не хочет говорить правду, - сказал он глубоким глухим голосом. – Черный брат пришел сказать белой свинке, что врать нехорошо.
Проклятье. Это был Живодер. Тот самый специалист по свежеванию, которого вызвала афроамериканская сука, прежде чем сдохнуть.
- Черный брат опоздал, - сказала Валенсия, бочком пробираясь к балкону. – Черная сестра второй день мертва.
- Заказ она не отменяла, - пожал плечами черный брат. Облизал нож и спрятал его в карман.
Затем поднял с пола черный кейс, положил на стол и открыл.
Кейс был забит разнообразными металлическими предметами. Прямыми, кривыми, тонкими, широкими, острыми и не очень.
Валенсия бросилась к балкону.
Черный брат резко взмахнул рукой.
Вокруг ее ног обмоталась веревка с грузилами.
Валенсия грохнулась на пол.
- Белые свинки не умеют бегать. Но почему-то всегда бегают.
Он приставил к стене табуретку, взгромоздился на нее и вкрутил под потолком внушительных размеров крюк.
- Так удобнее работать, - пояснил он. – Когда свинка висит, кровь стекает. А когда свинка лежит, кровь накапливается. Слишком мокро.
- Помогите! – завизжала она во весь голос.
Черный брат неожиданно резво для своей комплекции подскочил, навалился. Заклеил рот и связал руки.
- Свинке не надо кричать. Иначе к двум трупам прибавится еще несколько.
Он подтащил ее к стене, закинул на крюк веревку и в два рывка поднял вверх.
Валенсия задергалась, свисая с крюка.
- И трепыхаться не надо. Это мешает работе.
Он вкрутил внизу, под ее ногами, второй крюк. Пропустил через него веревку и затянул. Теперь Валенсия не могла даже пошевелиться.
Черный брат пошарил в безразмерном кармане и выудил мятый клочок бумаги.
- О, да к свинке всего два вопроса. Это просто. Кто свинку послал? И что свинка должна сделать? Отвечай, свинка.
Валенсия замычала и резко отвернулась.
- Хорошо.
Он выбрал в кейсе один из ножей. Маленький и кривой, как серп.
- Тогда я расскажу, что ждет свинку в ближайшие полчаса. – Он приставил лезвие к ее лодыжке и сделал надрез. Валенсия взвизгнула. - Сперва черный брат надрежет вокруг щиколотки. И снимет белую кожицу со ступней. Это называется «носочки». Затем – под коленками. И снимет с голеней. Это называется «гольфики». Затем – вокруг бедер. Вот здесь, - он ткнул ножом туда, где начинались ноги. – Это называется «чулочки». Затем будут «трусики», «лифчик», «топик», «перчатки короткие», «перчатки длинные». Последней будет «маска». Но белая свинка вряд ли до нее доживет. Обычно все помирают где-то между «трусиками» и «лифчиком». Был только один, который дотерпел до «длинных перчаток». Но у него не было «лифчика». Зато был «гульфик». Может свинка готова говорить?
Он отклеил с ее рта липкую ленту.
- Пошел в жопу!
Заклеил обратно.
- До жопы далеко. Она после «чулочек». Но черный брат может пойти навстречу и начать сразу с жопы. Тогда одновременно снимутся «трусики», «чулочки», «гольфики» и «носочки». Это будет называться «колготки». А еще быстрее – сделать надрез вокруг шеи и вдоль позвоночника. И снять всю шкуру целиком. Тогда ее можно будет надевать, как одежду. «Комбинезон» называется. Ну как? Начали?
- Закончили, - донеслось от двери.
Глухо чавкнул пистолет с глушителем.
На бандане появилась и расцвела красная дырочка.
Черный брат пару секунд постоял, раскачиваясь. Потом рухнул на пол.
Босс убрал пистолет.
- Похоже, все извращенцы в округе сбегаются к тебе, как медведи на малину.
Валенсия замычала.
Он сдернул с ее лица клейкую ленту.
- Ты его знаешь?
- Конечно, - ответил Босс. – Это Живодер. Боевик Кристин из «Черных пантер». Это он кстати моих гостей в пентхаусе упромыслил.
- Один? Не может быть.
- Может. Пустил усыпляющий газ, а потом не спеша раздробил молотком всем головы.
- За что?
- Там была чернокожая эскортница. Пользовалась популярностью. Он увидел, как ее сразу три пузатых белячка пользуют. Вот и снесло крышу. Говорил я Кристин, нельзя с фанатиками работать.
Он разрезал веревки.
- Ты как всегда вовремя, - сказала она. – Как здесь оказался?
- К тебе шел. У меня плохие новости.
- Еще одни?
- Да, - он снова достал пистолет. – Ты все-таки должна умереть.
Глава 16. Дневники хороших девочек
Круглый Зал Совета Директоров.
Полутьма. Горит только пара настольных ламп на кольцеобразном столе заседаний.
Заняты только два кресла из десяти. В одном сидит сухопарый старичок, похожий на летучую мышь, такой же ушастый, с острой мордочкой и торчащими вперед зубами. В другом – моложавый детина средних лет, судя по выправке – из бывших военных.
- Слушайте, - поворачивается к старичку бывший военный. – Вы хоть понимаете, как мы рискуем? Если остальные узнают… Или увидят это… - Он кивает на большой экран.
- Не узнают и не увидят. Если вы не разболтаете. Успокойтесь, Донни. Вы же генерал. Пусть и бывший. Танковые войска. Неужели сейчас страшнее, чем в горящем танке?
- Я не был в горящем танке.
- Неважно. Относитесь к этому, как к битве с рейдерами. Нашу корпорацию пытаются захватить. Мы этому противостоим.
- Вы просто не знаете, что это за монстр. Он заставил Когена съесть собственных детей!
- А, так вот почему старина Коген выглядел так, словно у него несварение желудка.
- Это не смешно! Нашу корпорацию уже захватили. Восемь членов Совета против нас двоих.
- Сейчас мы это исправляем, - старичок повернулся к экрану. – Извините за задержку, Альберт. Продолжайте.
Директор бизнес-школы Альберт Босс коротко кивает с экрана. Выглядит он сумрачно и недовольно. Ему явно не нравится то, что он вынужден делать, но он тоже не видит другого выхода.
Камера смещается. Теперь на экране видна стоящая на коленях девчушка в костюмчике школьницы из секс-шопа. Она хнычет, размазывая ладошками слезы по щекам.
- Какой же ты гандон, Босс, - всхлипывает она.
- Извини, - говорит тот. – Но так надо.
Он поднимает пистолет с глушителем.
- Подождите, - говорит старичок. – Оголите ей грудь. Должна быть видна кожа. Чтобы не было сомнений.
Босс рвет на ней блузку. Летят пуговицы, блузка распахивается. Наружу вываливаются, колыхаясь, полные груди с аккуратными розовыми сосками.
- Заканчивайте, Альберт, - говорит старичок, сглатывая.
Босс направляет ствол на грудь девчушки и спускает курок.
Пуля входит рядом с левым соском, ближе к центру.
Девчушку отбрасывает назад. Она пару