— Зачем мне выбирать аметисты, если у меня в руках алмаз?
— Каждый камень по-своему прекрасен, а уж если говорить о женщинах, то все они такие разные, камням до них далеко! А я не хочу, мой юный лев, чтобы ты потом пожалел, что кого-нибудь пропустил.
Сказать по правде, Конан не раз ловил на себе взгляды этих чаровниц, да и его синие глаза тоже нередко останавливались на их прелестях. Что ж, стоит ли упускать случай, когда все само идет в руки да еще тебя и просят об этом! Он на мгновение задумался, как бы не решаясь назвать имя.
— А вот мы сейчас узнаем, — рассмеялась серебристым смехом Денияра. Она хлопнула в ладоши, и на ее зов вошла самая младшая из девушек, Мадина.
— Моя милая, — обратилась к ней хозяйка, — наш гость хотел бы взять тебя на сегодняшнюю ночь, но не решается сделать окончательный выбор. У него, наверное, имеются сомнения — сможешь ли ты усладить его должным образом. Покажи себя, чтобы проворный скакун не думал, что ему подкладывают хромую кобылицу, — со смешком закончила она свою речь.
Девушка зарделась от такого предложения и в смущении не решалась двинуться, застыв, словно изваяние.
— Ну же, не заставляй нас ждать, а не то я позову Замиру или Шаризу, они побойчее. Останешься последней, клянусь Светлооким, будешь жалеть потом, — усмехнулась Денияра. По всему было видно, что ей это доставляло явное удовольствие. Она наслаждалась девичьим смущением и искоса поглядывала на Конана, наблюдая, как все происходящее разжигает в нем новую, страсть. Будучи женщиной опытной в любовных усладах, она знала — то, что киммериец получит от этой девушки, потом трижды возвратится ей, когда они будут вместе.
— Любовь моя, пощади ее, видишь, она почти в обмороке, — пытался заступиться за Мадину киммериец.
— Она без чувств от желания, чтобы ты объездил ее хорошенько, — отпарировала хозяйка. Она подошла к служанке, которая от этих разговоров — и вообще от того, что происходило, — не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, и принялась сама раздевать ее.
— Помоги мне, Конан, — поддразнила она варвара, — или ты не знаешь, как обращаться с девушками?
Киммериец не противился, и они вдвоем начали снимать покров за покровом с юной женщины, причем Денияра успевала нежно прикасаться к нему и дарить свои поцелуи. Этим она настолько распалила его, что, пожалуй, уже он сам был близок к обмороку.
Обнаженная, Мадина была еще красивее, чем в одежде, а этим может похвалиться далеко не всякая женщина. Она, в страшном смущении, опустив глаза, пыталась ладонями закрыть свое тело от обжигающих взглядов варвара.
— Придется позвать твоих подруг, что-то ты совсем застыла, — сказала безжалостная Денияра и хлопнула в ладоши.
Прибежавших женщин не надо было уговаривать долго, через мгновение они, как будто только и ждали этого, остались в одних ожерельях и кольцах.
— А теперь танцуйте, покажитесь нашему другу, пусть он посмотрит, умеете ли вы двигаться и нет ли у вас тайных изъянов, — приказала хозяйка. Затеянное представление продолжало доставлять ей огромное удовольствие.
Девушки легко двинулись по кругу, покачивая бедрами и поворачиваясь во все стороны, чтобы Конан мог рассмотреть их прелести. Такого варвар вынести уже не смог: он, как ястреб на стаю куропаток, бросился на них и, выхватив из круга Мадину, унес ее в свою спальню. Потом девушка проспала целые сутки. Так и продолжалось: Денияра, Мадина, Шариза, Замира, Денияра, Ма…
— Да, клянусь всеми богами, это жизнь! — Киммериец в своих сладостных воспоминаниях чуть было не забыл о том, где находится. Он оглядел своих спутников: поскольку выпито и съедено было много, стражники уже мычали что-то нечленораздельное, обняв друг друга за плечи и покачиваясь в такт ударам барабана. Только старикашка — вот Нергалово семя! — подумал про себя Конан — был свеж и сосредоточен, потягивая мелкими глотками кислое вино и исподлобья внимательно оглядывая все вокруг.
Конан потянулся, поправил свой меч и, поднявшись из-за стола, коротко бросил Гисану:
— Пойду подышу свежим воздухом.
* * *
Он вышел во двор, в лунном свете все было серовато-голубым, только металлические части повозок да сбруя лошадей серебристым блеском нарушали эту вечернюю монотонность. Отойдя несколько шагов от таверны, он чутким ухом различил какие-то вскрики и стоны в противоположном углу двора. Варвар направился на голоса и, подойдя ближе, увидел, как трое людей — один из которых, судя по болтавшемуся у пояса мечу, был стражником — избивают ногами человека в потрепанной одежде. Тот пытался закрыться от ударов, извиваясь в пыли и прикрывая голову руками.
— Дай ему еще! Будет знать, как воровать! — слышались возгласы.
— Отпустите! Я только хотел взять немного еды! Я не ел три дня! — отчаянно вскрикивал несчастный в промежутках между ударами.
Увлеченные своим делом, работники не заметили приближения киммерийца и на мгновение оцепенели от неожиданности, когда он обратился к ним:
— Оставьте его! Ну?! Хватит!
— Кто это там квакает? — не разобравшись в темноте, спросил стражник. — Иди по своей нужде, болван, пока тебе не выпустили кишки!
Конан такого обращения не терпел ни от кого, а стражников не любил со времен босоногого детства. Мгновением позже нахал познакомился с крепким кулаком киммерийца. Знакомство вряд ли можно было назвать для бедолаги приятным: с разбитым в кровь лицом, пролетев шагов пять по воздуху, он приземлился у стены и затих, не подавая признаков жизни. Двое других остановились и со страхом смотрели на варвара.
— В чем дело? — рыкнул он на ближайшего к нему.
— Хотел стащить лепешку! — объяснил тот.
Конан пошарил в кошельке, вытащил серебряную монету и дал слуге:
— Принеси кувшин воды и что-нибудь поесть. Да побыстрее, я ждать не привык.
Он наклонился над лежащим. По его исхудавшему лицу и разорванной одежде было видно, что он проделал нелегкий и долгий путь. Конан вспомнил, как ему самому дался переход из Бритунии в Шадизар, и пожалел беднягу.
— Говоришь, три дня не ел? Откуда ты такой?
Человек открыл было рот, чтобы ответить, но тут послышались стоны пришедшего в себя стражника. Он с трудом поднялся на ноги и машинально шарил рукой у пояса, пытаясь нащупать рукоятку меча.
— Ты что, ублюдок, совсем ума лишился? — Конан подошел к нему и, вырвав меч у него из ножен, забросил его на навес, под которым мирно стояли лошади. — Ступай отдохни!
Он врезал ему кулаком по челюсти, так что тот, перевернувшись в воздухе, затих — возможно навсегда.
Киммериец вернулся к бедолаге. Тот уже жадно вгрызался в лепешку и кусок мяса, что принес слуга.