в голову спросить?
– Пришло, я просто не сразу понял, – спас лицо Олег. – Кто-то из соседей хотел забрать кошку, но она сказала, что пока отвезет ее к сестре. А когда окончательно определится с работой, решит, где кошка будет жить.
– Если честно, мне эти отъезды на заработки не очень нравятся, – заметил Алексей Иванович, – так же как бабушкин сынок, который неизвестно как там поживает у себя в районе области. Эту часть надо пройти еще по разу. Сейчас вы быстренько узнаете о сестре: не в отпуске ли или, наоборот, дома кто-то безвылазно с переломом лежит. Одним словом, есть ли возможность войти в квартиру, понятно? Если есть, заходим, смотрим на кошку. Если кошки нет, значит, наша Мышь шмыгнула не на заработки, а в какую-то норку и ее надо искать. Разделитесь, один поедет в район, один в квартиру Мышиной сестры.
– В район, пожалуй, я сам съезжу, вот хотя бы с Палычем, – заявил Витя. – Чувствую, что с бабкиным колдырем вы как-то неправильно поговорили. Я с ним сам хочу.
– Тогда я с Алексеем Ивановичем к сестре, – сказал Биг-Босс.
На том и порешили. Продолжение совещания было назначено на момент, когда оба задания будут выполнены.
У Палыча отлегло от сердца. Во-первых, все оказалось не так ужасно, как можно было ожидать, и ровнять с землей ни его, ни босса никто пока не собирался. Их доводы звучали вполне убедительно, а досадные шероховатости они сейчас выровняют все вместе. Во всяком случае, в нем никто не видит врага, это уже хорошо. Во-вторых, ему ужасно хотелось прокатиться с Витей в район. Хотя бы на это время будет чувствовать себя спокойно – вряд ли у Лихого есть цель вызвать на разборки самого Витю, иначе он бы это уже сделал. Палыч понимал, что это всего лишь отсрочка, и очень короткая, так или иначе, разговаривать с Лихим придется. Но он был убежден, что плохие события торопить никогда не следует. Мало ли как жизнь повернется: а вдруг то, что вчера беспокоило хуже страшного диагноза, завтра рассосется само собой? Всякое же бывает. Торопить встречу с Лихим не хотелось, еще один спокойный вечер будет для него настоящим подарком.
Варя уже никого не ждала, когда на дисплее ее мобильника высветился номер Арсения.
– Я рядом, хочу тебя увидеть. Не помешаю, если навещу тебя?
– Когда это ты мне мешал? – ответила девушка. – Голос у тебя усталый. Или расстроенный… У тебя все в порядке, ничего не случилось?
– Да так… Нет, просто много работы. И не всегда она не имеет подводных камней.
– У тебя? Вот это удивил!
– Я не про Дом архитектора, – вздохнул Корш, – я имею в виду творческую часть. Иногда даже от любимого дела устаешь.
– Понимаю, – посочувствовала Варвара, – но ты гений, Арсюша, у тебя все получится. Приходи, расслабишься.
Вот за это она ему и нравилась так сильно. «Ты гений, Арсюша», – это уже расслабляло, это уже было лекарство. А вечер в ее компании заставит его забыть о неприятных мыслях, которые терзали в течение дня. И неважно, что они решат делать этим конкретным вечером: то ли захотят прогуляться по центру, то ли пойдут в театральное кафе «Богема», чтобы выпить кофе с коньяком и съесть клубники со взбитыми сливками. А может, они спустятся узкими кривыми переулками к самой воде и будут с набережной любоваться угасающим вечером. А потом вознаградят себя за усилия и зайдут в новый обзорный ресторан, где съедят по порции креветок на гриле с холодным белым вином. Может случиться и так, что они вообще никуда не пойдут, а будут валяться в постели, хотя хорошую погоду пропускать нельзя. Вечер может быть каким угодно, но в нем не будет жестоких и незаслуженных упреков, демонстративного молчания или глупой мелодрамы. В этом он был уверен. Он так устал от всего этого со своими бывшими женами, выдающимися красавицами, ни одна из которых за годы жизни так и не освоила простейшей науки приготовить мужу съедобный ужин. И ни одна из которых почему-то не хотела жить в удовольствие, которое будет общим. Обе они знали только, что такое свое собственное удовольствие, свои собственные желания. За великое, редчайшее право лицезреть их совершенные в своей красоте лица и безупречные тела он должен был терпеть слишком многое. Хотя справедливости ради надо сказать, что он и не терпел. Если бы терпел, был бы слишком несчастен. Он платил своим женщинам той же монетой: врал, проявлял равнодушие, интересовался другими. И каждый его брак превращался в беспощадную войну амбиций, самомнений, в непрекращающуюся борьбу за пальму первенства и черт знает еще за какую ерунду, на которую так жалко тратить жизнь. Пока все эти кривляния не надоедали настолько, что требовалось ставить точку. Его отношения с женщинами – не только женами, но и другими – это череда предательств с обеих сторон, лжи и абсолютно бессмысленного соперничества. С Варей все получалось иначе. Ей хотелось его радовать, и она делала это с удовольствием. Ей нравилось его хвалить, и тут ей не было равных. Когда ему нужно было выговориться – она внимательно его слушала. Обе жены называли Арсения Коршем. Наверное, они считали, что это признак какой-то особой продвинутости, независимости; никому и в голову не приходило, что привычка называть по фамилии близкого человека в кругу семьи – это не шик, а признак невоспитанности и дурного вкуса. Варя звала его Арсюшей, и в этом детском имечке было столько нежности, что он все чаще стал задавать себе вопрос: жениться на ней, что ли?
Сейчас, после трудного дня и в ожидании следующего, который не обещал быть более легким, Арсений нуждался в передышке, в отдыхе, во время которого не надо будет ни о чем думать. Да, пожалуй, нужно отправиться погулять, по дороге посидеть на веранде «Богемы», полакомиться чем-нибудь, выпить вина. А может, попытаться вытеснить неприятные эмоции более сильными – приятными? Взять да и сделать Варе предложение. Они, конечно, совсем еще мало знакомы, ну и что? То, что ему с ней удобно и тепло – а это именно то, что ему и нужно, – он уже понял. В том, что жизнь в одиночестве скучна, тоже уже сто раз убедился. Варя милая и нежная девушка, на нее приятно смотреть, к ней приятно прикасаться… С ней не стыдно показаться на публике. А купить кольцо – вопрос пятнадцати минут, ювелирный магазин, где торгуют авторскими брендами, в квартале от Вариного дома. Корш припарковался, как обычно, до ювелирного дошел пешком, и