Читать интересную книгу Хендерсон, король дождя - Беллоу Сол

— Наклонитесь поближе, — прошептал король.

Весь в слезах, я предоставил в его распоряжение моё здоровое ухо.

— Ах, король, король! У меня чёрный глаз. Я приношу несчастье. Небо послало вам в друзья не того человека. Я — разносчик чумы. Без меня все было бы хорошо. Вы — благороднейший человек на свете.

— Не валите с больной головы на здоровую. Все как раз наоборот. В первую ночь… тот труп принадлежал предыдущему Сунго. Он не справился с Муммой.

Дахфу с трудом поднял окровавленную руку и коснулся своего горла.

— Его задушили? Боже, какой ужас! А тот парень Туромбо, который не смог её поднять? Ага, он не хотел становиться Сунго, это слишком опасно. Эта роль предназначалась для меня! Меня подставили!

— Сунго является моим преемником.

— Не понимаю. О чем вы толкуете, ваше величество?

Он закрыл глаза и медленно кивнул.

— В отсутствие совершеннолетних детей мужского пола королём становится Сунго.

— Ваше величество! — Я не удержался и повысил голос, в котором звенели слезы. — На что вы меня обрекли? Нужно было предупредить меня. Так не поступают с друзьями!

— Со мной тоже… поступили…

— Слушайте, ваше величество, давайте я умру вместо вас. От меня никогда не было проку. Поздно взорвался сон души. Я слишком долго тянул и погубил себя общением со свиньями. Я — конченый человек. Мне ни за что не справиться с вашими жёнами. Так что через каких-нибудь пару дней меня отправят вслед за вами. Король! О король!

Но его жизнь была на исходе, и вскоре наступила разлука. Загонщики взвалили его на носилки, и мы двинулись к каменному домику в лощине, перед которым цвели кактусы.

В этом домике было две деревянных двери, которые вели в две маленькие комнатки. В одной положили мёртвого короля. В другую водворили меня. Я абсолютно ничего не понимал, но безропотно позволил им закрыть дверь с другой стороны и запереть на засов.

ГЛАВА 21

Когда-то, давным-давно, страдание имело для меня пикантный привкус. Позднее оно его утратило и стало попросту отвратительным. Но теперь, после смерти короля, страдание перестало быть объектом анализа и сделалось совершенно нестерпимым. Заточенный Бунамом и его оштукатуренным помощником в каменную хибарку в лощине, я лил горючие слезы и без конца повторял одну и ту же фразу — не то жалобу, не то проклятие: «Она (жизнь) досталась соломенным чучелам!» И дальше: «Её отдали на откуп чучелам и дебилам (то есть каждый из нас занимает чужое место)!»

Я был слишком слаб, чтобы задавать вопросы и только и мог, что проливать слезы. Неожиданно с пола поднялся человек.

— Это ещё кто, черт возьми? — вскричал я.

Человек поднял обе руки в предостерегающем жесте.

— Кто здесь? — повторил я — и вдруг узнал эту копну курчавых волос в форме японской пихты и длинные скрюченные конечности. — Ромилайу!

— Да, сэр.

Итак, ему не позволили улизнуть с письмом для Лили — сцапали, когда он пересекал черту города. Ещё до начала охоты сделали все, чтобы моё местопребывание осталось неизвестным!

— Ромилайу, король мёртв.

На его лице появилось сочувственное выражение.

— Какой человек, Ромилайу! Мёртв.

— Замечательный джентмен, сэр.

— Он верил в возможность моего исправления. Но было уже поздно. Мои недостатки слишком глубоко укоренились.

Из одежды на мне остались только туфли, трусы, тенниска и тропический шлем. Я опустился на пол и долго-долго плакал. Ромилайу никак не удавалось меня утешить.

Никогда ещё я так тяжело не переживал смерть другого человека. При попытке остановить у короля кровотечение я весь перепачкался его кровью. Теперь она высохла, но все потуги стереть её оказались напрасными. Уж не знамение ли это? Знак того, что я должен продолжить его земное существование? Но как? В полную меру моих способностей. Какие же у меня способности? За всю мою жизнь не наберётся и трех вещей, которые бы я сделал правильно. Это также разрывало мне сердце.

Так прошёл день, прошла ночь, а наутро я почувствовал себя опустошённым. Слезы высохли. Я безвольно качался на волнах скорби, как старый, брошенный бочонок. Снаружи были свет и влага, а внутри меня было сухо и темно. Сквозь решётчатую дверь розовело небо. Наш тюремщик — чёрный кожаный человек, ещё не смывший с себя побелку, — принёс еду: печёный картофель и фрукты. Ему помогали две амазонки, но не Тамба с Бебу. Все обращались со мной с отменной учтивостью. Я шепнул Ромилайу:

— Дахфу сказал, вроде бы после его смерти я стану королём.

— Они звать вас Ясси, сэр.

— Это значит король? Они спятили. И что, теперь я унаследую его гарем?

— Вас это не радовать, сэр?

— Ты спятил, человече? На кой ляд мне все это бабье? У меня есть ровно столько жён, сколько требуется. Лили — превосходная женщина. В любом случае, смерть короля для меня — невосполнимая утрата. Я убит, Ромилайу, неужели ты этого не видишь? Сердце того и гляди разорвётся от горя. Не позволяй моей здоровенной туше вводить тебя в заблуждение, Ромилайу: я очень чувствителен. Ты был прав, мне не следовало держать то проклятое пари.

Как оказалось, я сделал это не совсем по собственной воле. Король, упокой Господи его душу, заманил меня в ловушку. Тот парень Туромбо вовсе не был слабее меня, просто не хотел становиться Сунго, вот и сыграл в поддавки. Слишком опасная должность. Король приберёг её для меня.

— Но и он сам — опасная должность, сэр.

— Действительно. Почему мне должно быть легче, чем ему? Ты прав, старик. Спасибо, что поставил меня на место.

Немного подумав, я спросил:

— Тебе не кажется, что эти красотки испугаются моего вида?

— Не кажется, сэр.

— Да? Так или иначе, Ромилайу, я не намерен оставаться. Пусть даже у меня не будет другого шанса стать королём.

И я погрузился в глубокие раздумья. Великий человек, только что канувший в зияющую бездну, готовил меня на своё место. Однако теперь выбор за мной. Хочу ли я навсегда отречься от родных мест, где мне ничего не светит? Дахфу уверовал в то, что я скроен по королевской мерке и смогу начать жизнь с чистого листа. Мысленно я выразил ему свою признательность.

— Нет, Ромилайу, мне ни за что не стать его достойным преемником. Я бы надорвался. Кроме того, мне пора домой. И, скажу тебе, я — не какой— нибудь племенной жеребец. Кроме шуток. Мне без малого пятьдесят шесть лет. При одной мысли об этой ораве сердце уходит в пятки. Да и как жить под пристальным оком Бунама, Хорко и прочей публики? Смотреть в глаза королевы Ясры? Я обещал ей… Ох, Ромилайу, как будто я имел право что-либо обещать! Так что давай-ка сматывать удочки. Я чувствую себя гнусным самозванцем. Единственное, за что я могу себя уважать, это что я кое-кого любил в своей непутёвой жизни. Бедняга мёртв. Это меня убивает. Дело даже не столько в жёнах, сколько в том, что мне здесь больше не с кем поговорить. В моем возрасте хочется интеллектуально общаться. Это — все, что нам остаётся. Плюс доброта и любовь.

Я снова впал в скорбь. Да она и не оставляла меня ни на минуту с тех пор, как я очутился в этом склепе. И вдруг меня осенило.

— Ромилайу, смерть короля наступила не от несчастного случая!

— Что вы иметь в виду, сэр?

— Это было подстроено. Я уверен. Теперь скажут — это ему наказание за то, что держал у себя Атти. Им ничего не стоило убить короля. Решили, что я более покладист. Ты мог бы дать руку на отсечение, что это не так?

— Нет, сэр.

— Вот именно — «нет, сэр»! Это заговор. Дай только мне до них добраться — в порошок сотру!

Я подкрепил эти слова жестами и глухим рычанием. Может, и вправду перенял что-то у львов — не точность и изящество движений, как Дахфу, а нечто более грубое? Трудно сказать заранее, во что выльется чужое влияние. Должно быть, Дахфу было грустно наблюдать подобный результат, но он делал скидку на мой тяжёлый жизненный опыт. Великодушная, благородная натура!

— Нам нужно выбраться отсюда, — сказал я Ромилайу. — Кстати, где мы находимся? И чем располагаем?