– Стой! Стой! – Незаметная Вера вдруг сорвалась с места, истошно замахала руками. – Стой, казак! Придержи лодку! Я с тобой! Я возвращаюсь!
– Ты что, бабонька, ополоумела?! – удивилась тетя Женя.
– Вера, ты куда?! – удивилась Аля.
– Вы не обижайтесь, добрые люди! Право слово, не обижайтесь! – громко и звучно заговорила Вера и неожиданно поклонилась всем в пояс. – Останусь я. Там, у Святопромысловской станицы, обитель есть, говорят. Великой благости обитель, древнего, исконного чина. Мощи благого старца Варсонофия там, в обители. Так и точит меня, так и зовет… Куда я могу уйти, святым мощам старца не поклонившись? Нет, не могу я так! Сон сегодня видела, всю ночь видела, зовет меня старец. Теперь точно поняла: зовет!
– Да придем в Острожин, и молись себе на здоровье, – попробовала возразить тетя Женя.
– Нет, ты не понимаешь, Женечка! Не обижайтесь, добрые люди! Тут древний чин, тут – старая вера, исконная. Ее попробую, припаду к мощам, авось полегчает! А то выхода уже нет, все силы кончились, все соки во мне пересохли до последней кровиночки. Наши-то обители я все обошла своими ногами, весь пол перед иконами лбом оббила! Отец Павел из прихода «Воскресенье Господне» так и сказал мне в последней раз, не по злобе, от души сказал: ты, мол, не приходи больше, раба божья, нету больше на тебя моего терпения… Господь всемилостив, сказал, на него надейся, а я тебя больше видеть не могу и слышать не хочу! Хоть и грех это, говорит, но возьму его на душу! Так и сказал, как отрезал…
Надо же, и голос у нее прорезался, и стать появилась, отметил Саша. А если снять черный платок, обвивающий голову, как змея, глядишь, и не такая страшная окажется. Вон прядка светлая выбивается из-под платка, волосы светлые, шелковистые. Если присмотреться, чуть-чуть подкрасить, вполне себе женщина с ногами и грудью, а не только Божья раба, запуганная грехами до судорог…
А что у нее случилось, кстати, от чего спасается? Всегда незаметная, неслышная, тихая мышка-норушка, шуршащая без шума и голоса, она так ничего о себе и не рассказывала, даже в порядке трепа. Любопытно…
Вера опять замахала руками, почти бегом спустилась с откоса, кинулась к лодке. Ерошка снова подвел лодку к берегу. Помог ей взобраться. Спрыгнув в воду, снова оттолкнул лодку, взялся за весла, заскрипел уключинами.
Да, неожиданное решение…
Итак, их осталось всего шестеро. Как говорят военные, потери в живой силе уже превысили пятьдесят процентов, отметил Саша. Что дальше? Или – кто?
Васька посмотрел вслед отходящей лодке, пожал плечами и передернул затвор с сухим щелчком, досылая патрон в патронник. Двинулся вперед, выставив перед собой автомат. Все еще стояли, а он уже входил в гулкую тьму тоннеля, настороженно оглядываясь и поводя перед собой стволом.
Василий Иванович Грозный!
Саша тоже перевесил автомат поудобнее под руку и двинулся за ним следом. Оружие он пока оставил на предохранителе, но рука была рядом…
* * *
Как ни странно, историю Веры Саша все-таки узнал. Достаточно причудливую историю. Ее потом рассказал ему Иннокентий. Привел как яркий пример…
С самого детства, рассказал Иннокентий, Вера несла по жизни многозначительное и грозное прозвище «Тридцать три несчастья». С ней все время что-нибудь случалось. Точнее, случалось не с ней, а вокруг нее. Все горело, взрывалось, рушилось, падало и тонуло, а она неизменно выходила целой и невредимой из любых, самых катастрофических ситуаций. Без видимых телесных повреждений, но с понятными, прогрессирующими последствиями для психики, уточнил Хранитель.
Все началось для нее в шестом классе, когда группа школьников должна была отправиться на экскурсию. Накануне Вера увидела сон. Сине-белый экскурсионный автобус, везущий их класс по местам боевой славы, на полном ходу впечатывался в бетонную опору моста. Отлетал, переворачивался, пробивал ограждение и падал в реку с высоты девятиэтажного дома… Страшный в своей реальности сон, из тех, после которых просыпаешься в холодном поту. Лязг и треск металла, захлебывающийся рев двигателя, пронзительные крики погибающих одноклассников долгим эхом звучали в ушах после пробуждения.
Несмотря на сон, Вера, как хорошистка и активистка, честно пришла на место отправки экскурсии.
Но сесть в автобус так и не смогла. Когда она увидела сине-белый «Икарус», плавно, как океанский лайнер, въезжающий на школьный двор, с ней случилась настоящая истерика. Она взахлеб рыдала и кричала, что ехать нельзя, ни в коем случае нельзя – все погибнут и экскурсию надо отменить, обязательно отменить…
Учителя были немало удивлены странным поведением обычно тихой девочки. Пожимали плечами, разводили руками, но экскурсию из-за капризов ребенка, разумеется, не отменили. Автобус ушел без нее. Вера была наказана тем, что ее не взяли и в перспективе пообещали снизить отметку по поведению.
Вечером она узнала, что автобус разбился, а все экскурсанты погибли. У пожилого опытного водителя прихватило сердце прямо за рулем. Других подробностей она даже не стала слушать, она их и так знала. Лязг металла и крики обреченных в ушах…
Из их класса «А» в живых остались только она и двоечник Денежкин, регулярно прогуливавший уроки и машинально прогулявший экскурсию.
Верина мама, как человек с высшим образованием, знала, что такое эмоциональный шок. Моментально перевела девочку в другую школу. А через полгода школа загорелась прямо во время уроков. Детей учителя успели вывести, но здание выгорело дотла. Пришлось Вере возвращаться в старую школу, городок был небольшой, школ – всего две.
Через две недели в спортзале, где у них был урок физкультуры, обрушились перекрытия. Несколько учеников и учитель погибли, почти все остальные получили ранения. Кроме Веры.
Разумеется, тогда еще никто не связывал все эти объяснимо-техногенные катастрофы с хрупкой девочкой с белыми косичками. Да и она сама об этом никак не думала. Тем более что ее отец, военный, получил назначение в другой город, и семья переехала. Впрочем, на новом месте ей пришлось задуматься, что происходит. Достаточно сказать, что их новая квартира, полученная к удовольствию всей семьи, три раза горела, четыре раза затапливалась фекальными водами, а в довершение по фасаду дома прошла извилистая трещина с эпицентром возле окна в большой комнате. Сквозь нее в квартиру проникали злющие сибирские сквозняки, парусами раздувая шторы и скатерти. Многочисленные попытки главы семьи бороться с трещиной при помощи цемента и алебастра успехом не увенчались, приводя только к расширению и дальнейшим изгибам.
Не менее напряженная обстановка сложилась в ее новой школе. До кровавых жертв, слава богу, не доходило, но под Верой регулярно ломались парты, перегорающие лампочки стреляли в нее с потолка электрическими искрами, классная доска несколько раз валилась на нее плашмя, а спортивный снаряд-конь, многими поколениями исправно выдерживавший самых упитанных старшеклассниц, однажды подломился под ней двумя ногами. Сама Вера, полетевшая кубарем, как водится, отделалась очередным испугом. Молодой и щеголеватый физрук, любивший осуществлять гимнастические поддержки у девочек, получил перелом обеих щиколоток…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});