— Пойдем, Вер, а то твой лысый сейчас взорвется от перегрева, — и Мишка вытянул ее на улицу.
Уже возле машины их встретил тот самый Ярик, но сегодня он был на удивление не таким разговорчивым и постоянно отводил взгляд.
— Привет, — Вера первая поздоровалась с ним.
— Здравствуйте, Вера Николаевна.
— Просто Вера, — попросила девушка, на что получила невнятный кивок белобрысой головы. По мраморным ступенькам крыльца спускался Артем все в том же распахнутом пальто.
— Ярик, девушку домой. Допускаю, что маршрут может измениться, но конечная точка все равно та же, понял? Я на телефоне, если что. Давай, Рыжая, аккуратно, — он слегка подтолкнул ее к раскрытой двери машины.
— Спасибо за все, — ее легкий шепот утонул в его тяжелом вздохе, когда она пробежалась пальцами по пуговицам рубашки, — Я уже жду сегодняшний вечер.
Как ни старалась играть в приличную леди, а в последний момент все равно повисла у него на шее, как школьница, звонко присасываясь к его губам.
— Давай, давай, а то сейчас рабочий настрой мне собьешь, Верка, — почти затолкал ее в салон, закрывая за ней дверь, — Ярик, без фанатизма на дороге.
— Конечно, Артем Александрович, — парень кивнул и закрыл свое окно, выезжая с придомовой дорожки. Из будки возле ворот ему махнул Макс, и машина покинула территорию участка.
— Вера Николаевна, простите за вчерашнее, — парень был сосредоточен, снова избегая Вериного взгляда, в то время как она продолжала пытливо смотреть в зеркало заднего вида.
— Ты вообще о чем?
— Ну я вас вчера… Ну в клубе мы разговаривали, я разговаривал. Я просто не знал, что вы… Ну с шефом, это самое. Ну вы поняли.
— Да, ты достаточно понятно объяснил, — Вера улыбнулась, отворачиваясь к окну и рассматривая проносящиеся мимо усадьбы. Кто бы мог подумать, что она когда-нибудь здесь окажется, и даже будет ночевать в одном из этих роскошных особняков? — Тебе не за что извиняться, перестань. И вот это «Вера Николаевна» тоже, в задницу. Просто Вера.
— Просто Вера, — тихо согласился Ярик и даже, кажется, выдохнул.
А Вера снова отвернулась к окну, потрясенно раскрыв рот.
Удивительно, как всего лишь имя человека одним дает власть, а других заставляет пресмыкаться.
Страшно.
Волнительно.
И абсолютно по-новому.
По пути заехали в ресторан, Вера взяла новое платье, которое еще не надевала, выкружила у Люськи плойку, поклялась, что принесет завтра. И как-то в полнейшем воодушевлении заявилась домой. По пути, конечно, придумывала, чем оправдать свое отсутствие, но когда открыла дверь, забыла все на свете. С удивительным радушием Клинкову прямо с коридора встретила стеклотара. Прислушалась — в одной из комнат невнятное бормотание и отчетливый звон бутылок. Поставила пакеты на пуфик, сняла пальто, замерев на полпути. На крючке висела старая куртка Гриши, и она невольно принюхалась. Так не хотелось вешать рядом обновку, боялась, что провоняет, но не в руках, же таскать, это, же бред.
Никакого женского присутствия, Вера также не уловила, поэтому сразу прошла в комнату Гриши. Он, развалившись на диване, цедил пиво, рядом сидел «очаровательный» дружок, опухший от переизбытка жидкости в организме, перед ними любимая табуретка и килька в томате. Еще один полулежал, привалившись к шифоньеру и тихонько постанывал.
— Явилась, — дядя Гриша расползся в мерзкой улыбке, цокнув языком.
— И тебе привет. Где Люда? Почему ты в таком виде и почему они здесь?
— Где Люда, — фыркнул, — А нет больше твоей Люды. Была, да сплыла твоя Люда.
— Что значит «сплыла»? Дядь Гриш, что-то случилось?
— Ты где шлялась, свинья? Мы же все больницы обзвонили, Людка знакомого участкового на уши подняла, переживали, жрать не жрали. А ты шалава малолетняя, — он икнул от напряженного монолога, покрасневшими глазами гипнотизируя Веру, — Клара Васильевна то нам потом сказала, что мужик тебя тут таскал. Сука, — опять икнул, — Бабки нет, ты во все тяжкие пустилась. А о нас ты подумала? Мы же с Людкой из-за тебя разругались. Неблагодарная ты, неблагода-а-а-рная ты, Верка, — и хлебнул из бутылки.
— Так, а Люда то где?
— Издеваешься, зараза? Нету больше Людки твоей, ушла… Все пройдет, как с белых яблонь дым… М — м-м-м… Я не буду больше молодым.
Первый раз Вера слышала, как Гришка цитировал Есенина. Да если честно, с трудом верилось, что он вообще учился, а тут стихами заговорил. Переживал от разрыва с Людой, очевидно.
— А мириться не пробовал? Ты все-таки мужчина, сделай первый шаг, — предложила Вера и сникла. Она не могла рассказать, где была все эти дни, а значит опровергнуть легенду о распутной жизни было нечем. И получалось так, что Гришка с Людой поссорились из-за ее безответственности.
— Много ты понимаешь. Иди отсюда, пока не отлупил, — дядя Гриша отвернулся и Вера попятилась в коридор, — Трахалась во все ляжки, даже про бабку родную в больнице не вспомнила. Вырастили шалаву, — кинул уже вдогонку.
Ощущение дежавю. Как будто обычный день, обычный пьяный дядя Гриша, сейчас бабушка вернется, и снова будет рассказывать, как соседские дети разбили витрину овощного ларька. И не было никакого ресторана, никакого Артема, ни тем более клуба. Ничего. Еще, кстати, должна позвонить Ленка, спросить, какую главу нужно выучить по ТГП к следующей паре.
И снова это чувство вины, давящее, сидящее комом где-то в горле. Уже даже была готова все бросить и бежать на рынок, ждать там Люду, чтобы все объяснить, чтобы все исправить. Ведь Гриша… Каким бы он не был, жизнь действительно начала налаживаться и у него, наверно, тоже было право на счастье.
Весь оставшийся день провела в думках. Старалась не обращать внимания на пьяное бормотание из соседней комнаты, рассеянно крутилась перед зеркалом, придирчиво рассматривая новое платье. Из-за стресса теперь оно болталось как на вешалке, больше не поддерживало грудь, не обтягивало бедра.
Закусив губу, судорожно принялась накручивать кудри. Параллельно следила за временем — шесть.
— Почему нельзя было сказать, во сколько приедешь, — Вера зашипела, очередной раз обжегшись. Пусть платье болтается, зато все остальное будет идеально — девиз прошедшего дня. Прическа, макияж, она ведь не просто так 15 минут выбирала между темно-коричневыми тенями и болотными. Туфли, которые натирали после пары шагов, надевала со стоном, но красота требовала жертв, как говорила бабушка.
Домашний телефон разорвал тишину, так что Вера дернулась от страха, а потом подорвалась, как сумасшедшая.
— Алло? Слушаю вас
— Клинкова, ну, Слава Богу, — пронзительный Ленкин голос, казалось, прорвал ушную перепонку.
— А-а-а это ты, — Вера расстроено подобрала подол платья, присаживаясь на пуфик возле телефона.
— А кого ты ждала? Мы тебя, между прочим, всем колхозом искали. Гриша прямо домой заявился, представляешь? Где, мол, Верка, уже какой день не появляется? А я ни сном, ни духом, представляешь? Сама думаю, ну с этим со своим, архаровцем, прелести интимной жизни постигаете, — и Самохина засмеялась в трубку, — Баба с ним была, взъерошенная такая. Смешная. Берет на бок, стоит, пыхтит, Верочку спрашивает. А я же, как встала в пороге, так и сказать ничего не могу, как адрес мой узнали? Мать с кухни вышла, как давай орать, что не будем пылесос покупать. Неделю ведь ходили, черти, предлагали, соседи жаловаться начали. А я стою, как давай ржать, думаю, ну какой в пизду пылесос? О-о-ой, Клинкова, ты там сдохла что ли? Где была то?
— Да там долгая история, Лен, — Вера поджала ноги, перехватывая телефонную трубку другой рукой.
— Так я не тороплюсь, давай, Клинкова, поделись успехами на личном фронте с лучшей подругой. Раз у меня своего мужика нет, так хоть про твоего послушаю, — в трубке зашуршало, и Вера с улыбкой представила, как Ленка поудобнее устраивается в прихожей, под вешалкой с одеждой.
— Ну, вообще-то он пригласил меня сегодня на ужин, — похвасталась Клинкова.
— И ты расцвела как майская роза, а? Ой, Верка-а-а. Ну а с другой стороны, ты ведь можешь там себе еще кого-нибудь присмотреть, уверена, там будут мужики не хуже твоего. Они ведь как, кучкуются эти бизнесмены в одном месте, выбирай — не хочу, — и Ленка заржала в трубку, а потом резко замолчала, — Мне мой после того раза так и не позвонил, представляешь?