Читать интересную книгу Круглый год с литературой. Квартал третий - Геннадий Красухин

Во расходился! Беляев, Шауро, Севрук действительно много значили тогда в идеологической жизни страны. Неужто они выступали против взятой Прокушевым с Сорокиным политики выпуска макулатуры? Неужто и Пельше требовал их за это на КПК (Контрольный Партийный Комитет) ЦК? Было ли такое время?

Нет. Такого, конечно, не было. А был внутренний скандал внутри издательства, когда выяснилось, что директор, главный редактор и парторг не гнушались прямым воровством.

Издательство имело право заключать с автором авансовый договор (25% от суммы на руки) не только под рукопись, но и под заявку. Разумеется, чтобы получить четверть гонорара, нужны были разрешения директора и главного редактора. Да и человек, написавший заявку, должен был им хотя бы быть известен. Что ж. За знакомцами дело не стало! Получая деньги, они относили условленные доли начальству. А дальше? Рукопись не представлялась в срок. Основание достаточное, чтобы закрыть договор и деньги списать. Можно было обойтись и этим. А можно было принять от автора заявки новое письмо, где он просил выплатить ему гонорар до 60% (ещё 35!) в виду тяжёлого безденежья, которое мешает закончить работу. Разумеется, и с этих 35% начальство свой навар снимало. До тех пор, пока растрата не обнаружилась.

Оба они – Прокушев и Сорокин были коммунистами. Ясно, что оставаться на своих местах они уже не могли. Ясно, что получили партийные выговоры от того же Пельше. Ясно и то, что будь их покровители не так могущественны, как Тяжельников или, допустим, Стукалин (зав. Отделом ЦК), Мелентьев (зам зава Отделом), и тот и другой могли бы вообще выскочить из партии. Но здесь пронесло! Не зря Прокушев, едва ли не посмеиваясь, вспоминает об этом.

Но о нём хватит. А о Валентине Васильевиче Сорокине, родившемся 25 июля 1936 года, стоит продолжить.

Он попадает в ещё одну интересную историю.

Дело в том, что при Литературном институте существуют двухгодичные Высшие Литературные курсы, которые принимают членов Союза писателей, не имеющих высшего филологического образования. Можно поступить туда и с аттестатом об окончании средней школы, если, повторяю, ты уже принят в Союз. Сорокин кончил Высшие литературные в 1964-м, после чего стал в Саратове заведовать отделом поэзии в журнале «Волга».

Но вот он побывал главным редактором издательства «Современник», выскочил оттуда, как пробка из-под шампанского, едва удержался в партии, смог, благодаря мощным партийным покровителям, впрыгнуть в кресло секретаря Союза писателей. Тяжельников помог устроиться проректором Литинститута-руководителем Высших Литературных курсов. И здесь кому-то зачем-то понадобился аттестат Сорокина об окончании школы. Выяснилось, что надул Сорокин в своё время родные Высшие Литературные: аттестат представил, но поддельный.

Скандал замяли.

Я там одно время руководил вместе с поэтом Юрием Кузнецовым семинаром поэзии. Стихи слушателей Курсов были чудовищны. Я к их приёму не имел отношения. Набирали их Кузнецов с Валентином Сорокиным, о котором Кузнецов однажды сказал мне: «Этот ещё хуже наших». Чувствовал, очевидно, Сорокин, как относится к нему Кузнецов, если сейчас вовсю кроет стихи покойного поэта: и то у него не по-русски, и это по-одесски (по-еврейски то есть)! За что его время от времени журят: ну что ты, Валя, нельзя же так – по своим!

Ну да ладно. Можно в заключение сказать, что отмечен Сорокин великим множеством всяких премий. За стихи. За поэмы. За одну поэму «Маршал Жуков».

Хороший ли он поэт? А вот прочитайте и решите:

Весёлый, надёжный, ершистый,Распахнут до самой души,Тебя не сломили фашисты,Но взяли в полон торгаши.Хмельные не высушить реки.Не вытолкать грубость взашей.И дети родятся – калеки.И жёны бегут от мужей.Извечный защитник святыни,Ты чуть притомился в пути,А недруги шепчутся ныне:– Спивается русский, гляди!Дурные кипят разговоры,Уже оскорбленье – не риск.А с братской могилы в просторыЛетит на заре обелиск.Нет, поднятый силой таланта,Ты всё-таки спросишь в упор:– А чем рассчитается бандаЗа свой алкогольный террор?А чем рассчитаются люди,От сотен и до одного, –Которые служат ИудеИ гнусному делу его?Проклятьем отметится каждый,Кто нами давно пренебрёгИ дух беззащитно-отважныйОт водочной мглы не сберёг.Не прихотью милости барской,Не жаждою златопогонь –Мы живы судьбой пролетарскойИ держим в запасе огонь!

Кажется, это написано по поводу лигачёвско-горбачёвского антиалкогольного закона. Помните: «Партия не отступит!» А что до «судьбы пролетарской», то и пяти лет не пройдёт, как коммунист Сорокин пойдёт осенять себя крёстным знаменем. А запасной огонь, похожий на бронепоезд на запасном пути, видимо, его судьбу и разделил – тоже оказался ненужной страшилкой.

* * *

Что можно добавить к известности такой легендарной фигуры, как Владимир Семёнович Высоцкий, который скончался 25 июля 1980 года (родился 25 января 1938-го)? Мне лично добавить нечего. Да и не был я с Владимиром Семёновичем близко знаком.

Другое дело, что очень помню этот день. В Москве – Олимпиада, которая сейчас кажется бессмысленной. Ну, для чего этот праздник спорта в чёрный день мировой культуры? Неловкость, почти граничащая с ненавистью режиму. Режим делает вид, что ничего не происходит. Москва зачищена до блеска. Все неугодные режиму люди выселены за 101 километр. Ревут только стадион да официальные спортплощадки. Чинно ходит патруль: штатский, военный, милиционер. И вот так чинно, незаметно патруль соединяется с другим, другой с третьим: цепочка преграждает выход из метро, Таганка берётся в кольцо. К театру не пропускают. Люди возмущаются, нервничают. Где-то в отдалении голос Высоцкого и его гитара. А люди пребывают. Стена патрулей идёт на них. Их выдавливают назад в метро. Там полно вежливых штатских. «Не задерживайтесь!» – негромко.

Напоминает отпевание Пушкина. Когда всем дали один адрес – пустили по ложному следу, потому что наспех отпели в другом храме и тихо увезли тело.

Вот когда вспоминалось евтушенковское: «Поэт в России больше, чем поэт!»

* * *

Самуэлю Кольриджу приписывают знаменитое определение: «Поэзия есть лучшие слова в лучшем порядке».

Он задумал большую поэму, способную вобрать в себя квинтэссенцию всех наук, религий и философских учений. Но, понимая, что из-за пристрастия к опиуму ему её не написать, предложил эту идею своему другу У. Водсворту.

Женившись, Кольридж очень нуждается, предпринимает чтение лекций на политические темы, издание еженедельной газеты. Но то и то не имеет материального успеха. Не расходится и первая книга Кольриджа.

Он становится романтиком, изучает первобытные времена и Средневековье. К этому периоду относятся зачатки его пристрастия к опиуму. Переехал в деревню, жил там по соседству с Водсвортом. Здесь Кольридж переживает лучший период своего творчества. Выпускает совместно с Водсвортом книгу «Английские баллады» (1798), которая будет объявлена манифестом английского романтизма. Оба поэта посетили Германию, где слушали лекции немецких философов в Гёттингенском университете.

Вместе с поэтами Водсвортом и Саути основал в Англии новую школу, которую назвали «Озёрной». Водсворт задался целью внести поэзию в описание обыкновенных явлений городского и сельского быта. Кольридж выбрал область событий фантастического или романтического жанра, сообщая фантастике подобие действительности. Этот постепенный переход от реальности к фантазии – главный художественный приём Кольриджа, отчётливо просматривающийся в его «Старом мореходе», где события морского путешествия постепенно переходят в область чудесного (под заглавием «Старый Матрос» поэма впервые переведена на русский язык в 1851 году Ф.Б. Миллером).

«Озёрной» школу стали называть после того, как Кольридж с Водсвортом объездили английские озёра и вынесли оттуда красоту своей родины, которую и стали воспевать. На озёрах вместе с семьями этих двух поэтов поселился с семьёй Саути.

Причём признанным философом «озёрной школы» был именно Кольридж, который скончался 25 июля 1834 года (родился 21 октября 1772-го).

Для потомков Кольридж прежде всего автор «Старого морехода» и «Кристабель» – романтических поэм, в которых осуществляется переход от действительности к фантазии. На русский язык поэмы переводились неоднократно. В том числе И. Козловым, Н. Гумилёвым, А. Коринфским, Г. Ивановым. Стихи Кольдриджа переводили К. Бальмонт, С. Маршак, М. Лозинский, И. Меламед. Но цитировать их трудно: слишком велики по размеру.