появился второй жар-свет, и он умер. Взял и умер. Не попрощавшись. Не простившись.
Его тело сотрясалось от рыданий. Мэй хотела обнять его, но была не в состоянии пошевелиться. Она не могла осознать того, что он ей рассказал.
Таллон резко поднял голову:
– Бескрылый важен для Элидора. Орас уже ранее вступал с ним в контакт, и я уверен, что он отдал бескрылому руну по собственному желанию.
– Почему?
Во всем этом не было никакого смысла.
– Предполагаю, это как-то связано с ключами.
– Почему ты рассказываешь мне об этом именно сейчас?
– Потому что я знаю твою мать и уверен, что бывший совет никогда не примет бескрылого.
Он схватил Мэй за плечи и посмотрел ей в глаза:
– Что бы ни случилось, ты должна защищать короля Луана. Ради всеобщего блага.
Словно в трансе, Мэй протискивалась через толпу собравшихся вокруг танцевальной площадки. Желтые и красные тона омывали горизонт и силуэт города теплым светом, и чем темнее становилось небо, тем охотнее празднующие запрокидывали головы и смотрели вверх.
Король стоял рядом с ястребом под балдахином из белого шелка.
– А вот и вы, – поприветствовал он Мэй и сунул свой бокал в руку одному из сновавших вокруг слуг. – Я уж понадеялся, что вы передумали.
Мэй ничего не ответила – ни на колкости, ни на остроумную ремарку у нее было сил. Слова Таллона гремели в голове и болью отдавались в ее черепной коробке.
– Вы сегодня язык проглотили?
Ястреб недоверчиво осмотрел ее, на мгновение дольше, чем следовало, задержался взглядом на шпильках, а затем шепнул что-то на ухо бескрылому.
Ее ладони вспотели.
– Просто наблюдаю за солнцем, – быстро объяснила она и устремила взгляд вверх, где луна уже почти полностью загородила свет.
Из-под черного диска пробивались отдельные лучи, и казалось, будто над их головами парило громадное сверкающее кольцо.
Раздался удар гонга, в центр круга вышел верховный хранитель, и все умолкли. Мэй почти не слушала, как он благодарит Солнечного Бога Орла за прошедшие Солнечные месяцы и просит его и дальше хранить Элидор.
Она никак не могла понять, чем был так важен бескрылый, что Орас отдал предпочтение ему, а не ей? Торговцу тайнами. Распроклятому воришке из Тарроса, не уважающего никакие правила.
Последние лучи солнца исчезли, будто кто-то задул свечу, и вокруг воцарилась темнота. Словно в полночь.
– Могу я пригласить вас?
Бескрылый взял ее за руку, и луноцветы медленно раскрывали свои чашечки. Король вывел ее на середину площадки, глухой барабанный бой хранителей задавал ритм.
Она отчетливо ощущала его пальцы, лежащие ниже ее лопаток промеж ее сложенных крыльев. Ощущала, как крепко он держит ее руку в своей и с энтузиазмом ведет ее по мраморной площадке у всех на глазах.
Она нерешительно положила другую руку ему на плечо.
Луноцветы бросали пятна серебристого света на радостные лица элидорцев, тоже потянувшихся на танцплощадку.
Мэй едва могла сосредоточиться на ритме.
Уголком глаза она заметила Риза, протанцевавшего мимо с изящной брюнеткой и ободряюще приподнявшего уголок рта.
Она повернулась в сторону и нечаянно наступила бескрылому каблуком на ногу. Тот приобнял ее и вернул в нужную позицию.
– Вы плохо стараетесь, принцесса, – шепнул он ей на ухо, и дрожь пробежала по ее позвоночнику до самых кончиков пальцев ног. – Или хотите, чтобы завтра в «Клювестиях» написали о том, какая никудышная из вас танцовщица?
В данный момент Мэй было совершенно все равно, что о ней напишут в газете. Она подняла взгляд на небо и ощутила вес пера в своих волосах.
Всю жизнь она старалась, училась, тренировалась, во многом себе отказывала. Она победила в играх богов, одержала верх над всеми остальными, а теперь должна была все отдать бескрылому. Вот так просто.
Он раскрутил ее и уже в следующее мгновенье близко прижал к груди. Слишком близко. Мэй сглотнула, и ее нос снова уловил терпкий запах кедрового дерева и грибной кожи, как и в тот раз, когда она проснулась на его куртке. Когда он обхитрил ее и разыграл перед всем городом свой спектакль, чем потом еще и хвалился.
Мэй расправила плечи и крепче сжала его руку. Она не позволит ему таскать себя по танцплощадке, словно вешалку. Не даст ему почувствовать обуревающие ее внутренние противоречия.
Мэй повела, и из его горла вырвалось удивленное ворчание. Она подтолкнула его в центр площадки – на место носителя магии. Остальные же кружились вокруг них, словно планеты вокруг солнца.
В ответ бескрылый напряг свои мускулы и крепко прижал ее к себе.
Орас ни разу о нем и словом не обмолвился, ни разу и намеком не дал понять, что Мэй не будет его преемницей. Она была престолонаследницей и имела полное право отобрать магию у бескрылого.
И все же ее глодали сомнения. Пугающая неизвестность напоминала о риске совершить ошибку, которую, возможно, нельзя будет исправить. Никто не знал, что произойдет, когда она отнимет у него магию. Будет ли он, как те владыки, что отреклись от престола, просто жить дальше без магии, или же он вследствие насильственного изъятия магии испустит свой последний вздох?
Мэй искусала изнутри щеку так сильно, что почувствовала во рту вкус крови. Металлический. Горько-сладкий.
Она убьет либо его, либо свою мечту.
Она украдкой бросила взгляд на мать, которая танцевала с дятловым лордом.
«Твой отец гордился бы тобой. Так же, как и я», – сказала она, ожидая, что Мэй положит конец власти бескрылого. Способного наслать на элидорцев проклятье, лишь бы добиться своего. Отказывающегося учить слова, с помощью которых передается магия, и тем самым ежедневно подвергающего город опасности.
Она ощутила подергивание в крыльях. Словно напоминание о том, что он может отнять у нее и у всех остальных, если она его не опередит.
Груз ответственности чуть не придавил Мэй к земле. Предупреждение Таллона снова эхом прозвучало у нее в голове. Как бы ей хотелось, чтобы ее отец был рядом и мог дать ей совет. Но его больше не было, он погиб на службе, защищая город, который значил для него так много, что он отдал за него свою жизнь.
Она откинулась назад и, опершись на руку короля, в очередной раз посмотрела на небо.
Времени на раздумья больше не оставалось.
Она грациозно скользнула назад, и, успокоив бешено бьющееся сердце, приняла решение.
Глава 18. Луан
Луан отчетливо ощущал крепкую хватку ее пальцев. Борьбу за право вести, от которой воздух вокруг нее вибрировал и от