К сожалению, сразу приступить к восстановлению сожжённого имущества не получилось, от глянцевито блестящих стен так и несло жаром. Предвосхищая вопрос, Дигран предложил решение:
– Дорогая, вызови пока дождь, пусть он охладит наше любовное гнёздышко, а я займусь доставкой материала для ремонта.
– Похоже, у тебя уже всё отлажено, – поняла Вайолет.
– Не без этого. Мы должны оставить это место в том виде, в котором его застали сами.
Тёплый ливень вызвал недовольство только у сворка. Ещё бы, опять вода! И хозяйка, вместо того, чтобы надеть что-нибудь на себя и спрятать беднягу за пазухой, только смеётся и вновь и вновь призывает толстобрюхие хмурые тучи.
Благо, хозяин оказался более благоразумным и призвал брёвна и плахи, в которых насквозь вымокший фамильяр с трудом смог отыскать сухое пространство.
К полудню дождь прекратился. Незаметные ранее впадины пересохших ручьёв наполнились живительной влагой. Из земли показались первые зелёные ростки.
– Как будто пришла весна, – улыбнулась Вайолет, наблюдая их буйный рост.
– Это так и есть. Мир возрождается вместе с нами. К утру это место будет не узнать. Ну что, приступим?
Вайолет никогда не приходилось строить или ремонтировать дома. Но с Диграном и магией было возможно всё. И уже появляется у дома новая крыша, сияют белизной заново оштукатуренные и побеленные стены. Очищены и приведены в порядок камины и печь. Расставлена мебель, и даже яркие цветочные занавесочки оживляют кухонный уют.
– Думаю, в таком доме и у следующей пары всё получится, – высказала она надежду после позднего ужина.
– Получится, а как же иначе. А сейчас, моя хорошая, иди ко мне. Думаю, с вновь появившимися возможностями, ты стала ещё более ненасытной.
– Лишь бы выдержали вы, тиор Дигран!
Доказывать ненасытность и выдержку пришлось до самого утра. Утром согласились на ничью. Опять победила любовь.
Глава 16
Как бы ни был приветлив мир возрождения, но пора было возвращаться. Декурон ждал. Уже привычную короткую тунику Вайолет и тонкие бриджи Диграна заменила более подходящая одежда. То, что полагалось видеть только им, останется только между ними.
Сказать, что дома было всё по-прежнему, было нельзя. Во-первых, Настурция родила сына, и совсем свихнувшийся от счастья Глендар пускал над ним пузыри ничуть не хуже самого новорожденного. А ещё в Декурон прибыли лиурги.
Несколько молодых – ну как молодых, вернее сказать, не обрётших пару – мужчин и женщин гостили у его императорского величества в Дайваге и у их высочеств на Рейтине. Роскошные балы перемежались с напряжённой работой. Борьба с нашествием Хаоса была в самом разгаре. А ещё ведь предстояло выяснить, почему это произошло.
Причина, по которой молодая чета исчезла больше, чем на месяц, не афишировалась. И так понятно: молодые хотели побыть только вдвоём. Такое часто практикуется среди соединённых Зовом молодожёнов. А мир. Что мир? Стоял тысячелетия до них, и ещё подождёт.
Для Вайолет изменилось всё, а даири продолжили жить так, как жили. Та же череда балов, посещений театральных премьер и чинных благотворительных вечеров. Вернее, немного не так: балы, премьеры и вечера были, но благородная тиори Лерестен, невестка самого императора, совсем не стремилась в них участвовать. Она открыто предпочла проводить время с мужем. Нет, находиться вместе дома и в гостях это не только её право, но и обязанность. Но, неслыханно, жена младшего принца следовала за ним и в опасные районы!
Тиори Айлинда Леграсса, мама Вайолет и Глендара, решила вразумить свою взрослую дочь, в один из вечеров пригласив её на чашечку чая:
– Дорогая, твоё желание постоянно быть с мужем понятно. Все мы когда-то испытали волшебство единения, – начала она размеренным голосом. Точно так же она говорила о погоде за окном. Вот кто является истинной даири, даже в разговоре с дочерью не промелькнёт ни единого отголоска чувств и сомнений, – но пойми, у мужчин есть свои дела. Очень важные и порою опасные! Опасные! Ты же не хочешь стать ему обузой? Вместо того чтобы бросить все свои силы на борьбу с теми жуткими проколами и чудовищами, что оттуда лезут, его высочество Дигран вынужден защищать и оберегать тебя! Я понимаю, то, что ты росла с Глендаром, наложило на твоё восприятие мира определённый отпечаток. Но детство закончилось. Вспомни, кто ты есть. Даири так не поступают.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Может быть… – Вайолет откинулась на спинку стула, что совершенно неприемлемо в обществе, даже если это общество состояло всего лишь из доверительно беседующих матери и дочери. – Но, мама, а что, если я неправильная даири?
– Этого не может быть, – и опять ни единый лишний жест или даже движение мышц лица не выдали удивления или возмущения старшей женщины. – Твоя родословная чиста, как родословная самого императора.
Вайолет приложила ладони к остывшему за время беседы серебряному чайничку, подогрела содержимое, неспешно разлила его в чашки. Два кубика сахара аккуратно упали в её чашку. Вторая, без сахара, вместе с блюдцем оторвалась от столика и поплыла к матери.
– Какое из пирожных вы предпочитаете, мама?
Нет, и всё же, если не суждено достичь заданных высот, то, наверное, и не стоит тратить на это время. Вайолет никогда так не сможет. Тиори Леграсса спокойно приняла левитирующую чашку и сделала глоток. А ведь удивлена. Не просто удивлена, а ошарашена. Выдали её только расширившиеся зрачки. Ну, и заговорила она чуть позже приличествующего случаю, благо, можно прикрыться тем, что пьёт чай. Всё тот же ровный и спокойный тон:
– Твоя магия осталась при тебе. Вы всё ещё не консумировали брак?
– Консумировали. Но магия осталась при мне. Вернее, я приобрела… другую магию.
Дальнейший ход мыслей матери можно было понять и без слов. Ведь Дигран – простой сталкер. Ему недоступна магия даири. Значит… значит и Вайолет перестала быть даири. И её дети уже никогда не станут таковыми. Кровь разбавлена.
– Мне очень жаль… – мать опустила глаза.
Неужели она действительно испытывает жалость? Или же?..
– О чём вы жалеете, мама? О том, что род потерял одного из своих членов?! Ведь я теперь не такая, как вы. И никогда не стану прежней, – хотелось кричать, но пробьёт ли это ледяной панцирь, которым окружает себя каждая даири?
И тут тиори Леграсса совершила невозможное. Она поднялась со своего стула, подошла к дочери и обняла её.
– Ты думаешь, я забыла, когда впервые взяла на руки тебя и Гленда? Когда впервые поднесла вас к груди? Ваше первое слово? Первый шаг? Как желала вам счастья? Я и сейчас желаю этого больше всего на свете. Прости. Прости, что пыталась выбить из тебя дух бунтарства, прости, что не поверила твоим сияющим от счастья глазам. Ты ведь счастлива, доченька?
Если раньше мать и называла её так ласково – доченька, то Вайолет этого не помнит. Так естественно очутиться в материнских объятиях, прижаться к её груди, пусть и затянутой жёстким корсетом. И шмыгнуть носом, не пытаясь скрыть слёз, тоже очень естественно.
– Да, мама, я очень счастлива! Счастлива так, что себя не помню! Вернее, не представляю, как можно существовать без моего Диграна.
– А он? Как же он?
– Я точно знаю, что и он без меня умрёт. И… не нужно меня жалеть, мама. Я не утратила силу даири. С Диграном я сделала шаг вверх. И теперь я не зависимая от мужа даири. Я – равная ему. Я – лиург.
– Вот как?
А ведь мать слышала о расе Древних. Вернее, слышали о них все. Верили далеко не все. И даже присутствие при дворе его величества нескольких лиургов не сильно-то изменило ту веру.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Да, мама. Поначалу действие Зова сработало, как положено, и я, как и все женщины даири, отдала магию мужу. Но потом. Потом вступили в действие более древние законы мироздания. Законы магии лиургов, а может, и самих Предтеч. Мы с Диграном прошли испытание, и теперь я одна из них. И я буду рядом с ним. Во-первых, моя помощь не будет лишней, а во-вторых, я хочу быть рядом с ним!