с зятем.
Джесс тоже встает.
– Извините, что расстроила вас, – произносит она с искренним сожалением.
Марго машет на нее руками.
– Ты здесь совсем ни при чем.
Так многое хотелось обсудить! Например, сможет ли Джесс отказаться от роли журналистки и по-дружески навестить Хизер. Однако сейчас Марго необходимо обдумать все в одиночестве.
– Ну, я пойду. Спасибо за прекрасный ужин. Кстати, как Хизер? – спрашивает Джесс уже с порога.
– Ее скоро выпишут, – отвечает Марго и неожиданно обнимает гостью. – Я благодарна тебе за заботу. Ты хорошая девочка. И спасибо, что рассказала мне об Адаме. Позвоню тебе завтра, чтобы договориться о встрече с Хизер. Она хочет тебя видеть.
Услышав это, Джессика светится от счастья.
После ее ухода Марго погружается в тяжелые раздумья. И ждет возвращения зятя.
32. Джесс
Дорога, ведущая из «Поместья Тилби» в Коровий проезд, совсем темная. Там нет фонарей, и мне приходится ориентироваться по дорожной разметке, чтобы не улететь в кювет.
Не могу избавиться от разочарования. Я надеялась провести вечер вместе с Марго на ее уютной кухне. Ну почему меня как магнитом тянет в этот дом? Возможно, они заменили мне семью, которой у меня никогда не было? Какое счастье я испытала, когда Марго согласилась встретиться со мной несколько дней назад; мне даже показалось, что она мне доверяет и мы опять становимся друзьями… Увы, когда я рассказала ей про общение Адама с Клайвом, Марго закрылась и выставила меня за дверь.
«Ну и ладно. Тебе не стать ее дочкой. Ты просто старая знакомая, знай свое место».
Почему-то решаю свернуть на узкую улочку, ведущую в сторону набережной. Слева пляж, справа – ряд домов. Доезжаю до Шеклтон-роуд, где расположен дом Уилсонов. На этой улице нет камер видеонаблюдения. Насколько мне известно, личность убийцы смогли определить только по свидетельским показаниям Питера и Холли Брайт. Если, конечно, не объявились другие свидетели. Впрочем, Анжела Кроссуэлл, пресс-атташе полиции, заверила меня, что ничего нового в деле не появилось. Кто-то видел женщину, подходящую под описание Хизер, которая чуть позже тем утром садилась на автобус до Бристоля; еще одну похожую женщину – на пляже и в кафе неподалеку. Но все эти показания признаны недействительными, так как относились ко времени, когда Хизер лежала без сознания в сарае.
Начался прилив, брызги волн долетают даже до лобового стекла моей машины. Еще нет и восьми вечера, а на улице уже темно, свет льется лишь из окон домов напротив. Паркуюсь на том месте, где в то роковое утро стояла машина Хизер, и выключаю двигатель. Дом Уилсонов выглядит необитаемым: свет не горит, занавески на окнах опущены. Один из садовых гномов валяется на боку рядом с клумбой – яркое пятно среди тусклой зелени газона. Я пытаюсь представить, о чем думала Хизер, когда вот так сидела в машине с заряженным ружьем наготове.
Все, пора завязывать. Нужно наконец вернуться домой и поговорить с Рори. С вечера пятницы у нас все наперекосяк. А у меня в голове только Хизер и Марго.
Включаю зажигание… и вдруг стук в окно заставляет меня вздрогнуть. За стеклом маячит длинное обветренное лицо. Норман! Нельзя взять и уехать, как будто я его не заметила. Поэтому опускаю стекло и натягиваю на лицо улыбку.
– Добрый вечер, Норман.
– Это вы! А я думал, кто там следит за домом…
Шерстяная шапка низко надвинута на лоб, шарф развевается на ветру и открывает красочную татуировку на шее, похожую на птицу; правда, я не могу толком ее разглядеть.
– Вы решили остаться здесь ночевать? – Киваю в сторону дома, а сама думаю: «Кто в здравом уме захотел бы?»
– Нет. Через неделю после… убийства… – Он сглатывает. – Я остановился в квартире Клайва в Бристоле, но сегодня полиция попросила меня переехать оттуда в гостиницу по соседству.
Включается мой репортерский радар.
– Любопытно, почему? – как бы между прочим спрашиваю я.
– Предъявили мне ордер. Больше ничего не сообщили. – Норман явно расстроен. – Мне кажется… мой брат был как-то связан с наркотиками.
Неудивительно – то же самое заявлял и владелец «Веселого ворона».
– Но ведь известно, что его убил не какой-то наркобарон, а эта женщина. Хизер Андервуд.
– Полиция разберется, – заверяю я. – Пока вина не доказана, обвинять никого нельзя.
Интересно, что он здесь делает в такое время? Навестил Марго, а до этого? Шнырял по Тилби? Или метнулся в Бристоль, чтобы положить фотографии мне на стекло? Знает ли он, где я живу? Если фотографии – дело его рук, то с какой целью? Кто написал «ОТВАЛИ»? От чего я должна отступиться? От поисков информации о Клайве?
– Ну, мне пора в гостиницу, – говорит Норман, отходя от моей машины. – Надо еще организовывать похороны… Когда отдадут тела, конечно.
– Примите мои соболезнования.
– Спасибо, – бормочет он. А затем вскидывает на меня глаза: – Вы ведь знаете, что это сделала она? Хизер Андервуд. И наркотики здесь ни при чем.
– О чем это вы?
Норман поплотнее наматывает шарф вокруг шеи.
– Надеюсь, ее посадят в тюрьму и выбросят ключ, вот о чем. – С этими словами он уходит к машине, стоящей дальше по улице. Худой, чуть сгорбленный мужчина лет шестидесяти, который испытывает чувства горя и обиды. Но он не желает мне зла.
Пора домой.
* * *
На нашей подземной парковке занята только половина мест. Сейчас только девять часов – люди гуляют, общаются. Но половина жильцов, слава богу, дома, а то мне страшновато одной в комплексе. С сожалением отмечаю, что машины Рори нет.
Только выхожу из машины, и тут же приходит знакомое ощущение опасности – за мной кто-то наблюдает. А может быть, и фотографирует.
Начинаю панически озираться; от страха даже кожа чешется. Почти бегу мимо припаркованных авто к боковой двери, ведущей к квартирам.
И тут меня осеняет. Постороннему сюда не попасть. Парковка надежно запирается электрическими воротами. Выход на улицу закрыт, и ключи есть только у жильцов дома. Бывали, конечно, случаи, когда его оставляли незапертым, но крайне редко. Преодолеть ворота способен только молодой и атлетически сложенный человек; вряд ли с такой задачей справится Норман. А Уэйн Уокер? Он высокий и подтянутый. Может быть, это он заставляет меня бросить нынешнее расследование из-за старой истории с прослушкой телефонов? Однако я усвоила урок и больше не совершу такой ошибки.
Пока бегу по черной лестнице на второй этаж, продолжаю думать про странные фотографии в моей сумке. И впервые за долгие годы начинаю скучать по Рори, по первым дням нашей совместной жизни, когда мы делились любыми