части этой большой головоломки воедино. Только тогда моя Королева воссядет рядом со мной.
Охотник нетерпеливо переступил с ноги на ногу:
– Мой господин?
Джанет невольно вздрогнула, видя, как чудище вытянулось во весь свой рост, задев рожищами древесную крону, отчего сверху посыпался дождь из узких листьев.
– Охотник, возьми эту юную бренную и помести ее в глубине моего подземелья, откуда не сбежать, ибо есть внутри нее какая-то значимая часть этой досадной головоломки. Что до старухи, пусть она остается здесь и дарит Королеве утешение. Стереги их обоих, да чтоб ни одна из них не захворала, иначе сам вмиг лишишься жизни.
Железной хваткой зажав пленницу, Охотник низко поклонился своему господину и направился прочь. Проплывая под сводом арки в темноту, Джанет слышала, как Повелитель Тьмы что-то горько себе вполголоса сетует; нечто, полное такой безысходной тоски, что впору было испытать жалость.
– Должен же хоть когда-нибудь настать день, когда моя Королева добровольно разделит со мною трон. Даже у бренных заведено, чтобы у каждого господина была своя госпожа…
Но вскоре толстенные стены лабиринта из камня и кирпича поглотили все его дальнейшие слова.
* * *
Много позже, в узилище настолько темном, что не видать и вытянутой руки, Джанет, тело которой все еще пульсировало от хватки Охотника, боролась с нарастающей, грозящей захлестнуть волной паникой. Напряжением мышц она давала боли подпитывать в теле гнев, а с ним решимость.
Вслепую нашарив грубую деревянную дверь, Джанет напряженно вслушалась, ловя любой звук, который послужил бы намеком, что где-то рядом обитает еще одна живая душа. Но гнетущую тишину нарушало только размеренное капанье влаги на каменную кладку. Когда от промозглого воздуха тело охватила дрожь, Джанет принялась мерить свою тесную камеру шагами, крепко обхватив себя в попытке хоть немного согреться.
«Черт! Как из этого узилища вообще выбраться?»
Изнеможенная, она привалилась к сырому углу, бормоча себе что-то в попытке заполнить сгущающуюся вокруг тишину.
– Ладно, Джанет. Помнишь, там, у себя в укрытии, как ты запоминала слова тех песен? Ведь ты слышала их всего по разу. В самом деле, как?
«Может, внутри меня действует какое-то доброе волшебство?»
– А ту стервозу-королеву ненавидеть гораздо легче, если учитывать, что слово «красота» и близко не подходит к описанию этой даже и не женщины, а… В общем, неудивительно, что Томас сразу на нее запал.
– Томас… Где ты, черт возьми? Ты мне так нужен. Тот рогатый козлоног со своим приспешником собираются сделать с нами что-то ужасное, так что нужно убираться отсюда, пока этого не случилось. Только как это все осуществить?
«Джанет, молчи!»
– Не давай этому проклятущему месту на себя воздействовать…
Настроенная прислушаться к собственному совету, Джанет поползла по полу, ощупывая его вытянутыми руками, пока не нашла прочную дубовую дверь. Руки двинулись вверх по ее шероховатой поверхности и постепенно нащупали мелкое, надежно зарешеченное оконце.
«Ага, на всякий случай, если вдруг кто-то надумает протиснуться в дыру размером с мышиную норку».
Припав ртом к невидимым прутьям, она принялась изо всех сил выкрикивать в темноту одно-единственное имя:
– Том! То-ом! То-о-ом!
Слыша в ответ одно лишь гаснущее эхо, Джанет запела, надеясь, что хотя бы это разбавит гнетущую тишину подземелья.
«Какая бы чертова магия ни помогала мне запоминать эти песни, пусть она извинит, если я снова прибегну к ней».
Сидит эльфийский рыцарь на холме,
Вокруг него цветущая равнина.
Трубит он в рог, и звуками ранима,
Алеет роза в дола глубине.
Далеко отсюда, через дебри извилистых коридоров и кривых, не поддающихся счету ступеней лестниц, была втиснута каморка из кирпича, не схожего формой и цветом даже с теми, что по соседству. Стены каморы уходили изгибом вверх, переходя в гротескный сводчатый потолок. Пристроенная к внешней стене Темного Дворца, наверху она имела оконце, такое мелкое, что не смог бы пролезти и ребенок. Это окно, однако, все равно освещало человека, который мерил шагами крохотную площадь. Человек без устали двигался, снедаемый тоской и страхом перед тем, что может случиться с женщиной, которую он любил наряду с Королевой, коей по-прежнему служил.
Сердце его вздрогнуло и учащенно забилось, когда откуда-то из темноты слабеньким эхом донесся голос Джанет. С мучительной нежностью он присоединил его к своему собственному:
Летит тот звук на запад, на восток,
И вторит дол ему своим цветеньем,
Но всех нежней та роза с упоеньем
Ему внимает в тайной глубине.
Долгие часы, которые сложно даже представить, они вместе вели куплет за куплетом, покуда измученный голос Джанет не задрожал, а затем и вовсе угас. Томас тоже без сил рухнул на пол и погрузился в беспокойный сон.
* * *
Когда же Рыцарь Розы наконец очнулся, с его губ сорвался стон отчаяния. Его сновидения были мучительно тревожны. Вновь и вновь ему снились оковы, из которых он не мог выбраться. Прежде чем пестрые образы ускользнули, ему вспомнилось разлапистое старое дерево… Какой-то пруд с водой настолько черной, что не видно дна… А над тем прудом не то стоит, не то лежит его Королева, стеная в своем безумии. Затем все три женщины – Королева, Джанет и ее мать – встали по пояс в воде, взявшись за руки. Затем, как один, они повернулись и пристально уставились на Томаса тремя парами одинаковых глаз.
Сморгнув остатки диковинного сна, Том поглядел вверх на тусклый свет, сочащийся в камору из оконца, и провел пальцами по спутанным волосам.
«Надо же, – вздохнул он. – Даже во сне мой разум полон загадок».
25
Вдалеке, за многие километры безмолвных коридоров, зашевелилась во сне Джанет. Внезапно распахнула глаза, отчетливо ощутив, как лицо ей вкрадчиво лижут два мягких язычка. В кромешной тьме разглядеть что бы то ни было не представлялось возможным, но по обе стороны от ее головы явственно слышалось тихое частое дыхание. На руках у нее топтались мелкие лапки, а лицо щекотал пушистый мех.
– Кто… это… что еще за дела? – прошептала она в темноте.
– Ну вот, – послышался голос.
– Проснулась, – обозначился второй.
– Наконец-то.
– Наверно, приятные сны…
– … тебе снились…
– … что ты мечтала…
– … оставаться среди них вечно?
– Но в таком случае…
– … твоя история…
– … никогда…
– … не закончится…
– … как нужно.
– Доверься…
– … нам.
– И…
– … закрой…
– … глаза, чтобы видеть.
Секунду помешкав, Джанет сделала так, как ей велели, и вдруг увидела перед собой двух гладеньких темно-серебристых лисичек, которые буравили ее