над обветшалыми зубцами башен из красного кирпича.
Она приподняла руку, чтобы вытереть со лба пот, и еще раз оглядела циклопическую стену, безнадежно уходящую, казалось, в бесконечность.
«Вот же черт. Как мне их вообще отсюда вызволить, если не удается даже пролезть внутрь этой халабуды?»
Внезапно на плечо ей легла рука в блестящей кожаной перчатке, и сиплый голос вкрадчиво произнес:
– Смею ли, миледи, помочь вам пройти внутрь?
В ужасе обернувшись, она увидела лицо Охотника с жутковатой улыбкой.
Попытка резко завести мотор сорвалась: машина повалилась набок, придавив своей тяжестью правую ногу. Склонившись сверху и кропя лицо капельками слюны, над Джанет жарко и часто дышал один из зверей Охотника. Его пасть была так близко, что она почувствовала гнилостный запах мяса, приставшего к длинным, острым как бритва зубам.
Над звериной спиной показалась элегантная фигура в лоснящейся коже.
– Удачный день для птицелова, – непринужденно сказал Охотник. – Все птички наконец пойманы.
Подавшись ближе, Охотник прошептал:
– Противиться нет нужды: я и так подарю тебе то, чего ты жаждешь всем сердцем. Твой возлюбленный и твоя мать ждут не дождутся твоей компании в доме моего хозяина.
* * *
Вид каверны с колыханием сонмища теней наводил на Джанет ужас; что уж говорить о существе, которое восседало на огромном троне из черепов и костей. Повелитель Тьмы, похоже, был весьма доволен. Хищно напрягшись в предвкушении, он смотрел вниз, где в отдалении стояла пленница.
– Ты меня ублажил, Охотник! До чего же быстро ты вернулся с добычей. Значит, это и есть та бренная, о которой ты мне поведал?
Быстро приноровившись, Джанет сообразила, что понимает каждое его слово.
«Наверно, за это я должна благодарить чертову королеву?»
– Темнейший, – сказал Охотник, – устами этой женщины говорит сама Королева. Даже твои охотничьи звери послушно ластились о ее ноги. Она явно не простая смертная.
Длинное рыло его господина замаслилось улыбкой.
– Да уж я вижу.
– Где он? – с вызовом выкрикнула Джанет. – Где Томас? И моя мать! Отведите меня к ним, сейчас же!
– Ты отдаешь мне приказания? Право, дитя, меня это забавляет.
– Где мой Том?
– Твой Том? Ты заявляешь права на Рыцаря при дворе госпожи, коей он присягнул душой и телом? Или твой Томас больше не консорт Королевы этих Сумеречных Земель? Интересно, что она скажет на эдакую дерзость? – Повелитель Тьмы улыбнулся властолюбивой улыбкой. – Может, нам следует вначале спросить ее саму?
Как ни противилась Джанет, хватка Охотника была крепкой и не ослабевала. Прижав ее к себе, он прошипел ей на ухо:
– Уймись! Здесь приказывает мой господин, а мы оба должны повиноваться.
Но Джанет никак не унималась, даже когда он потащил ее лабиринтом коридоров и потаенных двориков. Каждая из стен, мимо которых они проходили, кичилась престранной гравюрой или гобеленом из миров, даже неподвластных воображению.
Все комнаты здесь были разной высоты, стены располагались под неудобными углами. Некоторые служили перешейками между другими, и их интерьеры дробились каменными контрфорсами или массивными мраморными колоннами. Во всем этом было так много странного, зачастую гротескного, что разум буквально немел. Одновременно с тем в этом исполинском строении было на редкость безлюдно, а если кто из живых и попадался, то за какой-нибудь нудной работой, которая выполнялась в согбенной позе или с потупленным взором. При этом каждый из невольников жался к сырому кирпичу или камню у себя под ногами, боязливо сторонясь проходящего мимо властителя и его свиты.
Наконец Джанет привели в самый центр этого ужасного чертога. Вход в открытое пространство располагался на дне неимоверного колодца, куда из запредельно далекой выси сеялся тусклый свет, падая на почернелую траву, тут и там усеянную острыми, похожими на зубья камнями. Массивная, идущая по кругу стена в замысловатых мозаичных узорах была частично скрыта толстым ковром кишащей спорами парши. А по центру этого оскверненного, недужного пространства высилась ветла, огромная и корявая от старости, чьи корни змеились в глубокую лужу с черной маслянистой водой.
У основания дерева, объятая сотнями его корней, полулежала Королева Страны Летних Сумерек. А рядом сидела мать Джанет, тихо и жалостливо напевая старинную балладу.
– Поистине странно, – изрек Повелитель Тьмы. – Ее голос каким-то образом успокаивает слабый разум королевы, сдерживая яростные крики, которые сейчас заполоняли бы эту залу.
Джанет его едва слышала. Контраст между маленькой темнокожей фигуркой матери и золотым величием Королевы придавал сцене вид сюрреалистичного полотна.
Вот уж сорок дней и сорок ночей
Брел он по колено в алой крови —
И не видел ни солнца он, ни луны,
Лишь моря рев слыша да думы свои.
– Что ты задумал? – озлилась Джанет. – Зачем упек мою мать в это гнусное место?
При звуках голоса Джанет глаза Королевы распахнулись и пристально впились в нее взглядом, в котором не было ни капли безумия. Но уже через секунду от присутствия острого, отточенного ума не осталось и следа; ее вновь поразило беспамятство.
О нет же, о нет, мой преданный Томас,
Те спелые фрукты от уст отведи —
Все беды и хвори, что есть в преисподней,
Таятся в плодах этой гиблой земли.
Будто в подтверждение своих слов, темный властитель простер руку и длинными узловатыми перстами коснулся губ Маири, обрывая ее песню на середине. В тот же миг Королева разразилась безумными, пугающими воплями. Тогда Повелитель Тьмы отвел руку и, свесив свою огромную рогатую башку на грудь, как будто бы забылся; веки его устало смежились. И тогда Маири завела новую песню:
«Что там за узкая дорога,
Что сплошь терновник да репей?» —
«То праведности путь тернистый,
Но мало кто стремится к ней».
«А что за путь тот широченный,
Укатан множеством колес?» —
«То путь нечестия лукавый,
Но в рай иль ад он – вот вопрос».
«А эта тропка вне дороги,
Что ускользает в никуда?» —
«То путь в обитель фей и эльфов,
И этой ночью нам туда».
Глядя снизу на Охотника, Джанет взмолилась:
– Отпусти меня! Я нужна моей матери… Мне нужно ей помочь!
Но на лице миньона Темного Повелителя не промелькнуло даже тени сострадания.
«Чего вообще хочет этот безумец? А Томас… где он?»
Немного погодя рогатый властелин зашевелился и снова поднял голову. Взор глаз с кошачьими зрачками был холоден.
– Не знаю как, но я изыщу способ сложить все