Читать интересную книгу Большая игра Слепого - Андрей Воронин

Тем более, была угроза, что коллекцию может затопить.

У них там обычно весной поднимаются грунтовые воды, вода начинает просачиваться в хранилище… Короче говоря, этот Кругляков, по утверждению сторожей и охранников, а также смотрительниц, сам лично коллекцию передвигал от одной стены к другой, мотивируя тем, что боится затопления. Один, без помощников.

– Значит, передвигал?

– Передвигал, – спокойно сказал полковник. – Инвалид, а не просил ни у кого помощи.

– Выходит, он и заменил картины?

– Насколько я понимаю, Федор Филиппович, – сказал полковник Хохлов, – дело вот в чем. Картины подменили не все сразу, а постепенно – забирали по одной-две, затем заменяли их поддельными и выносили следующие. И продолжалось это, судя по всему, два года – с тех пор, как Кругляков стал главным хранителем. Так что операцию эту кто-то готовил долго и тщательно…

Глава 14

Генерал Потапчук вот уже час как находился на службе. Он приехал раньше своих сотрудников, но не для того, чтобы проследить, кто и когда появляется на рабочем месте. Слишком много у него было дел, да и своим ранним появлением он подавал хороший пример.

Его люди никогда не опаздывали, хотя плохого слова за небольшое, не нарушившее ритм работы опоздание никто никогда от Федора Филипповича не слышал.

С утра Потапчука одолевало какое-то странное предчувствие. Оно обычно появлялось, когда генерал просыпался не постепенно, а сразу, будто кто-то невидимый шептал ему на ухо: «Вставай, Федор Филиппович, дела ждут!» или тихонько толкал в бок.

Так произошло и сегодня. Вообще-то генерал Потапчук не ожидал на сегодня завершения ни одного из дел: все находились в стадии разработки или только-только начинались. Самой большой головной болью Федора Филипповича оставалось дело с подмененными картинами из коллекции барона Отто фон Рунге. Информации собрано было много, но все известные факты ни на йоту не приблизили генерала и его сотрудников к ответу на вопросы: кому и на кой черт понадобились восемь полотен, о которых не вспоминали полвека?

Вчера директор ФСБ четвертый раз за последние дни собрал оперативное совещание. На сей раз он уже вообще никого не стеснялся, стучал кулаком, багровел, вскакивал из-за стола, нервно расхаживал рядом с притихшими сотрудниками.

– Да вы, в конце концов, мать вашу, за что зарплату получаете? Государство платит нам такие деньги…

«Да не такие уж большие деньги платит нам это хваленое государство, – подумал генерал, – и дело, в общем, не в них».

Но по большому счету директор был прав: дело забуксовало. Все сидели притихшие. Такие совещания происходили и в МВД. Сам министр требовал от своих сотрудников отчета о действиях по поискам пропавших картин.

Сегодня генералу Потапчуку стало стыдно за свою вчерашнюю несдержанность, когда, вернувшись с совещания, он сорвал злость, накричав на первого попавшегося под руку сотрудника. А его люди и без начальничьего крика делали все, что было в их силах.

"Черта с два мы что-нибудь тут раскрутим. Слишком много времени прошло с пропажи картин, и никаких следов не осталось. А время поджимает. Да и ниточки, за которые можно было бы ухватиться, оборваны талантливо, не подкопаться. Хранитель мертв, с двумя дырками в голове, а именно он, скорее всего, совершил подмену. Реставратора, который, по всей вероятности, выполнил подделки, тоже нет в живых.

С кого спросить, кого призвать к ответу?"

Потапчуку было не по себе от этих мыслей. Он прекрасно знал, что через час, а может, и через десять минут, зазвонит телефон, крайний слева, связывавший его с начальством. Сам он этим телефоном пользоваться не любил, предпочитая выходить на начальство через секретарей. А вот ему самому звонили по прямому, как бы подчеркивая важность звонка.

«Ну, и что я скажу? – размышлял Потапчук, нервно поглядывая на телефонный аппарат, – Что мы разрабатываем версии, что вкалываем по двадцать четыре часа в сутки? Директору на это наплевать. Ему нужны результаты, нужны картины, они должны быть найдены и возвращены в коллекцию. Да, отыскать их трудно, но можно, если они находятся в России, а если их давным-давно вывезли за границу? Что тогда? Тогда мы должны выяснить, кто их вывез и зачем, кому они проданы или переданы».

Ответов на эти вопросы пока не существовало, и Потапчук представлял, что услышит из наушника красного телефона. Директор опять шепотом, срывающимся на крик, станет взывать, восклицать:

– Это же не просто картины, это кредиты, миллионы дойчмарок! Шахтерам надо платить!

И Потапчуку придется покорно выслушивать брань начальства. И самое главное, возразить будет нечего, потому что все сказанное – правда.

– ..а самое страшное – не кредит, самое страшное то, что наш президент пообещал канцлеру – коллекция будет возвращена, – директор и это не преминет вставить в разговор. – Ты, надеюсь, понимаешь, генерал, какие люди за этим стоят? Сам президент пообещал… А такого в мировой практике не бывает, чтобы главы государств договорились, а потом эти договоренности не выполнялись. На хрен тогда все наши службы, кой черт на нас, то есть, на тебя, да и на меня тоже, идут бюджетные деньги? На хрена нам дают кабинеты, машины, спецсвязь?

– Да, да, – придется сказать Потапчуку, – все так, все правильно – виноват.

Телефон пока молчал, но Потапчук уже нутром чуял, что сейчас именно этот аппарат обязательно оживет, разразившись противным звоном.

«Может, мне уйти? – подумал генерал, – Спуститься в аналитический отдел? Заодно узнаю, что новенького. Телефон позвонит, позвонит, да и заткнется. Но нет, директор не тот человек, он поднимет на уши весь аппарат, меня найдут, где бы я ни был. Уж лучше сидеть на месте и ждать звонка».

За всеми этими делами и проблемами Федор Филиппович Потапчук напрочь забыл, вернее, даже не забыл, а просто-напросто выпустил из поля зрения своего лучшего, самого нужного человека – агента по кличке Слепой. И уж тем более не вспоминал он сейчас о каком-то там хакере, забравшемся в компьютерную сеть ФСБ.

Тренькнул телефонный звонок. Звонил совсем не тот аппарат, на который то и дело косился генерал, а городской. Федор Филиппович не глядя потянулся к аппарату, снял трубку, приложил к уху и тихо произнес:

– Алло, вас слушают, – не называя ни звания, ни фамилии, как всегда делал, говоря по этому аппарату, номер которого не значился ни в одном из доступных рядовым сотрудникам ФСБ справочников.

– Доброе утро, Федор Филиппович.

– О, черт, – даже прикусил губу от неожиданности всесильный генерал.

– Что это вы черта вспоминаете с утра? Проблемы замучили?

– Да, проблем у меня тьма-тьмущая, – на озабоченном лице Потапчука появилась улыбка.

– Ну что ж, могу доложить – одной стало меньше.

– Что ты имеешь в виду? Справился? – хоть компьютерный вундеркинд и не был на сегодняшний день первоочередной заботой генерала, новость была отрадная.

– Давайте встретимся, если у вас есть время и желание.

– Времени нет, – ответил Федор Филиппович, – а вот желание есть.

Генерал с облегчением вздохнул, потому что теперь у него появился благовидный повод улизнуть из своего кабинета и не выслушивать грозные тирады начальства.

– Как всегда? – спросил невидимый абонент.

– Да, как всегда. Когда ты сможешь – через полчаса, через час?

– Как угодно.

– Значит, через час, – сказал Потапчук и со злостью взглянул на ярко-красный телефон, стоящий в углу.

Затем он вызвал помощника и сказал:

– Буду через два часа. Как меня найти, если что-то экстренное, знаешь.

– Так точно, – сказал помощник, по лицу Федора Филипповича догадавшись, что у того действительно дело важное и срочное.

– Звонки начальства к разряду экстренных не относятся. Понял?

– Есть не относить их к разряду экстренных.

Генерал Потапчук оделся и только успел глянуть в зеркало, застегивая верхнюю пуговицу плаща, как зазвонил красный телефон.

– И противный же у него звук! Хуже, чем у межгорода, зуммер такой, что кишки может вырвать, как бормашина у стоматолога! – процедил сквозь зубы генерал и, прикрыв дверь, вышел в приемную.

– Я уже ушел, – заговорщически подмигнув помощнику, шепнул он. – Сейчас, наверное, тебе перезванивать будут, скажешь, что я буду через два часа.

Может, за эти два часа произойдет что-нибудь такое, что отпадет надобность меня беспокоить.

– Понял.

Потапчук быстро сбежал вниз, во дворе уселся на заднее сиденье машины и сказал:

– Давай, поехали!

Водитель повернул ключ в замке зажигания. Железные ворота распахнулись, и черная машина с тонированными стеклами, покачивая антеннами спецсвязи, быстро вырулила со двора на улицу, где стоял знак, извещавший, что здесь стоянка для любых машин запрещена, хотя места для парковки хватало.

…На одной из конспиративных квартир Потапчук успел раздеться и заварить кофе, когда дверь открылась, и на пороге появился Глеб Сиверов. Он тут же жадно втянул носом воздух: