Наша карета миновала широко распахнутые кованые ворота и покатила дальше в сторону большого трёхэтажного особняка, сверкавшего ярко-жёлтыми глазницами окон на всех этажах. В сгустившихся сумерках это свечение было уютным и зовущим. Чуть в стороне здания на специальной округлой площадке "припарковалось" великое множество карет разных видов – крытые и закрытые, украшенные гербами и симпатичными вензелями.
– Кажется, мы прибыли одними из последних, – подняв высоко тонкие брови, заметила матушка.
– Опоздали всего ничего, – равнодушно пожала плечами я. – Думаю, ничего страшного в том нет.
Дверцу нам открыл расторопный лакей, Пол подал руку и помог выйти наружу сначала маме, затем мне. И шепнул:
– Буду ждать вас здесь столько, сколько потребуется.
Ночь было решено провести в городском доме, который дедушка отписал Полу Райду. Возвращаться по темени в поместье нас отговорил сам Пол и мы не стали с ним спорить.
Широкая парадная лестница, украшенная красной ковровой дорожкой, вела к открытым двустворчатым дверям, подле которых замер ещё один слуга. Мы, не спеша, прошли мимо него и вошли внутрь здания.
Нас встретил ещё один лакей и проводил в дамскую комнату, где мы могли привести причёски в порядок, попудрить носик и взять секундную передышку, прежде чем попадём в основной зал, если судить по доносившемуся гомону, уже полному гостей.
Я давно выспросила у мамы всё, что мне хотелось знать об этом вечере: такие сезонные выходы в свет совмещали в себе зачатки бала для дебютанток и возможность отдохнуть танцуя, общаясь и даже играя в некоторые настольные игры. В чистом виде балов дебютанток тут ещё не было, я смутно припоминала, что в моём мире они появились лишь в 18 веке в Британии, и смысл таких мероприятий сводился к одному: представить дочерей из знатных семей высшему обществу и подобрать им достойную партию – желательно из числа более состоятельных мужчин.
Сегодня с одним и тем же партнёром можно было станцевать только два танца, но не более. Если честно, я не особо хотела кружиться в местном варианте вальса или прыгать, аки козочка, исполняя мазурку, но и отказать пригласившему на танец мужчине не могла. Придётся улыбаться и стараться не оттоптать ноги партнёру.
– Грейси, готова? – негромко спросила мама, когда я поправила несколько прядей, выбившихся из моей причёски, разгладила ладонью лёгкие складки на юбке и в целом была готова выйти к людям. Вдоль стен стояли миниатюрные дамские столики, там же лежали зеркала на длинной деревянной ручке (неплохого качества и почти без пузырей в центре, по краю их, увы, было достаточно, впрочем, эти дефекты не искажали картинку до неузнаваемости), в которые можно было посмотреться. Тут же стояли две служанки, при надобности они подавали влажные маленькие полотенца, чтобы дамы могли освежить лицо, шею и декольте. Напротив входной двери стояли две софы. И много зелени в симпатичных фарфоровых горшках.
В помещении никого не было, и мы, более не задерживаясь, вышли в коридор, где нас ждал слуга.
– Леди, – легко поклонился он, – следуйте за мной и, гордо вскинув голову с прилизанными блестящими в свете свечей волосами, направился прямо по коридору. С каждым нашим шагом всё громче звучала музыка, и вот мы стоим перед белоснежными дверями.
– Графиня Мэделин Лерой с дочерью, леди Грейс Лерой! – громко оповестил о нашем появлении церемониймейстер.
Мы перешагнули порог и буквально оказались под обстрелом сотен пар глаз, глядящих на нас с плохо скрываемым любопытством, некоторые не прятали сочувствия, другие явно злорадствовали, осматривая наши весьма скромные по местным меркам нарядам, пусть и по моде и пошитые из хорошей ткани, но без драгоценностей и вышивки золотом, третьи брезгливо морщились. И тут я поняла вещь, о которой раньше не задумывалась: все эти люди перемывали мне и Мэделин косточки, и, я уверена, ни один раз.
Представляю, как много говорили о неожиданных гостьях генерала, что заявились на порог его дома аккурат после кончины старого лорда. И я была в этом уверена, были в курсе, что мама подала на развод, ведь большая часть лордов тут присутствующих заседали в палате, и не поделиться со своими благоверными столь животрепещущей темой, как развод леди Мэделин с супругом, целым столичным графом, не могли. И даже причину рассказали – граф Лерой проигрался в пух и прах, оставив жену без гроша в кармане, а дочь без приданого. И теперь они, то есть я и матушка, живут в поместье лорда Батлера благодаря прихоти судьбы, стечению обстоятельств.
И теперь всему высшему обществу Алона из-за уважения к лорду Батлеру придётся терпеть нас, побирушек, нежданно-негаданно получивших большое наследство.
Глядя на эти змеиные тонкие ухмылочки, поняла – все их приглашения на обед и чай только повод. Дамы желали на нас посмотреть, как на цирковых актёров. Благо таких гадюк тут была ровно половина, остальная часть глядела вполне доброжелательно, просто я всегда тонко отслеживала негативные эмоции людей и первым замечала именно их.
Нам навстречу подошёл симпатичный мужчина средних лет: широкие плечи и небольшое брюшко составляли забавный контраст – человек явно когда-то много и усиленно тренировался, но с годами забросил это дело, и большую часть времени проводил в кабинете на должности бургомистра. Рядом с ним замерла симпатичная женщина лет сорока, с небольшим лишним весом, который ей очень шёл, светловолосая и голубоглазая, подвижная с лукавой улыбкой на полных губах.
Мы вежливо присели в точно выверенном реверансе, и замерли на пару секунд. Хозяева ответили тем же, только граф поклонился, не низко, но вполне уважительно.
– Рад видеть вас, леди Мэделин, леди Грейс, в своём доме! – искренне улыбнулся Кеннет, его карие глаза добродушно сверкнули. – Прошу принять мои соболезнования по поводу кончины вашего дяди. Генерал Эдвард был прекрасным человеком!
Я знала, кто именно присутствовал на похоронах дяди, и бургомистр там точно был. Пол нам всё рассказал. Поэтому моя улыбка была столь же открытой, как и мамина.
– Моя супруга, леди Шарлотта…
Жена Доджа лично взялась представить нас всем присутствующим: мы чинно шагали в толпе людей и хозяйка вечера непринуждённо нас со всеми знакомила. Шарлотта оказалась словоохотливой и весёлой, умела пошутить и сгладить неловкость. Мне она понравилась своей непосредственностью, а ещё тем, что не кичилась ни своим положением, ни богатством.
А я всё смотрела и не видела графа Дина. Я бы точно его не проглядела – мой сосед был на голову выше многих приглашённых мужчин.
– Леди Мэделин, – обратилась к маме баронесса Лика Робнэ, женщина выразила слова соболезнования и затем добавила: – Жаль, что вы не смогли посетить наш званый ужин. Мы могли бы познакомиться поближе, вы бы рассказали нам, какая нынче мода при дворе императора…
Я едва сдержала зевок – настолько скучной была вся эта болтовня.
– Откуда леди Лерой знать, что там в моде? – в разговор вмешалась высокая, худощавая женщина с породистым, но лошадиным вытянутым лицом и крупными передними зубами (да простят меня эти прекрасные создания за столь нелестное сравнение). – Графиня Лерой поди при дворе была очень редким и нежеланным гостем, и всё из-за положения, в которое угодила…
Мама и без того держала спину прямо, а сейчас и вовсе мне показалось, хрустнет позвоночник от напряжения. Вокруг нас вдруг стало очень тихо – люди словно ждали этого момента и, наконец, дождались.
– Если учесть то, сколько ваш супруг спустил на скачках, добавить к тому его неприлично большой долг лично мне, то можно сделать простой вывод, сами додумайте какой, леди Иден… – гости зашептались, некоторые одобрительно закивали.
Голос Дина, прозвучавший за моей спиной буквально наэлектризовал пространство вокруг: народ чуть раздался в стороны, пропуская Харрисона вперёд. Мужчина остановился рядом со мной и, галантно поклонившись, обратился к Мэделин:
– Леди Лерой, позвольте пригласить леди Грейс на следующий танец?