листва, кружащая вокруг нас, хоть немного скрашивает мое серое настроение. Толкаю коляску впереди себя, глубоко вдыхаю сырой, теплый воздух, и меня на самом деле отпускает напряжение, которое я постоянно испытываю в доме Кирилла.
– Машенька, ты поделишься тем, что там случилось на кухне? – снова заводит свою пластинку Лидия Порфирьевна. – Если тебя обидел Кир, я ему задницу надеру.
Судорожно вздыхаю, радуясь, что она не видит моих трясущихся губ.
– Я же сказала, все хорошо. Небольшое недопонимание, но мы его уже устранили. Расскажите лучше вы что-нибудь интересное.
– Знаешь, когда ты уехала, он ведь приезжал к тебе. Как и обещал, через два дня был на месте. Только вот на тот момент уже и след твой простыл. – Хочется, закричать, чтобы она замолчала, чтобы ничего не рассказывала! Потому что чертовски больно терять любимого человека. – Он к отцу твоему пошел, так тот только за деньги сказал, что тебя с мамой забрала скорая. А почему, он не смог сказать, лыка не вязал. Сашка ведь тогда уже начал вытаскивать все из хаты и распродавать, чтоб пить. Да, на следующий день после вашего отъезда. Ну Кир и подумал, что случилось с тобой что. Мотался по ближайшим больницам, звонил, узнавал, но никто Машу и в глаза не видел. – Лидия Порфирьевна тяжело вздыхает одновременно со мной. – В парк поедем, Машенька, – показывает на сквер через дорогу, и я толкаю коляску к пешеходному переходу. – А потом ему Светка позвонила.
– Мама его? – спрашиваю и сразу прикусываю язык, потому что не хотела ничего знать, а теперь сама вроде как интересуюсь.
– Она. Позвонила и сказала, что дала тебе денег, чтобы ты уехала и бросила его.
– И что он сделал?
– Сказал, что все бабы… в общем, плохие, и уехал. А дальше Кир нырнул с головой в работу. Где-то между строительством школы для юных гонщиков и политической карьерой женился на этой… Знаешь, я вычитала в газете, что есть такой комплекс… не помню, как называется. В общем, когда мужчина выбирает себе женщину, похожую на его мать.
– Эдипов комплекс, – подсказываю на автомате.
– Да, точно! Вот у Кирилла он во всей красе. Странно это, потому что у него от матери только негативный опыт. Она, конечно, моя дочь, и я люблю ее всякой, но, если оценивать Светлану объективно, она дрянь, а не мать. Дети всегда как сорняки росли. Ни слова ласкового, ни пирожков им напечь, ни приголубить.
– Видимо, Кириллу это подходит.
– Ничего подобного. Ему бы подошла… А, что говорить, – легонько взмахивает она рукой, когда мы выезжаем на широкую аллею в парке. Мимо нас проносятся дети на самокатах, на скамейках сидят такие же старички, как и моя клиентка, даже пары прогуливаются, несмотря на разгар рабочего дня. – Что делать мужчине, который совершенно несчастлив? Правильно, делать счастливыми других. Он носился по городу, обивал пороги разных чинушей, добивался спонсорства для школы гонщиков. А, когда нашел спонсора, начал выбивать гранты для еще не построенной школы. Понятное дело, котловану гранты давать никто не торопился. Тогда-то Кир и начал политическую карьеру. Понял, что если не он, то никто. Сейчас, когда школа закончена, и половина ее воспитанников – это интернатские дети и из малоимущих семей, Кир понимает, что все не зря. Но тогда сам на себя был не похож. И на этой женился ради связей, ради этих детей.
– Он сам еще гоняет? – вырывается из меня новый вопрос.
– Конечно, гоняет, – хмыкает Лидия Порфирьевна. – Он же без адреналина не может. Видимо, предвыборная гонка и его эта фифа не дают достаточного количества, вот он снова и садится за руль. Раньше ради денег, а сейчас только для удовольствия.
– Вы так много стали общаться с ним.
– Он после того лета, когда у вас было… что там было, стал намного чаще звонить. Научил меня общаться по видео, чтобы смотреть и на расстоянии оценивать мое состояние здоровья, когда не может приехать, – смеется она. – А как сломала ногу, так вообще, видишь, к себе забрал. Он не плохой, Машенька, просто рядом с ним нет достойной девушки, которая бы дарила ему умиротворение. Которая из дома сделала бы уютную, надежную крепость. Болтается, как неприкаянный, без любви и ласки.
– Давайте о чем-то другом поговорим. Ваш внук определился с тем, чего хочет от жизни. Не думаю, что это правильно – обсуждать его.
– Обсудим турецкие сериалы? – спрашивает Лидия Порфирьевна, на удивление быстро переключаясь на другую тему.
Она рассказывает о перипетиях киношных героев, а я не могу выбросить из головы ее слова. Мне не жалко Кирилла, он сделал свой выбор самостоятельно. Мне жалко меня. Глупую и все еще влюбленную в него. Не в этого нового Кирилла – важного и солидного, – а в того парня: грубоватого, циничного, забывавшего поцеловать меня после секса. Тогда он был настоящим. Тогда я видела недолюбленного, недоласканного парня, который щедро одаривал меня лаской, находя в себе ресурсы для этого. Сейчас он еще более циничный и жесткий. И закрытый, словно под кожу зашит панцирь.
– Присядем? – спрашиваю, когда Лидия Порфирьевна прерывается ненадолго.
– Конечно.
Я устраиваюсь на скамейке, поставив коляску на тормоз. И, как только поднимаю голову, сталкиваюсь взглядом с Антоном.
– Машутка, – радостно произносит он, спеша к нам.
Бросаю быстрый взгляд на Лидию Порфирьевну, которая уже с интересом рассматривает моего бывшего, и тяжело сглатываю. Только бы не проболтался про Аришку…
Глава 31
Подскакиваю со скамейки и делаю несколько торопливых шагов к Антону.
– Привет, красавица, – произносит он в привычной манере и тянется к моим губам поцелуем. Сколько времени уже прошло с нашего расставания, а он все никак не избавится от этой привычки. Поворачиваю голову, позволяя ему только мазнуть губами по моей скуле.
– Привет. Отойдем?
– Машенька, познакомишь меня с молодым человеком? – раздается за спиной, и я зажмуриваюсь.
– Про Аришку ни слова, – шиплю я Романцову и с широкой, – но, полагаю, нервной, – улыбкой разворачиваюсь к своей клиентке. – Лидия Порфирьевна, это мой старый знакомый, Антон. Антон, познакомься, это моя клиентка и бывшая соседка Лидия Порфирьевна.
– Очень приятно, – отзывается он, вкладывая в свой тон все обаяние, которое ему присуще, и пожимает морщинистую руку. – Что значит «бывшая соседка»?
– Мы жили по соседству в селе, – отвечаю я.
– Ах, это та соседка, у которой корова и которая угощала тебя молочкой?
Я тушуюсь, потому что теперь отнести Антона к категории просто «старых знакомых» будет сложно. Слишком много подробностей он выдал за пять минут знакомства.
– Да, – отвечаю с разочарованным выдохом.
– Что