Читать интересную книгу Британская интервенция в Закавказье. Группа «Данстерфорс» в борьбе за бакинскую нефть в 1918 году - Лионель Данстервилль

городах, чтобы облегчить проезд водителям. Таким образом, Оксфорд-стрит, Пикадилли и Стрэнд встречались в каждом городе как живое напоминание о Родине.

Навязывание подобной терминологии улицам местных исторических городов может показаться в какой-то степени вандализмом, и нам поступало множество разных предложений относительно более подходящих названий, увековечивающих память героев древней истории Персии. Эти предложения выглядели для нас крайне привлекательными с эстетической точки зрения, но в военное время важнее всего чисто утилитарное назначение. Выбранные названия легко могли запомнить водители грузовиков, и их звучание поднимало бы им настроение. Воспоминания о доблестном Рустаме[23] и других персидских героях славного прошлого оказались бы за пределами их восприятия или памяти.

Вполне возможно, что наши названия заставили Кира, Дария, Ксеркса и Александра Великого перевернуться в своих могилах; если так, то я сожалею об этом. Несмотря на наше историческое окружение, мы должны были быть ультрасовременными; и я уверен, что названия улиц не могли и вполовину так огорчить духи древних героев, как мой «Билль о переходе на летнее время».

Когда наступил период длинных летних дней, мне показалось неразумным, что весь этот дневной свет пропадает впустую, поэтому я приказал перевести все часы на два часа вперед. В течение сорока восьми часов царило великое смятение, а потом оказалось, что новое время ничем не отличается от старого. Эта схема принесла большую выгоду, с моей точки зрения, но, по мнению всех остальных, стала настоящим провалом. Перенос времени, безусловно, привел к тому, что я добился от каждого еще по два часа работы в день, что и являлось тем успехом, к которому я стремился, хотя, как именно это было достигнуто, трудно объяснить. На первый взгляд все выглядело вполне сбалансированно. Вы начинаете день на два часа раньше и заканчиваете его на два часа позже. Но на практике эти два дополнительных часа каким-то образом входят в рабочее время, и у вас все еще остается много времени для упражнений и отдыха. Удивительно, как часы обманывают человеческий разум. Если бы я приказал конвоям отправляться в 4 часа утра, водители и путники были бы недовольны, но, если при взгляде на свои часы они видят стрелки, показывающие 6 утра (хотя они помнят, что сейчас всего лишь 4 часа утра реального времени), они воспринимают это довольно бодро.

В эти дни на долю водителей выпало довольно много беспокойства. Мало того что их вахты оказались сдвинуты на два часа вперед, но от Хамадана на север они должны были ехать по новым дорожным правилам, дабы соответствовать русскому или персидскому правилу «держаться правой стороны». Если бы, вдобавок к сдвинутому времени и новым дорожным правилам, они столкнулись еще и с улицами, названными в честь персидских героев, они бы сошли с ума. Только бодрые вывески с названиями Пикадилли и Лестер-сквер не давали им почувствовать, будто они оказались в Стране чудес вместе с Мартовским Зайцем и Алисой.

Находись мы в изоляции, то и новое время, и изменение правил дорожного движения сработали бы довольно просто, но поскольку теперь у нас имелась связь с Багдадом и по дороге постоянно двигался поток машин, то внезапная перемена при въезде и выезде с моей территории оказалась слишком серьезной, чтобы навязывать ее людям, и в конце концов мне пришлось отказаться от летнего времени. Правила дорожного движения должны были соблюдаться, но водителям трудно помнить «держаться левой стороны» до самого Хамадана, а оттуда «держаться правой стороны». Проведя месяц на моей территории, водитель привыкает «держаться правой стороны», а когда снова оставляет наши дороги, то попадает в аварию из-за того, что не придерживался левой стороны.

Примерно в это же время в Хамадане вспыхнули волнения, и губернатору (тому самому человеку, который был помощником губернатора во время нашего первого приезда сюда) и Фериду уд-Даули, лидеру крайних демократов, пришлось убраться в другое место. Со дня их отъезда все неприятности в Хамадане прекратились. Хамаданские рекруты под командованием полковника Доннана выглядели теперь довольно расторопными и дисциплинированными и уже выполняли полезную работу. Вопрос снабжения больше не стоял так остро. Но возникла еще одна новая проблема в виде финансового голода.

Фактический денежный оборот в Персии не велик, а наши запросы не чрезмерны. Проблема состояла в следующем: каким образом банк, израсходовав все свои деньги на покрытие наших требований, должен был достаточно быстро привлечь наличные обратно в свои хранилища (через вкладчиков и оплату векселей Лондоном), чтобы покрыть наш очередной счет. Поскольку наши запросы росли с каждым днем, требовалось, чтобы краны, выдаваемые нам через одну дверь и выплачиваемые нами нашим кредиторам, немедленно возвращались в банк через другую дверь, дабы успеть удовлетворить наши дальнейшие требования. Благодаря изобретательности и мастерству мистера Макмюррея, управляющего Имперским банком Персии в Хамадане, циркуляция денег, необходимых для покрытия этих транзакций, поддерживалась на высокой скорости. Как он это делал, никому не известно; но чудесный подвиг был совершен, и хотя ко всем другим катастрофам добавился страх возможного финансового кризиса, трагический исход как-то удавалось предотвратить. Наш казначей, майор Уитмарш, пережил весьма тревожные времена, и его работе нельзя было позавидовать.

Ввиду вероятного прибытия войск необходимо было построить в Хамадане и Казвине бараки для их размещения, и у инженерного персонала майора Хаслама из службы тыла хватало забот.

Теперь дополнительно к нашим силам мы получили подразделения Королевских военно-морских сил под командованием коммодора Норриса, а из Багдада к нам направлялось несколько четырехдюймовых пушек, чтобы мы могли «править морями», как только сможем вооружить торговые суда на Каспии.

Также прибыл полковник Баттин, и благодаря владению русским языком его выбрали для отправки с отрядом в Красноводск – порт на Туркестанском побережье Каспийского моря, расположенный как раз напротив Баку. Ситуация в Красноводске складывалась весьма благоприятная, поскольку стратегически этот порт имел второстепенное значение по сравнению с Баку, и в случае захвата последнего турками мы могли бы удерживать первый и при этом держать ворота в Среднюю Азию закрытыми для противника. Правительство Красноводска, под руководством весьма способного железнодорожного инженера по имени Кун, было решительно антибольшевистским и пробритански настроенным.

Из Красноводска железная дорога ведет в Ашхабад и Мерв, а в окрестностях Мерва действовали мощные большевистские силы, против которых направили миссию под командованием генерала Маллесона, которая двигалась по этой железной дороге от Мешхеда на север. В Красноводске полковник Баттин сможет взаимодействовать с Куном и оказывать помощь операциям миссии генерала Маллесона.

Подполковник Роулинсон из Королевской полевой артиллерии также доложил о своем прибытии, и его сразу же определили возглавить особую службу в качестве эксперта по камуфляжу и импровизированной установке пулеметов на автомобили, в чем он вполне преуспел.

Не упуская из