Что домой с тобой не поеду, - перевожу взгляд на обшарпанную зеленую стену ларька, словно этот кусок интереснее. От волнения еще сильнее краснею. - И цветы забирай, мне не надо. Есть кому подарить, - сглатываю горький ком в горле, лишь сейчас осознаю, что случилось.
- Поедем не домой, - он подходит ближе. - Я тоже хотел. Чтобы по-другому все было, маленькая.
Поднимаю глаза.
- Это не твоя проблема, моя, - говорит он. - В ближашие дни все решу.
- Как решишь?
- По пунктам расписать?
- Да.
Он улыбается.
- Ничего плохого не случилось, не думай так. Тебя я не отпущу. И бегать не надо никуда, ладно?
Его голос тихий, спокойный, и я делаю шаг навстречу.
- И...куда тогда поедем? -боюсь думать, что это всерьез происходит, и еще ничего не кончилось.
- Ты мне доверяешь? - за подбородок он поднимает лицо, смотрит в глаза.
Хочется отвернуться, я от стыда сгораю, но он держит крепко, и взгляд твердый, уверенный, к нему что-то новое теперь примешалось, такое откровенное, он смотрит, как на свое. - Аня.
И мне довериться хочется, он старше, и мудрее, и он знает, что делать.
- Да. Поехали, - решительно хватаю его за руку.
- Это тебе, - он шагает рядом, протягивает букет.
Забираю цветы, обхватываю одной рукой. Подходим к машине, он открывает дверь.
Не дает сесть, притягивает к себе.
Я не готова была, и вздрагиваю, когда его язык по-хозяйски проталкивается в рот. Машинально обнимаю, осторожно отвечаю на поцелуй.
Никогда за один вечер не целовалась столько, что со счету сбилась, и не чувствовала, что меня хотят так, что сжимают до хруста.
Со мной рядом мужчина, взрослый, нетерпеливый, такой голодный.
Торопливо выворачиваюсь.
- Ладно, - смущенно зарываюсь носом в розы. Ощущаю себя пчелой, дышу ярким ароматом.
И чуть не падаю, когда мимо медленно проезжает белый кабриолет Марка.
И сам Марк, вывернув шею, смотрит на нас.
Утыкаюсь носом в цветы и мысленно уговариваю себя не трястись так, машина плавно катит по ночной улице, и снаружи все очень спокойно, а у меня в груди сердце пляшет, как безумное.
- Аня, - низкий, мягкий голос Кирилла заставляет поднять голову. - Молчание еще хуже. Все замолчанные истины...
- Становятся ядовитыми, - в раздражении заканчиваю цитату и стреляю взглядом. - Хватит. К чему ты мне это говоришь?
- Ты сама знаешь, - он усмехается. - Все к лучшему. Даже если Марк расскажет Лизе. Что видел нас.
- Хватит! - повышаю голос и морщусь, мне так страшно вдруг становится от того, что я сделала.
Он ведь женат.
И на ком.
Я неблагодарная. И бессовестная.
На мое воспитание в пансионе потратили столько денег, от меня ждали, что я стану приличной женой, той самой, которая украшает супруга на презентациях, с ним и его деловыми партнерами ходит в театр, смотрит "Лебединое озеро" в десятый раз и восхищается.
Знает, какая вилка к какому блюду предназначена.
Умеет сидеть с закрытым ртом и открывать его в подходящий момент.
Я такой женщиной должна была стать.
А я вот что натворила.
- Высади меня! - выкрикиваю и отшвыриваю от себя букет.
Кирилл бросает взгляд на меня.
И кратко приказывает:
- Ну-ка тихо.
- Высади, - требую, мимо ушей его слова пропускаю. Перед глазами вытянутое лицо Марка, и как он чуть в столб не врезался, пока шею сворачивал в нашу сторону.
А я позорно в машину сбежала, так струсила.
Кирилл тормозит.
Хватаюсь за ручку, распахиваю дверь.
Чувствую его руки на платье, рывком он дергает меня обратно к себе. Разворачивает и смотрит требовательно, без улыбки, его глаза совсем светлые, прозрачные почти.
- Чужая душа потемки, Аня, - говорит он негромко, вкрадчиво, своим любимым тоном, от которого мурашки по коже ползут. - Люди по разным причинам вступают в брак. И речь нечасто о большой любви идет.
- Год, Кирилл, - напоминаю, и во всем теле чувствую слабость, это так странно - о подобных вещах разговаривать с ним. - Ты не развелся.
- А ты не вспомнила.
Тереблю перстень.
Он прав, я не помню почти ничего. Так, обрывками ночь и мужчину рядом, и тягучие ощущения, накрывшие меня с головой.
Сейчас он рядом сидит.
И мне бы даже во сне не приснилось, чем мы полчаса назад занимались в его машине.
- Это не повод, - не даю себя с толку сбить его взгляду, что под кожу мне пробирается. Слегка сдвигаюсь от него по сиденью, качаю головой.
- А что тогда повод, Аня? - он расстояние между нами сокращает, придвигается сам. Спиной на улицу отклоняюсь в открытую дверь, как от опасности от него. - Я лишнего себе позволил тогда. Состоянием твоим воспользовался. Это слабость, с которой мужчина обязан справляться.
- То есть ты...- сжимаю ручку, на языке вертятся всякие глупости, я сглотнуть их не могу, говорю, - постоянно так поддаешься? Всем? В простонародье это называется кобелизм. А ты...
Он таким тяжелым взглядом на меня смотрит, что я быстро смолкаю, меня к креслу придавливает, раскатывает по нему.
Он протягивает руку, и я вздрагиваю, отшатываюсь, когда его пальцы касаются волос.
- Ты меня боишься что ли, маленькая? - он улыбается, за шею притягивает к себе. - Давай, заканчивай мысль. Что ты хотела. Я слушаю.
Пульс в висках стучит, его улыбка обманчиво мягкой кажется. Моя досада все тише становится.
- Если у тебя много женщин - это тебя не красит, - все таки вываливаю претензии. - Соблазнять всех подряд - в этом нет никакой заслуги.
- У меня немного женщин.
- Я двух знаю. Себя в том числе.
- Ты поговорить об этом хочешь?
- Нет.
Отвожу глаза к лобовому стеклу и смотрю в окно, на освещенную фонарями улицу.
Тут вряд ли много можно сказать.
И бесполезно.
Он обманет меня.
Будет уверенным тихим голосом в уши мне лить сказки, а я буду верить, он меня уже на крючок поймал, когда начал свои неправильные сообщения строчить, развел вокруг себя тайну, он испорченный, и меня этим заразил, желанием узнать больше, одиночество мое раскрасил собой.
Я же прямо в машине ему отдалась, хоть и знала, кто он.
Просто разделить в своей голове Виконта и Кирилла не смогла уже.
- Выходи из машины, Аня, - говорит он.
Поворачиваюсь на него.
Он глушит двигатель.
Верчусь в кресле, выглядываю через открытую