— Верните моего брата! — закричал Мэтт. — Можете меня забрать, а его отпустите! Кто бы вы ни были, много вас или один хозяин… Сжальтесь!
Он опустился на колени, долго ждал. Ни слова, ни знака в ответ.
Мэтт встал и двинулся дальше. Брел наугад по зеленым коридорам, уже не понимая, в какую сторону бредет, почти задыхаясь. У него с собой был нож на поясе, который прихватил на всякий случай, когда накануне на ночь глядя вышел из дома. Мэтт полоснул лезвием по зеленой стене, яростно разрывал гибкие стебли и колючие ветки, которые сопротивлялись, будто живые. Показался просвет, и Мэтт шагнул на еще одну площадку, окруженную стенами. В ее глубине виднелось небольшое строение, сложенное из плоских камней. Мэтт приблизился и только тогда сумел разглядеть это странное сооружение. Оно слегка напоминало открытый шкаф, на полках которого стоят клетки. Прозрачные клетки, то ли из стекла, то ли из хрусталя. Внутри каждой — мотылек размером с ладонь, на прозрачных крыльях переливалась золотая пыльца. Кто-то из пленников сидел на полу своей клетки, кто-то висел в тесном пространстве. Только один мотылек лежал, подобно засохшему осеннем листку. Золотая пыльца с его крыльев опала, видимо, он слишком сильно бился о прозрачную решетку. Мотылек был мертв, тельце съежилось, крылья не шевелились. Мэтта сразу накрыла волна отчаянья. Он схватил первую попавшуюся клетку, швырнул на камень под ногами. Прутья разбились, и наружу выпорхнул мотылек. Тогда Мэтт принялся разбивать все клетки подряд.
— Хотя бы вы будете свободными!
Целая стая освобожденных мотыльков поднялась в воздух, зависла над головой Мэтта. А тот осторожно взял в руки несчастного мертвого мотылька, которому уже не суждено было оказаться на свободе. Мотылек рассыпался в прах в его ладонях. Мэтт зарыдал, и в это время загорелись зеленые стены по краям площадки. Разгорелись мгновенно, жаркое пламя побежало дальше. Стая мотыльков взмыла вверх, испуганно устремилась в вышину, чтобы огонь их не настиг. И тут один из мотыльков судорожно взмахнул крыльями. Он стремительно падал… Едва приблизился к земле, как взметнулась золотистая пыль, на миг закрыв все вокруг, послышался звук удара о землю. Золотистая пыль сразу же рассеялась, а на земле лежал Вилберн. Мэтт бросился к брату. Пытался привести его в чувство, но безуспешно. Только по слабому биению жилки на шее можно было понять, что он еще жив. Задерживаться было некогда. Охваченный пожаром лес гудел, лабиринт исчезал на глазах, виднелись только горящие стволы деревьев, которые со скрипом валились на землю и друг на друга. Мэтт подхватил Вилберна на руки и кинулся прочь. Бежал наугад, почти не ощущая тяжести, пробирался сквозь строй горящих деревьев. Ему удалось спастись и выбраться из леса…
К счастью, по дороге встретился какой-то крестьянин на телеге, который оказался поблизости. Он довез братьев до дома, Вилберна уложили на кровать. Он все не приходил в себя, сердце трепетало в груди, будто мотылек, который устало бьется о стекло. Но Мэтт был счастлив, ведь брат все-таки жив, и страшная догадка оказалась ложной. Мертвым заколдованным мотыльком оказался другой человек, тоже чей-то близкий, но не имевший отношения к Мэтту. Лекарь, приглашенный из другой деревни, ничем не сумел помочь. Только посоветовал поить больного травяным отваром и надеяться на лучшее. Мэтт и надеялся, что ему оставалось… Почти год преданно ухаживал за братом. Наступил день, когда с помощью брата Вилберн поднялся с постели и дошел до распахнутого окна. Смотрел на цветущий луг и улыбался, а по щекам текли слезы… Еще через несколько месяцев соседи узнали, что дом братьев выставлен на продажу. Вилберну было слишком тяжело оставаться там, где еще жили воспоминания. О дальнейшей судьбе братьев точно ничего не известно, говорили только, что они купили дом на далеком побережье и возвращаться в родные края не собираются.
От Мертвого леса не осталось даже головешек и пепла. Но на его месте до сих пор земля черная, выгоревшая, неживая. Даже сорная трава там не растет, птицы над ним не летают, а люди по-прежнему обходят заколдованное пространство стороной.
*****
Где, интересно, я узнал эту историю? Вроде бы, в огромном книгохранилище герцога Мэйнера, наполненном толстыми томами и рукописями. Вот только при каких обстоятельствах меня туда занесло? В тех краях, где когда-то стоял Мертвый лес, я точно не бывал. Да, история довольно мрачная, хотя финал трагическим не назовешь. Может, и у нас финал будет именно таким? Братская любовь… А ведь если вдуматься, мои нынешние спутники — почти что братья по несчастью. Братья и сестры. И я сумею вывести их из мрака. Пусть это и сложно в моем нынешнем состоянии…
Прямо передо мной — глянцевый плакат на стене:
ХОЧЕШЬ ИЗМЕНИТЬ СВОЕ СОСТОЯНИЕ? МЫ ЖДЕМ ТЕБЯ СЕГОДНЯ.
И яркая, кровавая стрелка указывающая на двойную стеклянную дверь, на которой написано: «Кондиционеры для всех».
Некогда размышлять, приближаюсь… Дверные створки приветливо разъезжаются. И вот я в широком коридоре, в который выходит несколько обычных дверей. Все закрыты, кроме одной, в самом конце коридора. Осторожно заглядываю внутрь. В просторной комнате — шкафы, уставленные разноцветными папками, большой стол, кожаные кресла. За столом, спиной ко входу, сидит мужчина… Он разворачивается в мою сторону вместе с креслом.
— Ну, наконец-то!
Глава 36
Неужели все настолько просто и обыденно? Комната со светлыми стенами, за окном — унылый фасад соседнего дома… На меня с легкой усмешкой смотрит обыкновенный мужчина лет сорока. Худощавый, глаза неопределенного цвета, надо лбом — намечающиеся залысины. Ничего демонического, сверхъестественного, пугающего. Голос звучит даже приятно, только слегка глуховато.
— Вы довольно долго провозились. Больше месяца? И все-таки справились, несмотря на свою вечную грызню. Я ведь даже не особо рассчитывал на результат. Но какие-то организаторские способности у тебя есть, пусть и не блестящие.
Мне столько всего надо сказать ему, столько узнать, задать множество вопросов! Язык не поворачивается. Вернее, не поворачивался бы, если бы он у меня имелся.
— Что же ты молчишь? — осведомляется незнакомец. — Онемел на радостях?
— Я… так долго ждал этого момента, что…
— Понятно.
Он небрежно показывает на дальний конец стола.
— Располагайся, так удобней, чем битый час висеть в воздухе. Мы ведь побеседуем? Ты никуда не спешишь, надеюсь?
— Уже никуда.
— Ну, разумеется. Итак, вы теперь на финишной прямой.
— Кто ты? Тоже из Аверхальма?
— А какая тебе разница? Можешь считать меня Судьбой, которая отправила всех вас сюда. Долгая получилась история. Многолетняя. Не могу сказать, что я так уж замечательно развлекся… Однако какой-то смысл в вашем перемещении все же был.
— Ты выступил в роли судьбы, которая должна была нас наказать? Но кто ты такой, чтобы судить нас?!
Наверное, мой тон может показаться дерзким. Не стоит его злить, надо быть посдержанней. Не загубить общее дело из-за собственной глупости. Однако по выражению лица собеседника не заметно, чтобы он рассердился.
— Да, в каком-то смысле можно назвать меня судьей. Судья-Судьба. Недурно звучит. Все началось семь лет назад. Я начал с принца…
Тень мелькает в коридоре, раздается тихий стук в полуоткрытую дверь. Я чуть не соскальзываю с края стола… К счастью, для испуга вроде бы нет повода. Кто-то вкрадчивым тоном спрашивает:
— Георгий Леонидович, вы просили новые прайсы…
— Оставь, потом посмотрю.
Невзрачный юнец заходит в комнату, осторожно кладет перед моим собеседником кипу бумаг и исчезает. Тот бегло просматривает пару верхних листов и продолжает:
— Так вот, принц оказался первым. Вышло все не сказать, чтобы преднамеренно. Как-то сами собой сложились обстоятельства. Его отец меня здорово рассердил, затронул мои интересы. Хотя сам и не подозревал об этих интересах и вообще о моем существовании. Мне захотелось его проучить. Как можно было ударить Его Величество побольнее? Конечно же, отняв у него обожаемого сыночка. Сыночек как раз вовремя проявил не самые лучшие свои качества.