и набираю сообщение:
"Записку прочитала?"
Там, на тумбочке, я просьбу оставил. Чтобы поесть заказала, и к обеду меня дождалась.
Я успею вещи ее взять. И на работе взять отгул.
Зеваю, не спал почти.
Рулю по проспекту, проверяю телефон.
Сообщений нет.
Она себе что-то надумала.
"Маленькая, дождись меня. Это важно".
Отправляю и заезжаю во двор.
Поднимаю глаза к окнам.
Балкон открыт, там торчит Лиза.
С самого утра с прической, в голубой блузке. Видит меня, и задирает подбородок, дергает шторку, и скрывается в квартире.
Хлопаю дверью, шагаю к подъезду.
Я не обязан ей ничего объяснять.
И стыдить меня не за что.
Только истерику бы ее сейчас пережить.
Игнорирую лифт, по ступенькам взбегаю наверх.
Дверь нараспашку, она топчется в проходе.
- В туфлях по квартире ходила? - киваю вниз, на обувь, и за локоть сдвигаю Лизу в сторону.
- Это единственное, что тебя заботит? - каблуки цокают за мной. - Ничего больше мне не скажешь? Например, когда ты глаз на мою дочь положил? Как давно? Когда мы с тобой познакомились, сразу ее захотел?
- Лиза, думай, что несешь, - отвечаю со скукой. Захожу в комнату Ани и распахиваю шкаф. - Слушать противно.
- Противно тебе? А мне противно, что ты у меня под носом к дочери моей полез!
Вытягиваю спортивную сумку. Ворошу плечики, снимаю платья.
Она постоянно носит платья.
Раньше, пока в пансионе училась, там ее под мальчика стригли, и она встрепанная приезжала, как воробей, хмурая, и меня напрягала.
Взрослая дочь у жены - никому такого подарка не хочется. Чужой человек в моей квартире, когда здесь и так постоянно живет Антон.
Но он парень хотя бы, а не противная девица.
Но потом, когда ее из той казармы отпустили, наконец, она на зимние каникулы явилась.
Полтора года назад. Слегка отрастила волосы, начала бросать на столике в прихожей помады, надувать пузыри из жвачки, когда с ней разговаривают, и постоянно огрызаться.
Строила из себя взрослую, знающую жизнь. А на самом деле, трусиха, тайком названивала придурку Марку из ванной, и мямлила в трубку, что соскучилась.
И в гости его ждет.
А год назад...
- Отвечай, Кирилл, я не собираюсь это так оставлять, - Лиза пинает сумку, в которую я укладывал платья. - Где моя дочь? Что ты с ней сделал? Может, ее по лесу уже искать пора, как ту выпускницу?
- Ты давно вспомнила, что у тебя дочь есть? - кидаю плечики в шкаф и поворачиваюсь к ней. - Слушай. Без скандалов разойдемся. Я сейчас уеду. Документы на развод...
Она замахивается, и с громким шлепком отвешивает мне пощечину.
Ждет моей реакции.
Но у меня нет настроения отношения выяснять, я все сказал.
Отворачиваюсь.
- Сукин сын! - топнув каблуком, Лиза вылетает из комнаты.
Щека горит.
Собираю вещи.
Проверяю, есть ли новые сообщения, но телефон молчит.
Капризная девочка, обиделась, что я уехал.
Складываю в сумку ноутбук, пару книг, что валяется на столе. И забрасываю ремень на плечо.
Самое сложное позади.
Пусть молчит .Все равно теперь никуда не денется.
Глава 29. То, что мешает нам любить полностью, ненавидим мы больше всего
три года назад
На столе бокалы-тюльпаны, французский коньяк десятилетней выдержки, чашка кофе и паштет.
Встреча деловая. Но с женщиной, и она опаздывает, словно на свидание.
Листаю телефон. Хочется не ресторан, а бар, и не цедить коньяк, а напиться в хлам, чтобы утром проснуться. И понять, что это не я такой идиот, а лишь сон, глупый, все не по-настоящему.
Замечаю в дверях высокую фигуру. Заколотые назад светлые волосы. Строгую юбку ниже колена, и каблуки, как на подиуим.
Откидываюсь на стуле.
Она идет сюда, и это не снится мне.
- Привет, - она наклоняется. Чмокает меня в щеку, и удерживает за воротничок рубашки. Пальцами стирает отпечаток помады. - Измазала тебя, - хихикает. - Как ты меня в понедельник. Помнишь?
Кисло улыбаюсь.
Еще бы.
В понедельник мне по первое число вставил начальник. Просто отчитал, словно я медстестра безголовая, швырнул в меня папкой и сказал, что заведующим отделением мне никогда не стать.
Что на меня жалуются.
Что мне надо подыскивать другую клинику, ведь он позабоится, что на этой работе я не задержусь.
Потом был вечер. И подарочные пять звезд. Кабинет. И я собирал со стен дурацкие грамоты.
А потом пришла Лиза.
Как всегда на вечерний сеанс. Она каждый понедельник приходила, весь месяц. Лечила нервный срыв, до которого ее довели студенты.
Говорила, что Ницше призывает нас любить дальнего, а не ближнего, и что студентам она все чаще мечтает открутить головы. Просила внеочередной рецепт на таблетки.
Накручивала волосы на палец, хлопала длинными ресницами.
А мне всегда нравились женщины постарше.
И вот...
- Я думала, ты так и не возьмешь трубку, - говорит Лиза и обходит стол. Садится напротив. - И мне придется к твоему начальству идти. Так, - она берет меню. - Ты мне ничего не заказывал?
- Нет, - качаю головой.
С сожалением отмечаю, что в тот вечер она казалась эффектнее. Немножко пьяная, чуть-чуть грустная, сбросившая туфли на пол и выпустившая заколку из волос.
Тогда я был не в себе.
- Лиза, - придвигаюсь к столу. - У меня на работе проблемы.
- Я знаю, дорогой, - она кивает, не отрывает взгляда от меню. - И проблем станет еще больше, когда я пойду в независимую ассоциацию с жалобой на тебя.
Усмехаюсь.
По ней видно, она это сделает. Длинными коготками вцепится в горло, и держать будет, пока не выцарапает свое.
- Ты угрожать мне пришла? - отпиваю коньяк. - Или хочешь чего?
- Хочу, - она поднимает глаза. - Хочу салат, суп и суши. Я голодная.
Подзываю официанта. Делаю заказ и кошусь на нее.
Губы ярко накрашены. Пиджак она сняла, а на блузке глубокий вырез. Она ждет и ведет пальцем по шее, очерчивая цепочку, спускается к груди.
Я все ее невербальные сигналы считываю - она за продолжением пришла.
Только у меня желания никакого нет повторять.
- Лиза, - когда официант отходит, наклоняюсь над столом. Обрубаю сразу. - Я сейчас рассчитаюсь, и пойду. А ты ешь. Продолжения не будет.
- Разве? - она изгибает бровь. - Тебе понравилось. Мне тоже. Я красивая женщина. Умная, - нахваливает она себя, - сексуальная. Свободная. И навязываться мужчине не привыкла, как-то это оскорбительно, нет?
- Тогда не навязывайся,