Читать интересную книгу Новые рубежи человеческой природы - Абрахам Маслоу

Неявная цель занятий в классе часто состоит в том, чтобы доставить удовольствие учителю. Дети в обычной школе очень быстро усваивают, что творчество наказывается, в то время как повторение вызубренного ответа вознаграждается, и сосредоточиваются на словах, которых ждет от них учитель, а не на понимании проблемы. Поскольку школьное обучение сосредоточивается на поведении, а не на мышлении, ребенок учится тому, как себя вести, держа свои мысли при себе.

Мышление часто мешает внешнему научению. Эффекты пропаганды, внушения и оперантного обусловливания исчезают при инсайте. Возьмем, например, рекламу. Самое простое средство здесь — узнать правду. В рекламе могут быть использованы подпороговые воздействия и тому подобное, но, в конечном счете, если знать, что зубная паста определенной марки обладает дурным запахом, — то ни одна реклама не заставит Вас ее купить. Вот еще пример разрушающего влияния правды на внешнее научение. Студенты-психологи подшутили над своим профессором, сформировав у него условный рефлекс, когда он читал им лекцию об условных рефлексах[17]. Профессор, не осознавая этого, стал все чаще кивать и к концу лекции кивал непрерывно. Однако как только студенты сообщили профессору, что происходит, он перестал кивать и, конечно, после этого уже никакие улыбки студентов не могли заставить его кивать снова. Правда заставила научение исчезнуть. Обобщая это наблюдение, мы должны задуматься над тем, как много научения в действительности поддерживается невежеством и может быть разрушено инсайтом.

У студентов, конечно, формируется мощная установка на внешнее научение, и они реагируют на оценки и экзамены, как азартные игроки — на выигрываемые фишки. В одном из лучших университетов страны юноша, сидя в парке, читал книгу. Его приятель, проходя мимо, спросил: зачем он читает эту книгу, ведь ее нет в списке рекомендованных. Получается, что единственным основанием для чтения книги может быть внешнее вознаграждение. В университетской среде, живущей как бы по законам игры в покер, такой вопрос был логичен.

Различие между внутренней и внешней сторонами учебы в колледже иллюстрирует история, случившаяся с Эптоном Синклером. В молодости он был слишком беден, чтобы оплатить обучение в колледже. Тщательно изучив каталог колледжа, он обнаружил, что если студент не справляется с курсом, то не получает зачета и должен вместо проваленного изучить другой курс. При этом колледж не брал со студента платы за второй курс, считая, что тот уже уплатил за один зачет. Э. Синклер воспользовался этой практикой и бесплатно получил образование, намеренно завалив все зачеты.

Во фразе "получить степень" сосредоточены пороки внешне ориентированного образования. Студент автоматически получает степень, проведя в университете определенное число часов, что засвидетельствовано зачетами. Всем знаниям, которым обучают в университете, приписывается некоторая стоимость в зачетных баллах, причем почти или вообще не делается различия между изучаемыми предметами. Так, например, работа на протяжении семестра баскетбольным тренером приносит студенту столько же зачетных баллов, что и семестр французской филологии. Поскольку реальную ценность видят только в получаемой степени, уход со старшего курса колледжа до его окончания воспринимается обществом как потеря времени, а родителями — как маленькая трагедия. Все мы слышали о матери, оплакивающей глупость своей дочери, которая, выйдя замуж, ушла со старшего курса: дескать, она напрасно училась. При этом о ценности знаний, приобретенных за три года учебы в университете, полностью забывают.

В идеальном колледже не было бы ни зачетов, ни степеней, ни обязательных курсов. Человек изучал бы то, что он хочет изучить. Мы с другом попытались воплотить этот идеал в жизнь, начав в Брэндейсском университете серию семинаров под названием "Семинары первокурсника — введение в интеллектуальную жизнь". Было объявлено, что курс не предусматривает ни списка литературы, которая должна быть прочитана, ни обязательных письменных работ, что он не дает зачетных баллов и что будут обсуждаться темы по выбору самих студентов. Мы указали также, кто мы такие — профессор психологии и практикующий психиатр, рассчитывая, что описание семинара и наших собственных интересов даст студентам понять, кому стоит прийти, а кому — нет. Те, кто пришли на семинар, сделали это по своей воле и по меньшей мере частично взяли на себя ответственность за его успех или неудачу. В традиционном образовании дело обстоит противоположным образом: так или иначе людей принуждают к нему.

В идеальном колледже внутреннее образование было бы доступно каждому, кто заинтересован в нем, — поскольку каждый может учиться и совершенствоваться. В числе обучаемых могли бы быть интеллектуальные, креативные дети, наравне со взрослыми; умственно отсталые — наравне с гениями (ведь даже умственно отсталые способны к эмоциональному и духовному развитию). Этот колледж был бы "вездесущим" в том смысле, что не ограничивался бы определенным помещением и временем занятий; учителем мог бы быть всякий, у кого есть нечто, чем он хотел бы поделиться с другими. Учеба в колледже продолжалась бы всю жизнь, ибо учиться никогда не поздно. Даже умирание может быть философски просветляющим, в высшей степени поучительным опытом.

Идеальный колледж был бы неким образовательным пристанищем, где вы могли бы попытаться найти себя, узнать, что вам нравится и чего вы хотите, к чему вы пригодны, а к чему — нет. Слушатели изучали бы разные предметы, посещали разные семинары, не будучи вполне уверены в том, куда они движутся, но двигаясь при этом к открытию своего призвания; открыв его, они смогли бы лучше воспользоваться технологическим образованием. Иными словами, главные цели идеального колледжа состояли бы в открытии идентичности и, на этой основе, открытии призвания.

Что мы понимаем под открытием идентичности? Обнаружение ваших истинных желаний и характеристик, а также способность жить так, чтобы они находили свое выражение. Вы учитесь быть аутентичным, быть честным в том смысле, чтобы ваше поведение и ваша речь правдиво и непосредственно выражали ваши внутренние чувства. Большинство из нас научилось избегать аутентичности: вы можете быть вне себя от гнева, но звонит телефон — вы снимаете трубку и сладким голосом говорите "Алло". Аутентичность — это приведение фальши к нулевому уровню.

Есть много методик обучения аутентичности. В тренинговой группе целенаправленные усилия ведут к пониманию вами, кто вы есть в действительности, как вы на самом деле реагируете на других людей. Это достигается благодаря тому, что каждому предоставляется возможность быть честным, рассказать, что происходит внутри него, вместо того, чтобы ограничиться демонстрацией фасада и вежливыми отговорками.

Люди, которых мы называем душевно здоровыми, сильными и уверенными, способны, по-видимому, яснее, чем большинство, слышать голос своих внутренних чувств. Они знают, чего хотят, и столь же хорошо знают, чего не хотят. Их внутренние предпочтения говорят им, что один цвет не идет к другому, что им не подходит шерстяная одежда, потому что она вызывает у них зуд, и что им претят поверхностные сексуальные отношения. В противоположность им, многие люди кажутся "пустыми" в том смысле, что они лишены контакта с их собственными внутренними сигналами. Они едят, отправляют естественные нужды и ложатся спать по часам, а не по сигналам своего тела. Они используют внешние критерии для всего, что они выбирают, начиная с еды ("это вам полезно") и одежды ("это модно") до вопросов ценностей и этики ("мой папа велел мне это").

Мы сильно мешаем нашим маленьким детям слышать их внутренние голоса. Ребенок может сказать: "Я не хочу молока", а мать отвечает: "Ну, ты знаешь, что ты хочешь немного молока". Или он может сказать: "Мне не нравится шпинат", а мать говорит ему: "Мы любим шпинат". Важная часть знания себя — это способность ясно слышать поступающие изнутри сигналы, так что мать отнюдь не помогает своему ребенку, когда мешает ему ясно воспринимать их. А ведь ей ничуть не труднее было бы сказать: "Я знаю, что тебе не нравится шпинат, но все-таки тебе надо его съесть потому-то и потому-то".

Эстетически развитые люди, по-видимому, обладают более четкими, чем большинство, внутренними голосами в том, что касается цветов, внешних пропорций предметов, гармоничности образов и т. п. Люди с высоким коэффициентом интеллекта подобным же образом обладают, по-видимому, сильным внутренним голосом, когда речь идет о восприятии истины: они видят, что одно соотношение правильно, а другое — нет, точно так же, как эстетически одаренные люди видят, что этот галстук подходит к этому жакету, но никак не к тому. К настоящему времени выполнено множество исследований, посвященных соотношению между творчеством и коэффициентом интеллекта у детей. Творческие дети — это, по-видимому, те, у кого есть сильный внутренний голос, говорящий, что правильно, а что ошибочно. Что касается нетворческих детей с высоким коэффициентом интеллекта, то похоже, что они утратили свой внутренний голос и оказались "прирученными", ожидая инструктажа или стимулирования от родителей или учителя.