не в первый раз. Ты ее обрюхатил, когда я ждала Наталию. Взял ее к себе в клинику. Ты все хорошо устроил. Подождал, пока станешь главврачом, и потом ушел от меня. – Она ткнула пальцем в стол.
Гвидо выглядел отстраненным, далеким, говорил в пространство, не обращаясь к ней:
– Я не верю, что она беременна. Она это просто из страха сказала. Поняла, что я больше не хочу быть с ней.
– И почему же ты не захотел остаться с ней?
– Потому что мы с тобой начали с начала. Я вообще не понимаю, что она за человек. – Он повернулся к Анне: – Как насчет истории с твоим отцом? Что, если это его ребенок?
Анна возмущенно отрезала:
– Ты что такое говоришь? С ума сошел?
– Но она трахалась с Аттилио, Анна! Она мне все рассказала!
– Я не могу в это поверить, Гвидо, – ответила она тихо. – Но главное, у меня в голове совсем не укладывается, что ты не подумал о детях.
Гвидо поглядел в окно, потом повернулся и едва слышно произнес:
– Да, ни секунды не думал. Я боялся, что она с собой что-то сделает, это да. А из-за детей не волновался вовсе.
– Ты сам-то себя слышишь? Боялся, что она убьет себя, и отпустил ее!
– Ты и понятия не имеешь, через что я прошел. Я уже который месяц не живу, а… Я весь в этой истории погряз, не могу больше.
– В какой истории? – Рот у нее наполнился слюной, хотелось сплюнуть.
– Обвинения, угрозы – я уже почти два месяца в осаде. – Гвидо, уперся локтями в колени и уставился в пол. – Я вижу, тебе сейчас тяжело понять, в какой ситуации я оказался, но…
– У меня просто слов нет. Ты – чудовище. Лжец, притворщик, змей, но еще и простачок при этом. Дал себя окрутить, ничего не заподозрил.
Гвидо резко сменил тон:
– А знаешь, что мне сказала Мария Соле, когда в первый раз тебя увидела? На праздновании в клинике…
Анна перебила, поправляя его:
– Это было не в первый раз! Она меня преследовала в парке за несколько месяцев до этого.
– Когда она тебя увидела в первый раз, то сказала мне: «У твоей жены роман на стороне… Она на тебя и не глядит. Ты заметил?»
– Серьезно? – Анна равнодушно улыбнулась.
– Думаешь, я идиот? Я уже почти два месяца веду за тобой слежку. Ты трахаешься с этим испанским парнем прямо напротив сада. Ты даже выдала себя перед Габриеле… Ходила на пикник, верно? Ужины ему оплачиваешь… Может, еще и деньги даешь? Его ведь, кстати, жена содержит – так, для справки.
– Ты что несешь?
– Что я несу? А ты сама? Не строй из себя святую невинность. У меня все есть – фотографии, история сообщений. Ты и глазом не моргнула, когда я ушел, и пальцем не пошевелила. Так что ты мне тут морали читаешь?
Анна захлопала глазами. Конечно же, он ее выслеживал, поэтому и телефон проверял! Она сжала кулаки под столом, корчась от ненависти: так бы и набросилась на него.
– Окей, я не идеальна. Не непорочна. Но я, по крайней мере, детей под удар не поставила. Не сочиняла небылицы. Не собиралась жить с кем-то другим. У меня просто любовник – а знаешь почему? Потому что тебя никогда со мной не было!
– Анна, послушай, я понимаю, что сейчас уже тебе трудно в это поверить, и мне тоже. Но для меня это было лишь приключение. Да, она забеременела, и я был в ужасе. Она и слышать не хотела об аборте, и когда потеряла ребенка, я вздохнул с облегчением. Но не смог от нее сам избавиться, а твой отец не желал ее увольнять.
– Ты два года ее трахаешь!
Санте и Розальба обернулись:
– Потише, мать твою!
Анна внезапно встала и рукой смахнула со стола все, что на нем стояло. Две чашки соскользнули и разбились, бутылка воды опрокинулась на Гвидо, который отпрыгнул назад вместе со стулом.
– Хватит, мать твою, хватит! – заорал он.
Розальба, вскочив, в мгновение ока пересекла зал, встала перед тяжело дышавшим Гвидо:
– Так, давайте успокоимся. Сейчас следует только о детях думать. Ссоры нам не нужны.
– Он все переживал, как бы она себя не убила. – Анна нацелила на Гвидо указательный палец: – Хоть бы кусочком мозга сообразил, что она может забрать детей!
– С какой стати мне такое думать? Она всегда хорошо с ними ладила, всегда была к ним добра.
– Она больная женщина, больная! Это она глаза Люсиль оторвала! И я… я…
Розальба взяла ее за плечи, притянула к себе:
– Анна, успокойся. Успокойся.
– А я ничего не замечала. Ничего. – Анна теперь обращалась только к Розальбе: – Куда я только смотрела?
Подошел Санте, протянул ей салфетку. Лицо у нее все было мокрое.
– Пойдемте, синьора.
– Куда? – спросила Анна, все еще со слезами на глазах.
– Обратно на отправную точку. Нужно опознать варежку.
– Давайте, идем. – Розальба подала Анне куртку, и они все вместе вышли из ресторана. Хозяйка появилась за стойкой регистрации. Розальба приветственно подняла руку:
– Огромное спасибо, Паола.
– Удачи вам, от всего сердца. – Женщина, прижимая к груди платочек, скользнула взглядом по Анне.
Холод на улице как будто сделался еще резче. Небо посветлело, облик горы изменился: не просто черный треугольник, а живая местность – снег, лес, скалы. Они сели в машину и через несколько минут подъехали к ограждениям. Народу стояло уже меньше, многие укрылись в автомобилях. Появились две машины скорой помощи. У Анны ноги стали ватными, Розальба сказала:
– Я здесь, если что.
Завидев их, двое крупных мужчин в темных куртках со светоотражающей полосой подошли с варежкой. Гвидо промолчал, Анна кивнула:
– Да, это варежка Габриеле.
– Мы еще вот это нашли, – прибавил тот, что повыше.
Белая пластиковая пуговица. Ничем не примечательная. Анна пожала плечами, у нее по щекам, замерзая на ходу, покатились слезы. Гвидо положил ей на плечо руку. Возражать не было сил. Они стояли рядом в тени громады, превратившей их детей в своих узников.
Вставало солнце, подсвечивая снег. Белый погребальный покров.
Из дальней скорой, на ходу разговаривая по рации, вышел кудрявый санитар в оранжевом и, убыстряя шаг, направился к ним.
– У меня тут на линии врач, который занимается синьорой… Есть новости.
Розальба взяла рацию.
– Как его зовут? – спросила она парня.
– Доктор Ансельми, – ответил тот.
Розальба нажала боковую кнопку:
– Доктор Ансельми, это Розальба Аймоне, горноспасательное отделение. У меня тут супруги Бернабеи. Вы меня слышите?
– Да, связь прекрасная.
– Отлично. Тогда прошу, говорите.
– У женщины путается сознание. Рассказ обрывочный. Говорит, что она с согласия доктора Бернабеи