Читать интересную книгу Позолоченный век - Марк Твен

Чтобы чувствовать себя здесь как в раю, недоставало только душевного покоя. Всадник, проезжая мимо по Старой Джермантаунской дороге и увидев на лужайке девушку, качающуюся в гамаке с томиком старинных стихов или новым романом в руках, несомненно позавидовал бы такой идиллии. Но откуда ему знать, что девушка погружена в чтение клинических отчетов и мечтает лишь о том, как бы оказаться далеко, далеко, совсем в иных местах.

Вряд ли Руфь почувствовала бы себя более несчастной оттого, что окружающая ее роскошь вдруг превратилась бы в призрачный сон. Впрочем, возможно, ей и в самом деле все кругом казалось призрачным.

- Мне иногда кажется, - сказала она как-то отцу, - что мы живем в карточном домике.

- А ты бы хотела превратить его в больницу?

- Нет. Скажи мне, отец, - продолжала Руфь, которую не так-то легко было сбить с толку, - ты все еще связан с Биглером и его друзьями? Ведь они являются сюда только для того, чтобы вовлечь тебя в какую-нибудь аферу.

Мистер Боултон улыбнулся, как улыбаются мужчины, когда разговаривают с женщинами о "серьезных делах".

- Эти люди по-своему полезны, Руфь. Они не дают миру погрузиться в спячку, и многими своими удачными операциями я обязан им. Почем знать, Руфь, - а вдруг земля, при покупке которой я, надо признаться, слишком поддался уговорам Биглера, когда-нибудь принесет богатство тебе и остальным моим детям?

- Ах, отец, вечно ты все видишь в розовом свете. Мне кажется, ты никогда так легко не разрешил бы мне заниматься медициной, если бы это не казалось тебе интересным экспериментом.

- Ну а ты удовлетворена его результатами?

- Если ты хочешь знать, не раздумала ли я, - нет. Только теперь я начинаю понимать, чего могу достичь в медицине и какая это благородная профессия для женщины. Неужели ты предпочитаешь, чтобы я сидела, как птичка на ветке, и ждала, пока кто-нибудь придет и посадит меня в клетку?

Мистер Боултон был очень доволен, что разговор перешел с его дел на другую тему, - ему не хотелось рассказывать своим домашним о поступке, очень для него характерном, который он совершил как раз в тот день.

У Руфи были все основания чувствовать себя в своем доме, как в карточном домике, хотя никто из ее родных даже не подозревал, какие бедствия грозят им на каждом шагу, как тысячи других американских семей не подозревают о том, что их благополучие и богатство висят на ниточке, которая в любую минуту может оборваться под тяжестью рискованных спекуляций или непредвиденных осложнений.

Мистеру Боултону внезапно потребовалась крупная сумма денег, подлежавшая немедленной выплате, а все его капиталы были в этот момент вложены в добрый десяток дел, и он не мог освободить ни одного доллара. Тщетно обращался он к своим друзьям и знакомым в деловом мире: то был период, когда на бирже царила паника и наличных ни у кого не было.

- Сто тысяч! Да что вы, мистер Боултон! - воскликнул Пламли. - Видит бог, если бы вы попросили только десять, и то я не знал бы, где их взять.

И все же именно в этот день к Боултону явился мистер Смолл (из фирмы "Пеннибеккер, Биглер и Смолл") и поведал ему трогательную историю о том, что затеянной им угольной операции грозит полная катастрофа, если он сегодня же не достанет десять тысяч долларов. Всего десять тысяч - и они принесут ему верное богатство. А без них он - нищий. В сейфе мистера Боултона уже хранились долговые обязательства Смолла на крупную сумму, и все они были помечены грифом "сомнительные"; он не раз помогал Смоллу, и результат был всегда один и тот же. Но мистер Смолл прерывающимся от волнения голосом рассказывал о своей семье, о дочери-школьнице, о жене, которая не подозревает о грозящей им беде, и нарисовал такую картину бедствий и страданий, что мистер Боултон забыл, что ему самому безотлагательно нужны деньги и посвятил остаток дня тому, чтобы наскрести десять тысяч долларов для наглого попрошайки, который ни разу не сдержал своего слова и не выплатил ни одного долга.

О, кредит! Что это за чудо! На кредите зиждется все современное общество. Кто осмелится сказать, что у нас не наступил золотой век взаимного доверия и неограниченной веры в человеческие обещания? Разве не заслуживает удивления общественный строй, при котором целый народ мгновенно схватывает смысл известного газетного анекдота о некоем прославленном биржевом дельце? Он удачно спекулировал шахтами и земельными участками и как-то воскликнул: "Два года назад у меня не было ни гроша, а сегодня у меня долгов на целых два миллиона!"

ГЛАВА XXVII

ПОЛКОВНИК СЕЛЛЕРС ПОПАДАЕТ

В ТРУДНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ, НО НАХОДИТ ВЫХОД

gildag13.gif*

______________

* Многое готовлю я. Я готовлю дорогу (египетск.).

gildag14.gif

Bishop Butler, In Arundines Cami*.

______________

* Когда свершенное увидел он - ослеп,

И смело, не боясь отныне ничего,

На куст терновый прянул, на его шипы,

И тут - слепец недавний - вновь увидел свет. - Епископ Батлер, В тростниках Кема (греческ.).

Тяжело было бедняге Селлерсу видеть, как прекратилась работа на дорогой его сердцу стройке, как затихали и наконец совсем замерли шум, оживление и суета, которые так радовали его душу. Тяжело было недавнему главному управляющему, самому видному лицу в городе, вернуться к скучной, обыденной жизни. Печально было ему видеть, что имя его исчезло с газетных листов, но еще печальнее - что оно по временам появлялось вновь уже лишенным яркого одеяния похвал и облаченным в словесный наряд из перьев и смолы.

Однако друзья полковника Селлерса волновались за него больше, чем он сам. Он был подобен пробке, которую невозможно удержать под водой. Время от времени ему приходилось утешать и подбадривать жену. Однажды, пытаясь настроить ее на более веселый лад, он сказал:

- Ничего, дорогая, ничего. Скоро все уладится. Мы получим свои двести тысяч долларов, и работа опять закипит. У Гарри, по-видимому, возникли какие-то затруднения, но этого следовало ожидать: большие дела не трогаются с места сразу, как по мановению волшебной палочки. Гарри своего добьется, и вот тогда ты увидишь! Я жду известий буквально со дня на день.

- Ты уже давно говоришь, что ждешь их со дня на день. Ведь правда?

- Да, да, пожалуй. Не стану спорить. Но чем дольше ждешь, тем ближе долгожданный день, когда... Вот так и все мы: с каждым днем все ближе к... ближе к...

- К могиле?

- Нет, не совсем так; впрочем, ты все равно не поймешь, Полли, женщины, дорогая моя, не очень разбираются в делах. Но тебе совершенно не о чем беспокоиться, старушка, скоро мы снова войдем в колею, вот увидишь. Да бог с ним, пусть ассигнование задерживается, если ему хочется, - не так уж это важно. Есть вещи поважнее.

- Важнее, чем двести тысяч долларов, Бирайя?

- Странный вопрос, малютка! Что такое двести тысяч долларов? Пустяк, мелочь на карманные расходы, не больше! Погляди-ка лучше на железную дорогу. Ты, наверное, про нее забыла? Весна не за горами, а как только она наступит, за нею следом примчится сюда и железная дорога! А что будет к середине лета? Нет, ты только постарайся представить себе, подумай минутку: неужели тебе все еще не ясно? Да, конечно: все вы, женщины, живете только настоящим, а мужчины... мужчина - тот живет...

- Будущим? Разве мы и без того не живем будущим слишком много, Бирайя? Мы, правда, как-то ухитряемся питаться картошкой и кукурузой урожая будущего года, но этим не всегда будешь сыт. Не смотри на меня так, Бирайя, не обращай внимания на мои слова. Я вовсе не собираюсь ни ворчать, ни расстраиваться: ты же знаешь, со мною этого не бывает, - верно ведь, дорогой? Но когда уж очень тяжко становится на душе, невольно начинаешь задумываться и тревожиться. И все-таки ты не обращай внимания, это скоро проходит. Я же знаю: ты делаешь все, что можешь; и я не хочу казаться неблагодарной ворчуньей, потому что на самом деле я совсем не такая, - ведь правда, Бирайя?

- Храни тебя бог, крошка, ты самая замечательная женщина на всем белом свете! И я был бы просто свиньей, если бы не работал для тебя, не думал и не лез из кожи вон, чтобы тебе было лучше. И я еще добьюсь своего, родная, не бойся. Железная дорога...

- Ах да, я совсем забыла про железную дорогу, милый! Но когда настроение плохое - обо всем забываешь. Расскажи мне о железной дороге.

- Ну, душенька, разве ты не понимаешь? Наши дела не так уж плохи, не правда ли? Уж я-то не забыл про железную дорогу! Давай соберемся с мыслями, прикинем, что нам наверняка сулит будущее. Вот этот поднос пусть будет Сент-Луисом. А вот эту вилку (представь, что она - железная дорога) уложим от Сент-Луиса до вот этой картофелины, - она будет Слаучбергом.

Затем, по этому ножу, продолжим железную дорогу до Дудлвилла, обозначим его перечницей.

Затем мы пойдем по... да, по расческе - к бокалу, Бримстоуну.

Оттуда - по моей трубке - к Белшазару - представим его солонкой.

Оттуда... оттуда, по гусиному перу, к Кэтфишу... Ну-ка, Мария-Антуанетта, передай мне подушечку для булавок, вот так.