— А зачем нам усадьба?
— Чтобы было где жить в столице! Не у родственников же жить постоянно. Ты её, усадьбу эту, ещё не видел! Спорим на сто марок, что она тебе понравится! — и ухмыляющийся дед протянул мне руку для пожатия.
— Да ну тебя, — спрятал я свои руки за спину. — С тобой спорить — себе дороже выходит. И когда у тебя появятся деньги на электростанцию?
— Летом точно начнём строительство. Сейчас-то, зимой, какой помпо строить будет! А Мехелин тебе в подарок к окончанию лицея подарит проект станции. Он уже отправил людей, чтобы они, пока река замерзла, промерили всё и посчитали. Так что смотри, не подведи меня, закончи лицей хорошо.
— За это можешь не волноваться, — успокоил я деда. — Но, раз ты своё обещание нарушил, то…
— Матти! Мне кажется или ты решил своему деду условия ставить? Глупый мальчишка! — зло ощерился на меня дед Кауко.
Но я своего родственника уже знал как облупленного и не обратил внимания на его выпад.
— Да! Именно! Условия! Я ведь теперь имею доступ к финансовым документам нашей корпорации. И оказывается, большую часть её доходов составляют отчисления по патентам моих изобретений.
— Но мы же семья, Матти! Клан! Эмма, двери закрой! У меня с внуком серьёзный разговор! — рявкнул он на мою матушку, решившую узнать кто здесь ругается.
Маман испуганно глянула на меня, но возразить свёкру не посмела и тихо закрыла за собой дверь. Причем, я был уверен на сто процентов, что она притаилась за стенкой, чтобы подслушать, о чем мы здесь так громко разговариваем.
— Так я именно про это и говорю, деда. Ты же своими обещаниями и их невыполнениями подталкиваешь меня к тому, чтобы я по достижению совершеннолетия забрал из клана свою долю и все мои патенты.
— Ну… ты… — просипел дед и пошёл красными пятнами. — Решил вывернуть куртку наизнанку? — приложил он меня финской поговоркой, обвинив в измене семейному делу.
— А я не хочу быть той коровой, которую пока выгодно доить, а не резать, — ответил я тоже народной мудростью. — Твоё завещание это хорошо! Но я один из младших в клане. А решат оспорить мои дяди и отец твое решение когда тебя не станет? И что мне делать?
— Я тебе всё в руки передам, как только ты достигнешь возраста!
— А если ты помрёшь завтра? Тебе же уже за семьдесят! Ты же сам меня постоянно поучал, что лучше плотва в кадке, чем щука в озере. Тем более, я много от тебя и не хотел, а ты даже не дал мне договорить.
— Так, стоп, — дед Кауко потёр ладонями лицо. — Ты прав. Извини. Так что ты хотел?
— Запиши на моё имя эту усадьбу и те гектары земли. И будем в расчёте.
— Пфф, а я себе уже надумал. Ты не поверишь, я так и собирался сделать, — соврал мне дед, а я сделал вид, что поверил ему.
……
Рождественские вакации слились в один день. Сначала зимние пионерские игры, приезд других отрядов со всей страны. Организация их проживания, питания и участия в соревнованиях полностью съели всё свободное время, несмотря на активную помощь моей старой гвардии.
В этом году пришлось отказаться от сладких призов, потому что дед, сам того не ведая, привёз не обычные конфеты, а «сальмиакки» от Карла Фацера. Выглядели они как простые конфеты, а на вкус оказались гадость — гадостью. Первой их попробовала бабушка Ютта.
— Тьфу, тьфу, эээ, фу! Старый! Митя виттуа? Что ты мне подсунул? Отравить меня хочешь? Небось и молодку себе в городе уже сыскал, — не на шутку разозлилась бабуля и ухватив скалку двинулась к деду, чтобы покарать.
— Мама, погоди, — дорогу ей заступил мой батя. — Что случилось? Может, тебе плохая конфета попалась?
— На! Сам попробуй! — сунула она ему под нос чёрную конфету.
— Ладно, — согласился отец и с опаской сунул в рот это лакомство. — Тьфу! — выплюнул он его через пару секунд. — Это что за гадость? Ты это детям привёз? Ну ты и лаардипэрсэ. Ты то сам их пробовал когда брал? А?
В общем, деда немного поколотили и заставили съесть одну конфету. Но он так и не смог продержать её во рту дольше десяти секунд. Естественно, что все обитатели дома, включая и меня, попробовали эту необычную конфету на вкус. Ощущения от неё были такие, будто я влил себе в рот столовую ложку нашатыря. Бррр. Фу. А вот матушке вкус конфеты, наоборот, понравился. Хотя, может она и притворялась?
— Ну я ему устрою! Этот швейцарец у меня попляшет! Это же надо, такую гадость подсунуть! Я же просил у него «лисички» или тянучки «кис-кис». А он ещё хотел войти долей в наше со Стокманнами производство «саамского льда», — вываливал на меня свои возмущения дедуля на следующий день после инцидента.
— Так и соглашайся. Станешь его компаньоном — сможешь потребовать прекратить выпуск этой гадости. А торговая война ни к чему хорошему не приведёт. Тем более, что у нас сейчас, по твоим заверениям, просто нет денег.
Дед покивал, типа меня услышал, но дальше развивать тему не стал. Хотя, судя по его лицу, моя идея пришлась явно ему по душе. Ну, поживём — увидим.
Глава 18
Глава 18
3 апреля 1905 года, Александровский дворец, Царское Село.
— Итак, господа, не будь новости Александра Михайловича настолько важны, я бы не вызвал вас сюда в воскресенье, — Николай II обвёл присутствующих уставшим взглядом и кивнул Безобразову. — Сейчас наш министр внутренних дел ознакомит вас с предложением, поступившим из Парижа, а затем мы с вами подумаем — нужно оно нам или нет.
— Позавчера я получил письмо от председателя совета министров третьей республики Мориса Рувье об ответе японской стороны на французскую мирную инициативу по урегулированию нашего с Японской империей конфликта.
— Инициатива было односторонней или мы тоже в ней поучаствовали? — спросил мрачный Витте у которого из-за срочного вызова в Царское Село сорвалось посещение Александринского театра с супругой.
— Нет, Сергей Юльевич. Мы об этом не знали. Даже и не думали, что французскому правительству, озабоченному марокканским обострением с Германской империей, есть какое-либо дело до нашей с Японией войны.
— Господа, давайте выслушаем Александра Михайловича, а уже потом будем делать выводы, — недовольным голосом произнёс император.
— Спасибо, ваше величество! — поблагодарил своего государя Безобразов. — Итак, Франция направила в Японию запрос об условиях возможного заключения мирного договора между нашими странами. В конце марта японский посланник Итиро Матоно передал ответ главы японского правительства князя Кимоти, заверенный в секретариате императора Мэйдзи. Японцы предлагают белый мир с разделом Кореи по границе сороковой параллели северной широты.
Император Мэйдзи
— В каком смысле, с разделом? Экономическим или территориальное подчинение? И на равный раздел это что-то не тянет, — возмутился военный министр Сахаров.
— Я думаю, что это граница задана вольно и за неё можно поторговаться. Японской империи нужна хоть какая-то добыча на фоне не вполне удачной войны, больших потерь и массовых беспорядков после целого ряда отставок и арестов, проведенных императором Мэйдзи. Я прав, Александр Михайлович?
Сергей Юльевич Витте, задав этот вопрос, в ожидании уставился на министра внутренних дел. Отношения двух высших чиновников империи не заладились очень давно. А начавшаяся война и события 9 января 1905 года ещё сильнее развили неприязнь Витте по отношению к Безобразову. Каким чудом последний смог усидеть в своём кресле после расстрела рабочей манифестации и начавшейся по всей стране смуте, премьер-министр так и не смог понять. Хотя лично подавал императору докладную записку о некомпетентности министра внутренних дел, ещё до кровавых событий в Петербурге. Видимо, у Александра Михайловича были или сильные покровители, или какое-то влияние на самого императора.