Но особенно Саша смотрел на нее. На Алю. На нее он теперь всегда смотрел, хитрым, боковым зрением замечал малейшее движение. Сидя на корме и опустив тонкие пальцы в воду, Аля внимательно разглядывала остающиеся в воде бурунчики. Взмахивала густыми ресницами, но глаз не поднимала. Лицо ее было красиво-печальным, а губы шевелились, словно она что-то неслышно говорила. Совсем девчонка… Дурак Федор все-таки!
А Ирка так и осталась со своим Лавром. Правда, зараза, все-таки соизволила попрощаться. Мол, не обижайся, так получилось…
Объяснение, конечно, исчерпывающее. Только с чего она взяла, что Саша обижается? Теперь казалось – все, что было с Иркой, случилось в другой, прошлой жизни. Может быть, даже не с ним.
– Ты понимаешь, – сказала Ирка, – я первый раз в жизни встретила человека.
– Надо же, как тебе повезло! – ответил Саша не без иронии.
– Повезло! – подтвердила она совершенно серьезно. – Ты понимаешь, настоящих мужчин сейчас вообще нет. Вымерли, как мамонты. Может, только здесь, в глуши, еще и сохранились отдельные экземпляры.
А так – вокруг все какие-то рефлексирующие интеллигенты или самодовольные алкоголики.
– Самодостаточные, – поправил Саша.
– Чего?
– Алкоголики – они не самодовольные, они – самодостаточные, – пояснил он. – Свидетельствую, как интеллигент и алкоголик в одном лице. Знаю, о чем говорю.
– Ехидничаешь. Обижаешься, значит. Я понимаю, что ты в меня влюбился сразу, в меня нельзя не влюбиться, – заявила она откровенно нахально. – Но что делать?
– Ты еще скажи – так жизнь сложилась…
– И скажу. Просто, когда женщине попадается настоящий мужчина, она должна брать его и держать.
– Тогда держи, – посоветовал Саша.
Да, у настоящих мужчин есть такой особый орган, за который очень удобно брать и держать двумя руками. Если, конечно, это женские ручки. По всей видимости, в этой истории остается только пожалеть Лавра…
– Что будешь делать? – поинтересовался Саша.
– Замуж выйду. У них тут принято играть свадьбы по осени, вот осенью и выйду. А там – посмотрим.
– Хороший план, – одобрил Саша.
А что она хотела услышать в ответ? Благословение и житейское напутствие на совет да любовь до гроба?
Да пошла она! Как сказала бы на его месте красавица Аля.
* * *
– Ну, значится, все время прямо и прямо. Да тут и не ошибешься, вдоль рельсов идите по горлу шахты и не собьетесь. А когда они на поверхность выходят, рельсы-то, тут, значится, и Острожин рядом. Наверху дорога будет. Несколько верст всего пройдете по ней, а там и увидите, там город издалека видно, – объяснял Ерошка. – Смотрите, однако, если кто передумает в пещеру лезть, я пока погожу. Посижу тут в лодке у бережка, подымлю маленько…
Устроившись поудобнее на скамейке в лодке, он ловко свернул толстую «козью ножку». Как обещал, задымил густо и неторопливо.
Высадившись на берег, они остановились перед входом в пещеру. Хотя, скорее, это выглядело как тоннель, который когда-то начали пробивать у подножия горы со всем передовым усердием и перевыполнением планов. Потом забросили. Случилось это давно, на каменные грани, срубленные дробилками и ковшами, ветер уже нанес комки почвы, на которых прорастала трава и вездесущий мох. Неподалеку ржавел брошенный строителями железный вагончик. Крыша его уже провалилась, стены – разъехались, и казалось, вагончик слезно просит о помощи. Чернота за провалами окон вдруг показалась Саше настороженно-живой, словно там кто-то притаился. Но это только кажется, успокоил он сам себя.
Вход тоннеля был огромным, высоким, метров шесть или семь вверх и почти столько же в ширину. Настоящая пасть чудовища. Вглубь уходили ржавые рельсы, начинавшиеся сразу у входа. Малопривлекательное зрелище. И многообещающее. Особенно с учетом всех недвусмысленных предупреждений.
Они стояли и смотрели в темную пасть, откуда, казалось, тянуло холодом.
– Да… Стоит ли забегать впереди сапера, даже если вам кажется, что он идет по минному полю невыносимо медленно? – спросил Саша, ни к кому не обращаясь.
– Это что? – подозрительно спросил Самородов.
– Ничего. Риторический вопрос.
– Риторика, философия, свободная любовь, гомосексуализм, вашу мать! – неожиданно обобщил Самородов. – Говорить-то все мастера! Сейчас любителей поговорить – выше крыши! А дело некому делать, одна говорильня кругом, всю страну уже вдрызг проговорили…
– Эй, дядя, ты чего разошелся-то вдруг? – немедленно и охотно встрял Васька. – Чья бы корова мычала, а твоя бы паслась!
– Тебя не касается! Ты себя уже показал, летун хренов! – сразу окрысился Захар Иванович.
– Может, не касается, а может… У меня, между прочим, налет под полмиллиона!
– Летчик-налетчик!
– Может наконец хватит вам?! – спросила Аля.
– Точно, мужики, отставить! Кончайте аврал, не до этого сейчас! – поддержала ее мичман тетя Женя командным голосом.
– Может, все-таки повернем в обход? – предложил Саша. – Дотрюхаем потихоньку до города, харчи есть, патроны есть, погоды сейчас стоят теплые – иди да иди. Не поход, а прогулка получится…
От этого предложения внутри сладко сжалось. Две-три недели, в тайге, с ней…
Ему никто не ответил. Саша заметил: здесь, у загадочной пещеры, настроение стало не таким боевым. Впрочем, упрямства еще хватало, это он тоже заметил. Все дело в том, что никто из их бравого воинства, кроме него, еще не сталкивался с Ващерой вплотную, понял он через некоторое время. Все стоящие перед пещерой не ходили с ними к Демьяну. А значит, не видели, как разнесло по закоулочкам клочки любвеобильного азербайджанца Ачика, не видели напряженных гримас Петра и Павла, собирающих спецоружие, не лицезрели сумасшедшую улыбку лесного отшельника. Сначала посидели у озера, потом погостили у казаков – что особенного? Все присутствующие, кроме него, еще не поняли по-настоящему, куда попали, жили понятиями той, прошлой жизни, где все объяснимо и предсказуемо. Да он и сам толком не понимал еще, просто догадывался…
Жалко, что такие здравые аргументы пришли к нему в голову задним числом…
С берега раздался плеск воды и поскрипывание весел. Ерошка, докурив самокрутку, разворачивал лодку в обратный путь.
– Стой! Стой! – Незаметная Вера вдруг сорвалась с места, истошно замахала руками. – Стой, казак! Придержи лодку! Я с тобой! Я возвращаюсь!
– Ты что, бабонька, ополоумела?! – удивилась тетя Женя.
– Вера, ты куда?! – удивилась Аля.
– Вы не обижайтесь, добрые люди! Право слово, не обижайтесь! – громко и звучно заговорила Вера и неожиданно поклонилась всем в пояс. – Останусь я. Там, у Святопромысловской станицы, обитель есть, говорят. Великой благости обитель, древнего, исконного чина. Мощи благого старца Варсонофия там, в обители. Так и точит меня, так и зовет… Куда я могу уйти, святым мощам старца не поклонившись? Нет, не могу я так! Сон сегодня видела, всю ночь видела, зовет меня старец. Теперь точно поняла: зовет!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});