Нянюшка вытащила Грибо из его гнездышка среди прутьев.
— Да ведь Грибо и так почти человек, — сказала она.
— Ха!
— К тому же это все равно продлится недолго. Хоть нас и трое, — добавила нянюшка. — И кстати, интересно посмотреть, сработает или нет.
— Да, но это неправильно, — указала матушка.
— Только не в здешних краях, — фыркнула нянюшка.
— Кроме того, — вдохновенно изрекла Маграт, — мы хорошие ведьмы. Значит, ничего плохого и неправильного мы сделать не можем.
— О, да, уж кто-кто, а мы-то хорошие, — скептически ухмыльнулась матушка. — Как же я, дура, забыла об этом.
Нянюшка выпрямилась. Грибо, понимая, что от него что-то требуется, выжидающе уселся и поднял морду.
— Матушка, ты должна согласиться, ничего лучшего нам уже не придумать, — привела еще один довод Маграт.
Матушка заколебалась. Из-под отвращения пробивался слабенький предательский огонек увлечения идеей. Кроме того, они с Грибо вот уже много лет сердечно ненавидят друг друга. Почти человек, говорите? Ладно, пускай понюхает, каково это, посмотрим, как ему понравится… От подобной мысли ей даже стало стыдно. Но не очень.
— Ай, ладно.
Они сосредоточились.
Как было отлично известно Лили, изменение формы объекта — один из сложнейших видов волшебства. Но с живым объектом все намного легче. Ведь как-никак, а живое существо уже знает, какая у него форма. И все, что вам требуется, это лишь изменить его мышление.
Грибо зевнул и потянулся. К его удивлению, собраться обратно он не сумел, а продолжил вытягиваться все дальше и дальше.
В мыслительные протоки его кошачьего мозга хлынул прилив веры. Грибо вдруг поверил, что он — человек. И это не было каким-то там мимолетным ощущением, будто он внезапно стал человеком, нет, он абсолютно поверил в это. И сила сей непререкаемой веры бурным потоком хлынула в его морфическое поле, сметая все возможные возражения, полностью переделывая само его естество.
Обратно ринулись новые инструкции.
Если он человек, то ему совершенно ни к чему вся эта шерсть. И он должен быть больше…
Ведьмы пораженно наблюдали за происходящим.
— Вот уж не думала, что у нас это получится, — наконец призналась матушка.
…Долой острые кончики ушей, усы слишком длинные…
…Мышцы должны быть больше, все эти кости неправильной формы, и ногам следует быть подлиннее…
А потом все кончилось.
Грибо разогнулся и, неуверенно покачнувшись, встал.
Нянюшка уставилась на него, разинув рот. Потом ее глаза опустились ниже.
— Ого! — только и смогла сказала она.
— По-моему, — решительно произнесла матушка Ветровоск, — нам стоит немедленно создать ему какую-нибудь одежду.
Это было достаточно просто. Наконец, удовлетворившись полученным результатом, матушка кивнула и отступила назад.
— Маграт, теперь можешь открыть глаза, — разрешила она.
— А я их и не закрывала.
— А следовало бы.
Грибо медленно повернулся, его покрытое шрамами лицо искривилось в ленивой улыбке. Нос у него был сломан, а слепой глаз прикрывала черная повязка. Зато другой полыхал словно все грехи ангелов, а улыбка сулила падение святым. Во всяком случае, святым женского пола.
Может, дело было в феромонах или в том, как перекатывались мускулы под черной кожаной курткой, но Грибо источал какую-то сальную дьявольскую сексуальность в мегаваттном диапазоне. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы в багровом свете захлопали темные крылья.
— Э-э-э, Грибо, — позвала нянюшка. Он открыл рот. Блеснули клыки.
— Ур-р-р-о-ул, — откликнулся он.
— Ты меня понимаешь?
— Да-а-а-ау, няунюшкау.
Нянюшка почувствовала, что ноги отказываются ей служить, и прислонилась к стене.
Послышался цокот копыт. Карета приближалась.
— Отправляйся туда и останови эту карету!
Грибо снова улыбнулся и бросился прочь. Нянюшка принялась обмахиваться шляпой.
— Ого-го, — выдавила она. — Даже вспомнить страшно, я ведь частенько почесывала ему брюшко… Неудивительно, что кошки так орут по ночам.
— Гита!
— Знаешь, Эсме, ты и сама что-то раскраснелась.
— Просто я запыхалась, — ответила матушка.
— Забавно, ты вроде и не бегала вовсе.
Карета с грохотом неслась по улице.
Кучера и лакеи были не совсем уверены, кто они такие. Их мысли дико метались. То они были людьми, думающими о сыре и ветчинной кожуре. А то вдруг становились мышами, удивляющимися, с чего это на них вдруг напялили штаны.
Что же до лошадей… лошади вообще немного безумны, и то, что при этом они были крысами, ничуть не облегчало их положения.
В общем, когда из тени вдруг появился Грибо и улыбнулся им, все участники событий пребывали в довольно неустойчивом психическом состоянии.
— Ур-р-р-о-ул? — осведомился он.
Лошади попытались остановиться, но при наличии несущейся следом кареты это было практически невозможно. Кучера в ужасе замерли.
— Ур-р-р-о-ул?
Карету занесло, и она боком врезалась в стену, стряхнув сидящих на козлах кучеров. Грибо поднял одного из них за шкирку и принялся трясти его, в то время как лошади изо всех сил старались вырваться из упряжи.
— Поуиграем, пушистик? — предложил Грибо.
Позади перепуганных глаз отчаянно боролись за превосходство человек и мышь. Впрочем, они могли бы не напрягаться — все равно бы проиграли, и тот и другой. Их переключающееся сознание видело либо улыбающегося кота, либо здоровенного, мускулистого одноглазого лыбящегося детину.
Наконец кучеромыш лишился сознания. Грибо на всякий случай похлопал его по щекам, надеясь, что тот придет в себя…
— Проснись, мяушоночек… — А потом вдруг потерял к нему интерес. Дверца кареты скрипнула, застряла и наконец после очередного усилия распахнулась.
— Что случилось? — спросила Элла.
— Ур-р-р-о-ул!
Сапог нянюшки Ягг угодил Грибо точнехонько в затылок.
— И думать не смей, дружок, — предостерегла она.
— Хочяу, — уныло сообщил Грибо.
— Ты всегда хочешь, это твоя вечная беда, — ответила нянюшка и улыбнулась Элле. — Выходи, милая.
Грибо пожал плечами и удалился, таща за собой бесчувственного кучера.
— Что тут происходит? — жалобно поинтересовалась Элла. — Ой, Маграт! Это все ты устроила, да?
Маграт позволила себе на мгновение испытать скромную гордость.
— Я же говорила, что тебе не придется отправляться на бал!
Элла оглянулась на искалеченную карету, а затем снова повернулась к ведьмам.
— А эти две змеи в женском облике случайно не с тобой ехали? — спросила матушка Ветровоск. Маграт судорожно схватилась за палочку.
— Они ушли раньше, — ответила Элла. Тут она вспомнила кое о чем еще, и лицо ее помрачнело.
— А настоящих кучеров Лилит превратила в жуков, — прошептала она. — Хотя они ничего плохого не сделали! Но она заставила сестер поймать двух мышек, превратила тех в людей, а потом сказала, что равновесие нарушать нельзя, сестры притащили кучеров, она превратила их в жуков, а затем… затем она раздавила их…
Элла в ужасе замолчала.
В небе разорвался очередной фейерверк, но вокруг кареты висел пузырь ужасной тишины.
— Ведьмы не убивают людей, — наконец сказала Маграт.
— Здесь же заграница, — пробормотала, отворачиваясь, нянюшка.
— По-моему, — вступила матушка Ветровоск, — тебе, юная леди, лучше всего прямо сейчас отправиться отсюда куда-нибудь подальше.
— Они так жалобно хрустнули…
— У нас есть метлы, — перебила Маграт. — Чтобы улететь всем, как раз хватит.
— Она пошлет за вами в погоню какую-нибудь тварь, — угрюмо произнесла Элла. — Я ее знаю. Какую-нибудь тварь из зеркала.
— Ничего, справимся, — обнадежила ее Маграт.
— Нет, — перебила матушка. — Что бы там дальше ни случилось, это должно случиться здесь. Эту юную особу мы отправим куда-нибудь в безопасное место. А потом… потом посмотрим.
— Но если я исчезну, она сразу узнает, — возразила Элла. — Ведь она уже ждет меня на балу! И сразу начнет искать!
— Похоже, она права, Эсме, — согласилась нянюшка Ягг. — Думаю, ты и сама предпочла бы встретиться с ней на собственной территории. Лично мне очень не хочется играть с ней в прятки в такую темную ночь. Лучше я буду видеть, как она приближается.
В темноте над ними раздалось хлопанье крыльев. Сверху скользнула маленькая крылатая тень и приземлилась на булыжную мостовую. Из темноты угрожающе сверкнули глаза. Существо выжидающе уставилось на ведьм взглядом намного более разумным, чем если бы это была какая-нибудь сова.
— Это вроде петух госпожи Гоголь, — подметила нянюшка. — Или не он?
— Вряд ли мы когда узнаем, петух это или нет, — фыркнула матушка. — Интересно, что у нее на уме…
— Хорошее или плохое, ты это имеешь в виду? — уточнила Маграт.
— Она здорово готовит, — отозвалась нянюшка. — Не может быть плохим человек, который умеет так вкусно готовить.