– Постой, постой… Что значит – выращен? Это же не огурец…
– Ну, понимаешь, вы, люди, металл получаете из руды. Плавите руду, куете отливку… Мы тоже можем делать металл таким способом. Но настоящая Сталь… – он опять сказал это слово с большой буквы, – …получается, только если ее растить. Приращивать железо, еще кое-какие металлы и вещества.
– Молекулярное конструирование!… – ошарашенно выдавил я. Данила крутил головой от одного к другому с горящими глазами, выдававшими его жгучий интерес.
– Это ты называй как хочешь… – скорчил гримасу Опин. – Только вот этот клинок выращен. И выращен очень давно одним из наших мастеров, которого звали Ефес…
Зопин покрутил носом и заворчал:
– Может, мы ошиблись…
– Ничего не ошиблись!… – резко одернул его Опин. – Ты же сам слышал – он поет!…
– Да слышал, слышал… – недовольно согласился Зопин и отвернулся в сторону леса.
– Эта Сталь, – продолжил Опин, – разрубит или проколет любой кованый металл…
– Она что, волшебная?… – зачарованно прошептал Данила.
– Если ты имеешь в виду – «наговоренная», то нет. Просто она выращенная. Только знаешь что… Ефес всегда делал парное оружие. К этой шпаге… – он на минуту задумался, внимательно разглядывая и как бы взвешивая клинок, – да, к этой шпаге должна быть дага!
– Ну это-то и мне понятно, – протянул я, – только Навон сказал, что пары у него нет. И никогда не было. А клинок этот он получил, когда служил в гвардии Многоликого. Во всяком случае, я так его понял…
Но гномы меня, похоже, уже не слушали. Опин толкнул локтем в бок отвернувшегося Зопина и ласково буркнул:
– Ну что, может, попробуем?… Зопин глубоко и как-то горестно вздохнул и, повернувшись к нему, покачал головой.
– Удержу у тебя нет, вот что! Нет ведь у нас времени!… И место здесь неподходящее. Ну сам посмотри, где здесь корешок можно высадить?… Ну?…
– Да ладно тебе… Все равно мы к Нароне до ночи не успеваем. И мальчонка приустал. Здесь заночуем. А я садок поищу. Есть здесь место, я носом чую… Да и ты это знаешь… – Он снова толкнул Зопина локтем в бок. – Ты только корешок мне сделай. Ну сам подумай – когда еще удастся по такому образцу Сталь вырастить! А!
– А противовес?… – не сдавался Зопин.
– Да какой к даге противовес?! Подберу что-нибудь… – не сдавался Опин.
– А шкура?… – неожиданно спросил Синий колпак.
– Ну что шкура, что шкура. Там и работы-то на два часа…
– Ага! На два!… – возмутился Зопин.
– Ну пусть не на два… Ну за четыре-то ночи успеем. А раньше все равно до Черной скалы не доберемся…
Зопин горестно покачал головой, кряхтя поднялся, вытащил из-за пояса кинжал и молча направился в лес. Опин бодро вскочил и, потирая свои широкие ладошки, радостно сообщил:
– Значит, так! Мы до ночи к реке не выйдем. Поэтому лучше заночуем здесь, вы как следует отдохнете, а рано-рано утречком мы выйдем и до солнца будем у переправы. К тому же и погоня ваша притомится, ночь-то без сна ожидаючи… – И он хитро поглядел на нас с Данилой. – Так что вы давайте лагерь разбивайте, шалашик стройте. И кострище у нас готово!… – радостно вспомнил он. – А мы делом займемся…
И он трусцой порысил к опушке леса. Там он пригнулся низко к земле и, почти водя носом по траве, двинулся вдоль края поляны.
Мы с Данилой взяли по ножу, благо их у него было два, и отправились в лес за ветками для шалаша.
Когда мы вернулись с первой партией хвои, Зопин сидел на травке под деревом и сосредоточенно строгал своим кинжалом небольшую деревянную чурочку, а Опин продолжал свой поход вокруг поляны, причем двигался он, как я понял, по спирали от краев к центру. Мы притащили еще одну охапку срезанных веток, а гномы продолжали свои странные занятия. Когда мы снова вышли из леса, на этот раз с сучьями достаточной толщины, чтобы использовать их для каркаса нашего временного жилища, Зопин закончил свои столярные работы и старательно натирал выструганную деревяшку, слегка напоминавшую рукоять моей шпаги, какой-то мазью, которую он доставал пальцем из маленькой стеклянной баночки.
Мы приступили к сооружению шалаша и управились в рекордные сроки. Очень уж нам хотелось посмотреть поближе, чем там занимаются наши попутчики. К этому времени Опин перестал кружить по поляне и, издав придушенный, но радостный вопль, грохнулся на колени и принялся ковырять землю концом своего кинжала. Зопин между тем принялся катать свою деревяшку между ладонями.
Накрыв шалаш ветвями и побросав на расстеленный в нем плащ свою нехитрую поклажу, мы приблизились к Зопину. Тот продолжал сосредоточенно катать в ладонях бывшую деревяшку. Бывшую, потому что она в руках гнома покрылась странным темным, почти черным налетом, напомнившим мне… тонкую кожу.
– А что это ты делаешь? – спросил непосредственный Данила.
– Корешок… – пыхтя от напряжения, ответил Зопин.
– А для чего?… – не отставал Данила.
– Для Стали… – коротко ответствовал гном, не переставая катать свою заготовку. Кожа на ней явственно утолщалась и уплотнялась. Данила понял, что больше приставать с вопросами не стоит, и продолжал наблюдать за действиями гнома молча. Впрочем, это продолжалось достаточно недолго.
– А можно мне попробовать?… – неожиданно попросил он.
Гном поднял голову и от такой неожиданной наглости чуть не выронил свое изделие.
– Нельзя… – пропыхтел он и, немного погодя, добавил: – Руки измажешь…
Я понял, что дело отнюдь не в этом. Просто выполняемая работа, похоже, требовала больших мускульных усилий, иначе с чего бы гному было так пыхтеть.
Наконец он перестал растирать в своих широких ладошках многострадальный кусок дерева и внимательно осмотрел полученную штучку. И тут я увидел в его руках… рукоятку, ну очень похожую на ту, которой была снабжена моя шпага. Он достал из борта своей безрукавки длинную иглу и, с силой вонзив ее в торец рукояти, устало поднялся и направился к Опину, который сидел, закрыв глаза и скрестив ноги, над маленькой, им выкопанной ямкой, сложив руки на моей шпаге, лежавшей у него на коленях. Заметив, что мы тронулись за ним следом, он махнул рукой, словно отгоняя нас, и прошептал:
– Не мешайте…
Подойдя, Зопин молча положил рядом с сидевшим товарищем свое творение и сразу отошел в сторону. Тот, не открывая глаз, ухватил лежавшую рукоять и воткнул торчавшую из нее иглу в центр выкопанной ямки, при этом рукоять ушла в разрыхленную землю почти до половины. Затем он снова положил руку на шпагу и замер, словно одеревенев.
– Ложитесь спать, – раздался тихий голос Зопина, – я костерок покормлю…
Услышав эти слова, я вдруг сразу понял, что очень устал, и, взяв зевавшего Данилу за руку, пошел к шалашу. Через несколько минут мы уже крепко спали.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});