class="v">Коль даже велит ему сам Болингброк.
И так он лежал, горюя, один —
Выйди-ка, милая, на бережок, —
Но дочь-красавица графа за ним
Пришла в ту темницу. Страшись, Болингброк!
Слова песни лишь усиливали отчаяние Тома от вида мрачной залы, которая грозила стать его новым узилищем. Тут и там по кирпичным стенам сочились черные ручейки влаги, образуя стоячие маслянистые лужицы. В них тускло отражались отблески тысяч факелов, беспорядочно разбросанных по всей длине Двора Теней. Запах тлена и смерти лез в ноздри, заполонял чувства.
Высоко над Томасом Повелитель Тьмы обвел рукой свой зал:
– Разве ты не восхищаешься моим двором? Разве не ценишь то, насколько все и вся, подвластное мне, возвысилось над так называемой «красотой»?
Ужас в глазах Томаса отражал его мысли.
– Нет? Тогда мне тебя жаль. Хотя твое мнение, сэр Рыцарь, меня волнует мало. Мое единственное желание – чтобы здесь, на этом троне, рядом со мной сидела моя Королева.
На это Томас язвительно, сквозь стиснутые зубы, спросил:
– Не это ли твое желание, милейший, повергло Королеву в безумие?
– Молчать! – рявкнул Повелитель Тьмы и, грузно поднявшись на лапы, так чиркнул своими изогнутыми рогами о свод, что оттуда посыпались искры.
Его вздыбленный козлоногий силуэт представлял собой невообразимую смесь чего-то звериного и в то же время волшебного. Обличье Темнейшего было отвратительным, гротескным искажением того и другого; уродливость лишь усугублялась очевидно болезненным усилием, с каким это существо пыталось изображать величавую изысканность благородного вельможи. Попытка насквозь жалкая и тщетная. Его рот – извилистый разрез поперек безобразного рыла – растянулся в улыбке, обнажающей тупые желтые зубы.
– Чтобы ты мог познать все смирение и терпеливость твоего бывшего и будущего повелителя, Рыцарь Розы, я поведаю, как ухаживал за этой твоей Королевой.
Он помолчал, а затем, смакуя, начал:
– Всеми мыслимыми и немыслимыми по утонченности жестами и изысканными подарками я стал ей намекать о своем благорасположении. На наш совместный ужин я велел подать тысячу свиных голов с пастями, набитыми яблоками краснее самой крови. В качестве свадебного подарка я послал ей пелерину из шкурок немыслимого множества крыс – отборных, отливающих чернотой темнейшей ночи. Слал я ей без числа и другие дивные дары, столь же прекрасные и, как я надеялся, приятные и глазам ее, и сердцу.
Томаса огорошило недоумение в голосе Темнейшего, который продолжал свой рассказ:
– Однако стоило мне приблизиться, как она сбежала. Королева укрылась в самом сердце своего священного сада, где ее чары были действительно сильны. Лишь с глубочайшим терпением мне удалось снять наслоения этих чар, пока за ними не осталось ничего, кроме того, что я искал – ее самой. Но когда я попытался наконец заключить ее в объятия, она завопила как безумная и оказалась для меня потеряна. Ну а доставил я ее сюда в надежде, что прелести моего дома дадут ей целительное утешенье.
Потрясенный Том повысил голос:
– Как! Королева здесь, в этом вместилище мерзости и скверны?
Повелитель Тьмы скривился в оскале. Помедлив, он заговорил снова:
– Бренный, ты всего лишь неуклюжий кусок мяса с мелкими хрящами, так что будь осторожен со своей дерзостью: я вмиг могу разорвать твое тело. Я бы с удовольствием это сделал прямо сейчас, но ты – весьма ценная пешка в моей игре. Я дорожу тобой, чтобы затем использовать в самый выигрышный момент.
Длинные когтистые пальцы властителя впились в подлокотники трона с таким же сладострастием, с каким бы, наверное, вцепились Томасу в шею.
– Меня забавит, что ты не увидишь свою Королеву, хоть она сейчас и живет в этих стенах.
С мстительным удовольствием Повелитель Тьмы наблюдал, как кровь отлила от лица Томаса. Глядя вниз на поверженную фигуру в красном, он отрадно подметил, какой эффект сказанное им произвело и на Охотника.
– Забери его, но содержи в добром здравии. Что до этой невменяемой, то я отдам ее в прислуги Королеве. Они обе сродни друг другу: бредящие безумицы.
Охотник снова взвалил связанное тело Тома на свое широкое плечо и с довольной ухмылкой повернулся уходить. Отчаяние охватило Томаса при виде того, как подобные теням существа, обитатели этой каверны, схватили за запястья мать Джанет и потащили ее прочь.
Напоследок Темнейший раскатисто прорычал на весь зал:
– Охотник, знай! Мне нужна та бренная девица. Я не знаю, как и зачем, но все они части одной головоломки: девица, эта юродивая и моя Королева. Но скоро я увижу, как эта тайна раскроется в мою пользу. Доставь ко мне ту юную бренную, или окажешься в узилище рядом с этим рыцарем! И будешь там гнить до тех пор, пока плоть не отвалится от твоих костей, а кости не обратятся в прах, и станешь ты всего лишь забытым актером на этой сцене, где играют величины вроде меня!
Томас заметил, как смуглое лицо Охотника подернулось бледностью и как он, отходя, на мгновение сбился с ноги.
Более тысячи щербатых ступеней прошел с Томасом на плече Охотник, идя вниз по переплетению извилистых ходов. В факеле он не нуждался: прислужники Повелителя Тьмы могли видеть даже в кромешной мгле этого гиблого места. Спустя, казалось, вечность послышался лязг ключей в ржавом замке, и в лицо дохнул затхлый воздух от невидимой распахнутой двери.
Том ощутил, как сеть отделяется от тела вместе с тем, как ее с легкостью разматывают сноровистые руки. Вскоре он растянулся на каменном полу своей невидимой темницы. После того как дверь закрылась, через незримую решетку где-то в двери Томас услышал сиплый шепот Охотника:
– Рыцарь, знай. До твоего появления в Стране Летних Сумерек консортом Королевы был я. Но когда явился ты, меня по ее прихоти просто выкинули, будто сломанную игрушку, в которой больше нет надобности. И больше в ее королевстве никто даже не произносил моего имени. В печали я побрел прочь с ее двора, пока не добрался до этого места смерти и разложения. Безусловно, юдоль вполне уместная для моих горестных раздумий, к тому же ее владыка с удовольствием меня принял. Он дал мне новое имя и новую цель.
С той поры я не ведал отдыха. И теперь все, кто когда-то жил в ее королевстве, дожидаются здесь, во мраке подземелья, покуда мой господин решит, что ему с ними делать.
На этом спи спокойно, сэр Рыцарь Розы. Спи-почивай.
24
Порядком измотанная, Джанет заглушила мотор и тут же осознала ужасающее безмолвие простирающейся вокруг равнины. Безжизненность нарушал лишь свист бесприютного ветра