно сказала:
— Возможно, принесет пользу, если растирать ногу: мышцы могут растянуться, но это — рискованное дело. — Она пожала плечами. — Ах, Лили, завтра Рождество, а у меня на руках слишком много больных! Хотелось, чтобы люди хоть немного повеселились, как в прежние времена, но кто этим займется?
— Я буду ухаживать за Андре. С этой минуты он мой больной, а вы будете свободнее, — тут же предложила Лили.
Она быстро поднялась к себе, взяла с низенького столика шахматы и пошла к Андре. Подойдя к двери, Лили услышала, как тот яростно кричит Эдит:
— Уйдите отсюда!
Лили жестом велела девушке уйти, а сама направилась к кровати.
— Я пришла развлечь вас, мсье. Андре обернулся к ней и резко бросил:
— Это мои братья развлекаются на коронации, а я годен только на то, чтобы меня все жалели.
Она проглотила готовые сорваться с губ слова сочувствия и мило улыбнулась:
— Андре, ведь сейчас Рождество и я пришла развеять вашу скуку.
Его глаза сузились, а губы сжались упрямо и твердо.
— Мы могли бы сыграть партию в шахматы…
— В шахматы! — бросил он презрительно.
— Мы сыграем партию в шахматы, и если вы выиграете, я раскрою вам секрет, касающийся вашей ноги.
Уголки ее губ приподнялись, а Андре заинтересованно посмотрел на Лили.
— А что вы узнали? — быстро спросил он. Она покачала головой.
— Сначала шахматы!
Первые четверть часа Андре играл без всякого интереса.
— Если вы проиграете, Андре, я ничего не скажу вам, — заметила Лили.
Слова Лили подстегнули его интерес, и после пяти ходов, сделав маневр королевой, он торжествующе воскликнул:
— Мат!
— Какой вы нетерпеливый! Наверное, у Монтгомери это фамильное свойство, — засмеялась она. — Вашей мышце можно помочь, если каждый день растирать ее маслом. Может, и удастся растянуть ее немного.
— Лили, ступайте принесите это масло, и я буду растирать ее не раз в день, а десять!
— Нет, вы не сможете делать это сами: нога должна быть расслаблена. Я буду растирать ее каждое утро и каждый вечер, а масло сейчас принесу, — добавила она с улыбкой.
Лили вернулась с маленьким сосудом и большим куском чистой льняной ткани. Покраснев, она сказала:
— Закройтесь вот этим и подверните под ногу, чтобы масло не пропитало всю постель.
Андре прикрылся и расслабленно откинулся на подушки.
Рана уже затянулась, но края были еще красными. Лили открыла сосуд с маслом. Острый, но приятный аромат разлился по комнате, когда она налила масло в горсть и намазала им ногу. Прикосновения причиняли Андре боль, но масло ее смягчало, а нежные ручки Лили так ласково растирали ногу, что Андре от ее ровных чувственных движений тут же пришел в возбуждение. Лили постаралась не обращать на это внимания и продолжала растирать ногу долгими плавными движениями. Потом, закончив, она сказала: