и успевай прыгать по команде.
— Нигде покоя нет, везде приходится крутиться, — отозвалась Майя беззаботно. — Кстати, пользуясь случаем… тебя можно поздравить, дорогой брат?
— С чем?
— С избранием тебя сочетаемым адары. Или ты… кто?
— Не твоё дело, — парировал Виргил благодушно.
— Не моё, не спорю. Но не слишком ли это жестоко — подставлять Варвару под гнев Алишан? Особенно нынче, когда она и без того Варваре не рада?
— Дорогая сестра, у тебя нет иных неотложных дел? Развлекать Её… твою легкомысленную подругу, к примеру?
— Увидимся завтра, Варвара, — попрощалась Майя. — Надеюсь, ты хорошенько обдумаешь всё, что услышала. Озейн Катрино.
— Озелли Мелве, — Филипп правилами этикета не пренебрегал и даже посреди улицы, одетый не лучше Люсьена, обросший и небритый, держался так, словно находился в светской гостиной.
И, самое мерзкое, ухитрялся выглядеть удивительно естественно, ни дать ни взять благородный лорд, не теряющий врождённого аристократизма в любых условиях.
Майя очаровательно улыбнулась Люсьену, села в карету и экипаж поехал прочь. А мы вернулись в дом.
* * *
Жанин, к счастью, не стала ни вдаваться в подробности происходящего у нас вообще и в частности, ни задерживаться в гостях. После полудня она отправилась в обратную путь-дорогу и я, признаться, выдохнула с облегчением. Жанин хорошая женщина и замечательная мать, по крайней мере, к невестке в моём лице она отнеслась куда лучше, чем можно ожидать, но на данном этапе она оставалась для меня незнакомкой, открываться которой я не спешила.
Проводив маму, мы устроили очередной почти семейный совет.
Ник, вернее, благородный озейн Николас Беллендор был, по словам Филиппа, видным, привлекательным молодым человеком. При фартерском дворе внимание он привлёк не только принцессы и кажущаяся внешняя простота, непривычная скромность его костюмов не окоротили жгучего дамского интереса. Однако озейн Беллендор отдал предпочтение Агнессе. Добрая половина двора видела, как молодые люди выделяют друг друга, как оказывают друг другу недвусмысленные знаки внимания, но закрывала глаза, дескать, пофлиртуют маленько, побалуются, да и разбегутся, как только дипмиссия отчалит восвояси. Необременительный придворный флирт ничего не значит и в большее не выливается, это всем известно.
А оно вон как сложилось. Действительно ли Николас был так очарован Агнессой, что позабыл о благоразумной осторожности, или прельстился возможностью завести интрижку с принцессой, Филипп сказать не мог. Не вникал в подробности чужих взаимоотношений, будучи на тот момент сам крепко увлечён некоей барышней, чьё имя наотрез отказался называть. Можно подумать, если бы назвал, оно мне хоть о чём-то да сказало бы. Виргил, правда, обронил этак невзначай, что барышня та вроде бы замужем и разводиться ради прекрасных очей любовника не намеревалась, но Филипп воздержался от комментариев на сию пикантную тему.
Ладно, не больно-то хотелось из него детали его прежних романов выжимать.
С лицом, открыто угрожающим принцессе, дела обстояли хуже. Филипп с лёту назвал с полдюжины имён, способных утопить королевскую сестру и не поморщиться при том. В принципе, гадать на кофейной гуще необязательно, можно спросить Майю напрямую, но, с другой стороны, информация эта ничего не давала. Моя задача не заговор против короны раскрыть, но всего-навсего спиз… забрать компромат. Адаре — в теории, во всяком случае, — не нужен точный адрес для телепортации по месту назначения. И письма, по уверениям Майи, должны храниться или в спальне Николаса, или в его кабинете, куда он во время праздничного вечера точно не зайдёт.
По некоторому размышлению я решила рассказать мужчинам, в честь чего такая секретность. В конце концов, они во всём этом участвуют за компанию со мной и должны видеть, во что и зачем лезут.
Реакция была ожидаема как столичные пробки после снегопада.
Виргил поржал. Да-да, именно так.
Люсьен, меньше остальных знакомый с фотографией, не сразу понял, в чём прикол.
И лишь Филипп сохранил почтительное молчание и невозмутимое верноподданническое чело.
Отсмеявшись, Виргил заметил, что интрижка Николаса с принцессой, скорее всего, попросту вышла из-под контроля. Молодой человек едва ли всерьёз рассчитывал на что-то большее, однако пока между незадачливыми влюблёнными немалое расстояние, перемноженное на переломы, то и ладно. Могут переписываться сколько душеньке угодно, могут локоны друг другу слать с нюдсами на пару. Но рано или поздно они столкнутся нос к носу в одном домене и тогда-то начнутся проблемы, которые компромат основательно усугубит. Посему избавление от компромата — дело важное, нужное, особенно с перспективой ответной благодарности от лиц вышестоящих. Так-то Виргилу на международные скандалы в благородных семействах чихать с высокой колокольни, но раз уж мне позарез потребовалось в это дело впутаться…
Потребовалось, да.
Вот прямо кровь из носу.
И не будем напоминать, что я сама без пяти минут участница международного скандала в благородном семействе.
Конечно, неплохо было бы спросить об этом Виргила напрямую, что он там себе на сей счёт думает. Если, допустим, Алишан завтра объявится на пороге его дома, что он ей скажет?
Но я не спросила.
Ни днём, ни вечером.
Ни даже ночью, которая согласно неписаному, однако неукоснительно соблюдаемому графику, приходилась на Виргила. Он заснуть успел, а я всё лежала, таращилась в потолок и гоняла мысли по кругу. Периодически влезали совершенно рандомные, вроде когда же у меня будет собственная спальня, куда сочетаемые станут приходить исключительно по моему высочайшему соизволению, а не мне придётся бегать между двумя опочивальнями. Хорошо ещё, что Люсьен и Виргил на удивление спокойно друг к другу относятся, меня на себя как одеяло не перетягивают и если и пытаются ревновать и соперничать, то умеренно, без перегибов. Тут скорее не знаешь, куда Филиппа деть, чем кем Виргила назначить.
Наконец, притомившись валяться, я решила прогуляться до ванной. И обнаружила странную вещь.
Дверь спальни оказалась не закрыта полностью. И не в первый раз уже. Створка приоткрыта совсем чуть-чуть, на два пальца, но вряд ли могла распахнуться самостоятельно, из-за сквозняка. Или что Виргил не закрыл её намеренно — теперь, когда все проживающие под крышей его дома в курсе наших с ним отношений, необходимость в якобы случайной их демонстрации отпала. Да и пару раз подобный финт я засекала ещё в «Белом волке», а там Ворона точно не было. Тогда я подумала, что Люсьен мог ночью выйти и по возвращению не закрыть дверь плотно.
Покинув спальню, я заглянула в гостевую.
Люсьен мирно спал, приобняв подушку.
Я наведалась в ванную и собралась было вернуться в хозяйскую спальню, как внимание привлёк шорох, донёсшийся с первого этажа.
А, точно!
Спустилась на первый этаж и увидела полоску света, выбивающуюся из-под двери гостиной.
Вошла я без