Чуть позже в тот же вечер она стояла перед окном и размышляла о том, чем это может объясняться. И как это может отразиться на ее решении.
В гостиной Саймон, улучив момент, тихонько сообщил, какую спальню ему предоставили, если ей интересно это знать. Если бы она почувствовала, что он оказывает на нее давление, она бы проявила строптивость, но одного ее взгляда оказалось достаточно, чтобы понять, что он пресекает малейшие поползновения со своей стороны на этот счет.
Порция наклонила голову, затем их уединение нарушили. Тем не менее она не сомневалась, что он ждет ее знака.
Во время обеда она украдкой наблюдала за сидящим по другую сторону стола Саймоном. Если бы гости не были столь сосредоточены на поддержании беседы, ктонибудь наверняка мог это заметить.
Присутствие Китти на сей раз было полезно. Разумеется, не потому, что это входило в ее планы. Она снова вернулась к своей прежней роли, придав ей еще больше драматизма, — роли леди, которую не поняли, и сидела, гордо вскинув подбородок, невзирая на стрелы, выпущенные теми, кто знал ее лучше.
Дамы удалились в гостиную, оставив мужчин за столом. Ни у кого не было ни малейшего желания продлевать этот вечер, атмосфера оставалась напряженной, эмоции бурлили вокруг Китти и других персонажей. Чай был подан рано, и после первой же чашки дамы откланялись.
В результате Порция оказалась там, где она находилась сейчас, глядя в ночную тьму и думая о решении, которое могла принять она и только она.
И несмотря на это, ее решение зависело от Саймона.
Несмотря на историю их предыдущих отношений, а точнее, благодаря им, она не была удивлена, когда он появился на арене и дал согласие быть ее проводником в исследовании физических взаимоотношений между мужчиной и женщиной. Саймон не одобрял это, но довольно быстро капитулировал, увидев, что она решительно нацелена на то, чтобы пройти этот курс. Он прекрасно знал, что, если он откажется, она пройдет курс с другим мужчиной. С точки зрения его, человека, который считал своей обязанностью постоянно ее опекать, курс обучения с ним был предпочтительнее, чем с кемто еще.
И не важно, что он был из рода Кинстеров, а она — из рода Эшфордов. Они оба принадлежали к высшему свету. Будь она моложе и невиннее, любая интимная связь закончилась бы заявлением: «Я соблазнил тебя и вынужден на тебе жениться».
К счастью, у них не тот случай. Саймон знал ее, и знал хорошо. Он не стал бы помогать ей в ее исследованиях, если бы верил, что тем самым ведет себя бесчестно. Он признал, что Порция имеет такое же право на сексуальный поиск, как и он, и это радовало ее.
Этого было достаточно, чтобы освободить его от какойлибо моральной ответственности, от необходимости проявлять попечительскую строгость или неодобрение. Он действовал по ее просьбе и с ее активного одобрения.
Саймон не соблазнял ее в привычном смысле этого слова, он просто согласился это сделать, раз уж она хотела быть соблазненной.
Вероятно, именно этим объяснялись его неизменная сдержанность и нежелание оказывать на нее давление — своего рода мужское проявление благородства в данной ситуации.
Все то, что произошло между ними до настоящего времени, соответствовало тому, чего она хотела, чего желала. Сейчас предстояло принять решение, хочет ли она идти дальше, действительно ли она готова сделать последний шаг, поднять последнюю завесу, узнать все до конца.
Исследователь, сидящий в ней, хотел броситься вперед сломя голову, более прагматичная ее половина настаивала на том, что нужно взвесить все за и против.
По ее мнению, даже по мнению многих других, ее возраст и статус человека независимого освобождали ее от всяких жеманных рассуждений о девственности. Если она не сунет палец в воду и не попробует то, что нужно попробовать, она может никогда не выйти замуж. Но что из этого следует? Для нее девственность была устаревшим понятием.
Риск беременности действительно был, но с этим можно примириться. Не в пример Китти, она хотела иметь собственных детей. С учетом того, что у нее крепкая и состоятельная семья, что она мало обращала внимание на мнение света, это вполне можно уладить. При условии, что она никогда не откроет, кто отец ребенка. У нее слишком развито чувство самосохранения, чтобы допустить подобную ошибку.
Уверенность Саймона развеяла ее беспокойство о том, что, если все возрастающее влечение между ними окажется лишь похотью, она может пристраститься к физическим наслаждениям, как, похоже, это случилось с Китти. Его искренность и убежденность вкупе с его репутацией позволяли опираться на его мнение эксперта.
Так что никаких веских контраргументов не находилось.
Она знала, чего хотела и желала. Она хотела узнать все о браке до того, как окажется в его узах. Порция должна знать его физические аспекты. Скандал с Китти тем более подталкивал к необходимости понимания всех сторон брака, прежде чем идти к алтарю. Если после всего увиденного за эту неделю она сделает неверный выбор, то винить будет некого.
Понимание всех аспектов брака было изначальной целью… но сейчас требуется большее. Порция хотела также знать, какого рода эмоциональные отношения развиваются между ней и Саймоном — отношения, благодаря которым она способна представить себя в постели с Саймоном и, более того, готова с легкостью ему отдаться.
С учетом поведения Китти выяснить это также весьма разумно. А что, если растущее между ними чувство — любовь?
Порция понятия не имела, что это такое. Любовь не значилась в списке того, что ей следовало изучить. Она не искала любви, и не по причине любви она приняла его предложение обучить ее тому, что она хотела знать. Однако Порция не была круглой дурой или надменной до такой степени, чтобы не допустить возможности того, что любовь коснулась и ее. Если это не любовь, им суждено расстаться, эксперимент будет завершен. В этом случае все определенно и однозначно. Опасность заключена в оборотной стороне медали. Что, если это любовь? Что тогда?
Порция знала ответ. Если это любовь — то ли ее к нему, то ли его к ней, то ли взаимная — и если при этом он сознает сей факт, Саймон наверняка настоит на женитьбе, и ей будет непросто его отвергнуть.
В конце концов, он один из Кинстеров. Но если он одержит победу, то что будет с ней?
Быть покоренной любовью и выйти замуж за Кинстера — что может быть хуже? Если любовь овладеет ими обоими, тогда ситуация может стать управляемой. Если же натиску любви подвергнется только один из них, будущее представляется безрадостным.
Вопрос, стоявший перед ней сегодня, заключался в следующем: рискнет ли она, готова ли она к этому?