Лафок наморщил нос, словно в воздухе появился запах чего-то отвратительно мерзкого.
– Я знаю Хартию о Разделе Морей наизусть, мой гувернер у папеньки заставлял меня учить по пять страниц в неделю. Не этим невеждам учить меня юриспруденции, – ответил он недовольным голосом. – Пароход является моим трофеем. На мой крейсер напали пираты и мы, защищаясь, имеем право уничтожить или захватить все принадлежащее им, включая суда и корабельное имущество. Отправьте им сообщение, что мы ведем бой, и корабли нашего противника являются нашим трофеем. А если они попробуют вмещаться, то познакомятся с главным калибром "Единорога".
– Есть, капитан, я передам в рубку связи, – отрапортовал акустик.
– Старший помощник, десантная группа к высадке готова? – переключив свое внимание с уже не интересного ему фрегата, спросил Лафок.
– Да кэп, все готово, катера стоят под парами
– Так начинайте операцию! Мы и так уже завозились со всеми этими мелочами.
– Может быть, нам стоит сделать еще один залп шрапнелью, чтобы подавить сопротивление пиратов и облегчить задачу для штурмовиков, капитан? – переспросил старший помощник.
– Это я решаю на этом корабле, стоить ли тратить снаряды или нет. Мне нужен капитан пиратов и точка. Я не хочу обсуждать более этот вопрос. Тут военный корабль, а не место для дискуссий, – Лафок перевел дух и уже спокойнее продолжил: – Так что извольте отправлять катера.
– Капитан, – вбежавший в рубку радист был бледен как полотно, – Мы получили срочное сообщение от фрегата торговцев. Они требуют немедленно прекратить огонь, отойти на три кабельтовых и лечь в дрейф.
– Мы…- радист заикался, – Они требуют, чтобы мы легли в дрейф и прекратили атаку. Они заявляют, что на "Тюлении" находятся государственные преступники.
– Не пошли бы они к рогатой черепахе…, – Лафок отвернулся от офицеров и засвистел сквозь зубы какую-то мелодию из водевиля, известного только ему одному. – Радист, отрадируйте на фрегат следующее: – Капитан имперского крейсера первого ранга "Единорог" требует от вас лечь в дрейф и не предпринимать попыток вмешаться в происходящую баталию. Любые попытки сближения будут рассматриваться как нападение на военное судно флота Его Императорского Величества. А всех преступников я сам развешу на реях… Старпом, велите канонирам, зарядить бронебойным зарядом и развернуть одно орудие главного калибра в сторону фрегата, да так, чтоб они видели, – закончил Лафок.
– Будет исполнено, – почти хором ответили офицеры.
* * *
Горящие куски канатов падали вниз, словно украшения с дерева в праздник зимнего солнцестояния. Дальняя половина яхты не была видна из-за смолистого черного дыма, поднимавшегося откуда-то с полубака. Деревянный настил палубы уже занялся огнем, медленно подползающим к корме корабля. Команды на палубе видно не было.
– Разбежались, разбежались как клопы в ночлежке от присыпки, – мысли собирались и разбегались по уголкам сознания. Рекон ощупал голову. Потеков крови не было. Попробовал пошевелить ногами и руками – вроде бы все на месте. Он поднял голову, оглядываясь вокруг себя.
С кормы по веревочной лестнице поднимались двое имперских морских десантников в черной форме с золоченными погонами и кожаными заплечными ранцами. Рука пиратского капитана потянулась к поясу, где на дорогой повязке висел двенадцатизарядный автоматический револьвер – грозное оружие в руках опытного стрелка. Он добыл его семь лет назад, когда они взяли штурмом небольшую фельдъегерскую почтовую шхуну, везшую почту и деньги на Дальние острова. Рекон снял револьвер с убитого капитана, совсем безусого мальчишки, вчерашнего кадета морского корпуса. Тогда ему было немного не по себе, но сейчас, многие годы спустя он привык, и смерть не была чем-то необычным, она была неотделимой частью жизни.
Он прицелился, ощущая холод вороненной стали револьвера. Первая пуля пробила навылет шею десантника, второй выстрел попал в грудь другому, вытолкнув инерцией удара тело за борт. На третий раз удача меньше сопутствовала Рекону – десантник успел уклониться, лишь задетый за плечо.
В ответ на промах вокруг зазвенел свинец звонко рикошетя от железа бортов, разрывая щепки деревянных настилов. Рекон выждав паузу пока противник то ли отвернулся, то ли перезаряжал оружие, откатился под прикрытие металлического парапета, прикрывавшего двери рубки. На его счастье, дверь не была закрыта, он потянул пальцами снизу, и она со скрипом нехотя подалась. Еще кувырок через спину – и он уже внутри надежной капсулы рубки. Пули гулко стучали по стенам, на палубе прогремел взрыв, потом послышался чей-то крик. Кто-то бежал, отстреливаясь на ходу, ухали гулкие залпы штурмовых винтовок десантников, щелкали звонкие выстрелы револьверов и самозарядных винтовок, которые так любят моряки на всем океанском побережье за их безотказность.
Рекон прижался к стенке и попытался перебежками пробраться к лестнице, ведущей в трюм. Наконец, он сделал несколько шагов вниз, в темный проем спасительного прохода ступенек.
– Вот ты и попался! – на его шею легла металлическая проволока. – Я тебя предупреждал, что третьего раза не будет. Никто не может приказывать Рыжей Бороде, клянусь мамой! Уж точно не такой мозгляк, как ты, – за спиной радостно заклокотали от смеха. – Теперь ты покойник! То есть, Вы покойник, простите, господин капитан! – Голос засмеялся вновь, проволока стала затягиваться на шее сильнее. Рекон хотел втянуть побольше воздуха, но это было уже невозможно.
"Сколько там зарядов в револьвере, должно остаться не меньше девяти?" – Если он не ошибся, с утра должен был полный магазин, этого должно хватить. Стараясь вывернуться боком, он вытащил пистолет, отставил ногу в сторону, секунды текли словно часы. Время сжалось в пружину. Борясь с чудовищной болью в перерезаемом проволокой горле, он нажал на курок, описывая рукой движение маятника.
На четвертом выстреле, пиратский канонир взвыл от боли, и хватка, стягивающая петлю, ослабла. Пуля пробила пирату пятку, и он упал вниз, завывая от боли, охватив руками простреленную конечность.
– Прости, Борода, но мне сейчас не до объяснений, почему ты был не прав.
Рекон последний раз нажал курок револьвера, выпуская заряд в своего обидчика. Затем растер пальцами непослушную шею и качающейся походкой, задевая плечами за стены коридора, направился на нижнюю палубу. Стрельба наверху не умолкала.
Чья-то тень скользнула впереди между проходами.
– Эй, ты там, а ну ко мне, – прохрипел, надрывая непослушное горло в темноту коридора уже почти бывший капитан, – Быстрее, если хочешь пожить еще хотя бы полчаса.