Читать интересную книгу Пелопоннесская война - Дональд Каган

время богатства, видели, как уничтожают их сельские дома, вырубают оливковые рощи и виноградники. Как с юмором показывает Аристофан в своей комедии «Ахарняне», написанной в начале 425 г. до н. э., наиболее расположены к миру были имущие люди и земледельцы. Его герой Дикеополь представляет собой типичного аттического земледельца, против своей воли оказавшегося в Афинах и стремящегося вернуться в свое хозяйство.

Пока шли мирные переговоры, люди «жаждали и впредь жить без кровопролитий и войн» и с удовольствием прислушивались к строке хоровой песни из «Эрехтея» Еврипида: «Пусть копья лежат паутиной, как тканью, обвиты», вспоминая поговорку о том, что «во время мира пробуждают спящих не трубы, а петухи» (Плутарх, Никий IX.20–21)[18]. Пьеса Аристофана «Мир», поставленная весной 421 г. до н. э., незадолго до окончательного утверждения мира, наполнена той же томительной, но бурной радостью от перспективы прекращения войны. Герой комедии Тригей поет гимн богине Мира:

Братья, вспомните, как прежде

Мы живали под покровом

Золотой богини Мира!

Вспомните о тех вареньях,

Об изюме, черносливе

И о соке виноградном,

О фиалках у колодца,

О серебряных маслинах

Ненаглядных,

И за это все богине

Вознесите похвалу! (571–581)[19]

Никий был превосходным лидером для партии мира, ведь его военные успехи и публичные проявления благочестия сделали его популярным в Афинах. Его знаменитые речи в защиту мира и особая доброта, которой он одаривал пленных, завоевали доверие и среди спартанцев, благодаря чему он должен был стать идеальным переговорщиком. Но афиняне продолжали противиться мирным переговорам – должно быть, потому, что прекрасно понимали, какие преимущества могут ожидать их вскоре. Поэтому спартанцы, чтобы принудить их к миру, отважились на отчаянную авантюру. В начале весны они «ускорили военные приготовления» и симулировали строительство постоянного форта в Аттике, полагая, что «этим окажут давление на афинян и они, быть может, скорее склонятся к уступкам» (V.17.1). Напуганные и злые, афиняне вполне могли сразу убить пленников и обнулить шансы мирного исхода, однако блеф спартанцев сработал. В конце концов афиняне согласились заключить мир на основе общего принципа status quo ante bellum с необходимыми отступлениями: Фивы оставляли за собой Платеи, а Афины – Нисею и бывшие коринфские города Соллий и Анакторий на западе.

НИКИЕВ МИР

Мир, заключенный на пятьдесят лет, предоставлял свободный доступ к общим святыням, закреплял независимость храма Аполлона в Дельфах и предусматривал разрешение споров мирными средствами. Территориальные положения договора возвращали афинянам пограничную крепость Панакт, которая была передана беотийцам в 422 г. до н. э. Кроме того, Спарта обещала вернуть Афинам Амфиполь, но при этом его граждане и граждане других городов могли свободно уйти и забрать с собой свое имущество. Спартанцы также оставили Торону, Скиону и другие города, которые афиняне отвоевали или все еще осаждали. Для жителей Скионы это означало смерть, так как афинское собрание уже решило их судьбу. Все прочие мятежные города Фракии были разделены на две категории. К первой относились Амфиполь и города, отвоеванные афинянами; они были возвращены под контроль Афин. В то же время Аргил, Стагира, Аканф, Скол, Олинф и Спартол были больной мозолью спартанцев, поощривших в них восстания во имя свободы Греции. Чтобы Спарта могла сохранить лицо, афиняне позволили этим городам выплачивать первоначальный, а не повышенный в 425 г. до н. э. объем союзнического налога. Они должны были оставаться нейтральными и не вступать ни в один из союзов, при этом афиняне могли мирным путем убеждать их вернуться обратно. При всей запутанности юридических норм это было равносильно предательству спартанцами их северных союзников.

Афиняне также пошли на существенные уступки, предоставив необычайную степень независимости халкидянам и согласившись вернуть спартанцам свои базы на периферии Пелопоннеса – Пилос, Киферу и Мефану. Еще Афины возвратили остров Аталанту и Птелей (вероятно, город на побережье Ахайи). Пункт об обмене пленными лишил афинян их главного сдерживающего фактора против Спарты, но он был необходимым условием мира. Заключительный тезис ясно показывал, что Афины и Спарта навязали мир и своим союзникам: «Если одна из сторон при этом допустит какие-либо упущения, то каждая сторона может без нарушения клятв открыто и честно обсудить этот случай, чтобы с согласия обеих сторон – афинян и лакедемонян – внести изменения в договор» (V.18.27–28).

Афиняне ратифицировали договор всего через несколько дней после десятой годовщины первого вторжения в Аттику – возможно, 12 марта 421 г. до н. э. Мир принес великую радость большинству афинян и спартанцев, а также грекам в целом. В Афинах «про Никия все твердили, что он муж, угодный богам, и что по их воле в награду за благочестие его именем нарекли величайшее и самое прекрасное из благ. И действительно, мир называли делом рук Никия» (Плутарх, Никий IX.22).

Это соглашение навсегда получило имя Никиевого мира, и Никий, как никто другой, был ответствен за его достижение. Может показаться, что Архидамова война вознаградила Афины той победой, к которой стремился Перикл, но это отнюдь не так. Цель Перикла заключалась в том, чтобы подвести под межгосударственный порядок, установленный в 445 г. до н. э., надежную основу, убедив спартанцев, что они не могут принуждать Афины к каким-либо действиям, что афиняне неуязвимы, что держава стала неизменной реальностью и что претензии должны разрешаться путем обсуждения, переговоров или обращения к третейскому суду, а не угрозами и силой.

Мир не привел к этому и не смог восстановить территориальный статус-кво. Амфиполь и Панакт, к примеру, удерживались людьми, враждебными Афинам и не подчинявшимися Спарте, поэтому о возврате этих городов афинянам не могло быть и речи. Платеи, сражавшиеся вместе с Афинами при Марафоне и с тех пор не прекращавшие быть их верным союзником, остались под контролем фиванцев. Потеря Амфиполя была восполнена приобретением Нисеи, но Перикл, несомненно, был бы потрясен соглашением, заключенным с мятежными городами Халкидики. Их будущий статус и даже размер взноса, который они должны были уплачивать, определяли не афиняне, а положения договора между Афинами и Спартой. Это нарушало принцип, с которым Перикл вступил в войну: законность, целостность и независимость Афинской державы.

Способ, которым был достигнут мир, удовлетворял еще меньше. Ничто не указывало на тот факт, что спартанцы смирились с неуязвимостью Афин или приняли Афинскую державу как данность. Главными факторами, принудившими Спарту к миру, были временные трудности: желание вернуть пленных и угроза союза аргивян с Афинами. Партия войны не была уничтожена или окончательно дискредитирована, и не было никакой гарантии, что спартанцы, поправив свои дела на Пелопоннесе, не станут стремиться к возмездию и господству. Мир давал им время на восстановление и оставлял возможность отомстить, а в неспособности выиграть войну убеждал мало. В свою очередь, афинянам пришлось заключить мир под воздействием военной угрозы. Как итог, Десятилетняя война не принесла желаемого результата ни одной из сторон: она не разрушила Афинскую державу, не даровала грекам свободу, не избавила Спарту от страха перед могуществом Афин и не гарантировала Афинам безопасность, ради которой Перикл рискнул начать войну. Человеческие и материальные потери, равно как и пережитые страдания, в конечном счете оказались напрасными.

Никиев мир, как и Тридцатилетний мир, завершивший Первую Пелопоннесскую войну, положил конец конфликту, из которого ни одна из сторон не смогла выйти победителем, но на этом их сходство заканчивается. Территориальные положения образца 445 г. до н. э. были реалистичными. Договор 421 г. до н. э. таковым не был, поскольку основывался на неправдоподобных обещаниях спартанцев вернуть Афинам Амфиполь и Панакт, но даже не упоминал Нисею, Соллий и Анакторий, что не могло не разозлить Мегары и Коринф и тем самым ставило под угрозу мир. Предыдущий договор был согласован с Афинами, подчиненными твердой воле Перикла, лидера, искренне преданного соблюдению его буквы и духа; спартанцы же могли быть вполне довольны его условиями.

К 421 г. до н. э. Афинам не хватало стабильного руководства; за последние годы их политика неоднократно менялась, а противники мира были побеждены в основном благодаря временному отсутствию среди них ярких ораторов. В Спарте же многие авторитетные граждане не одобряли мир. Новые эфоры могли привести к власти тех, кто выступал против соглашения, и даже те эфоры, что его заключили, не слишком усердствовали в выполнении всех его пунктов. В 445 г. до н. э. соратники Спарты приняли мир без возражений, а в 421 г. до н. э. Беотия,