Читать интересную книгу Беседы - Александр Агеев

— Слабо развивается торговля: объем торговли между Казахстаном и Узбекистаном не превышает 600 млн долл., а объем торговли с Ираном уже приблизился к 1 млрд долл. Я уже не говорю о том, что торговля с Китаем достигла 6 млрд долл., торговля с Россией превышает 10 млрд долл. Очень успешно развиваются и торговые отношения с Европейским союзом.

Если в двух словах охарактеризовать внешнюю политику Казахстана, то можно сказать, что нам удалось построить неконфронтационные, дружественные отношения практически со всеми заинтересованными странами без ущерба для национальных интересов. И это пошло на пользу реформам, которые проводятся в нашей стране. Вы прекрасно понимаете, что если есть угроза извне, то страна закрывается, к власти приходят люди, склонные к авторитаризму, обстановка в стране накаляется, население испытывает стресс. У нас же ситуация развивается несколько иначе, извне сигналов об опасности не поступает. Полагаю, это результат правильного выбора внешнеполитических приоритетов.

— Известен тезис Збигнева Бжезинского о дуге нестабильности. И это не только некие доктринальные высказывания, но и определенная политика. С этим связано появление в регионе американских баз, в дальнейшем, возможно, натовских, с этим связаны внутренние конфликты, например в Узбекистане или Кыргызстане. Ваше отношение и Ваша оценка риска нестабильности?

— В принципе, кое-какие признаки появляются. Это связано с нестабильностью в Афганистане и на Ближнем Востоке, которая, надо прямо сказать, возникала в результате целенаправленных действий определенных государств.

Что касается Афганистана, то пришедший к власти режим талибов представлял серьезную угрозу безопасности среднеазиатских государств. Соединенные Штаты поддерживали суннитский Талибан, надеясь повернуть его против шиитского Ирана. Но случилось так, что талибы, набрав силу, пришли в Афганистан, фактически взяли под контроль эту страну и, конечно же, обратили взгляды в сторону Средней Азии. Американцы недооценивали опасность, исходящую от режима талибов, и только после ударов 11 сентября 2001 г. у них наступило прозрение. Они приняли решение свергнуть этот режим, и им понадобились базы в Средней Азии. Хочу напомнить тем, у кого имеются претензии по поводу американских баз в Средней Азии, что решение об открытии баз мы не могли принять без согласования с Москвой.

Сейчас в ход пущена такая аргументация: мол, базы открывались на время проведения военной операции в Афганистане. Сейчас, когда операция завершилась, базы пора выводить. Но это вопрос дискуссионный. Недавно, например, там были народные волнения, направленные против американцев. Я был в Афганистане, и у меня сложилось впечатление, что Хамид Карзай, который, безусловно, является харизматическим лидером и достоин широкой международной поддержки, в силу объективных обстоятельств не вполне контролирует ситуацию в своей расколотой на части стране.

Кроме того, не решен еще один ключевой вопрос: необходимо хотя бы сократить — я не говорю о ликвидации — посевы опийного мака. В прошлом году был выращен рекордный урожай — 4,5 тыс. т. Производство наркотиков постоянно растет. Из Афганистана через Среднюю Азию и Россию в Европу поступает все больше героина. Попытки создать альтернативное производство сельхозпродукции ни к чему не приводят. Я только что беседовал с представителем Европейского банка реконструкции и развития. Он признал, что деньги, выделенные банком Афганистану на выращивание альтернативной сельхозпродукции, потеряны, поскольку крестьянам выгоднее выращивать мак и производить наркотики.

— Может ли Казахстан вступить в НАТО? — Я абсолютно уверен в том, что при нашей жизни Казахстан в НАТО не вступит, хотя мы и сотрудничаем с этой организацией. В 1994 г. Казахстан присоединился к программе «Партнерство во имя мира», в рамках которой развиваются связи не только в военной области, но и в области предотвращения чрезвычайных ситуаций, борьбы с ними, в области экологии и в целом ряде областей, связанных с научно-техническим развитием. Сейчас мы разработали индивидуальный план действий партнерства. Мы предоставляем нашу территорию для транзита натовского оборудования, направляемого в Афганистан. Таким образом, мы содействуем операции НАТО в Афганистане.

А если возникнет конфликт из-за Тайваня и противники КНР захотят воспользоваться территорией Казахстана, как поступит руководство республики?

Откровенно говоря, я сомневаюсь, что это возможно, поскольку военная мощь Китая неуклонно растет и Россия, которая вышла на первое место в мире по продаже оружия, способствует этому. Очевидно и то, что Китай — это очень надежный торговый партнер, и все хотят иметь с ним дело. Кроме того, следует помнить, что Китай сумел стать третьей космической державой мира, запустив в космос человека и создав современный центр управления полетами, который находится недалеко отсюда.

Что касается Тайваня, мы всегда рассматривали его как неотъемлемую часть Китайской Народной Республики. Ситуация обостряется в связи с тем, что Тайвань предпринимает действия, направленные на юридическое оформление своей независимости. Пекин же однозначно заявил о том, что если Тайвань официально провозгласит свою независимость, он применит против него вооруженные силы. И это сдерживает тайваньские власти. С другой стороны, на сегодняшний день Тайвань является самым крупным иностранным инвестором в КНР. Разговаривая с тайваньскими бизнесменами, я спросил, не мешают ли им напряженные отношения между КНР и Тайванем вкладывать деньги в экономику Китайской Народной Республики. Они ответили: нисколько, наоборот, это делает ситуацию более безопасной. Им очень удобно работать на континенте — общий язык и менталитет, хорошее знание законов КНР.

— По Лиссабонскому соглашению Украина и Казахстан в обмен на отказ от ядерного оружия получили от ядерных держав гарантии территориальной целостности. Как Вы считаете, может ли сложиться такая международная обстановка, в которой Лиссабонское соглашение потеряет силу?

— Лиссабонское соглашение действительно предоставило такие гарантии. Но мы полагаемся не только на него, но и на те письменные гарантии, которые в Будапеште в декабре 1994 г. были даны Соединенными Штатами Америки, Великобританией и Россией. Позже к этим трем странам присоединились Франция и Китайская Народная Республика. Никто еще не подвергал сомнению юридическую обоснованность этих гарантий, они являются абсолютно легитимными. Их суть сводится к следующему: в случае возникновения угрозы безопасности и стабильности Казахстана пять постоянных членов Совета безопасности ООН незамедлительно приступят к консультациям для совместных действий, с тем чтобы обезопасить нашу страну.

— А каков статус Украины?

— Украина подпадает под действие Лиссабонского соглашения, но с ней другой вопрос. Дело в том, что Украина, в отличие от Казахстана, не имела ядерного полигона и средств управления ракетами, находившимися на ее территории. Зато в Днепродзержинске был крупный завод по производству ракет СС-18, которые известны под названием «Сатана».

Украине, насколько я помню, отдельных гарантий не предоставлялось, а Казахстан просил дать такие гарантии в обмен на окончательный отказ от ядерного оружия. Может быть, определенную роль сыграло то обстоятельство, что в то время лидеры некоторых стран обращались к нам с определенными предложениями. Например, ливийский руководитель обратился к нашему Президенту с просьбой подумать о том, как выгодно распорядиться советским наследством, то есть ядерным оружием.

— Вы ответили отказом?

— Наш ответ состоял в том, что Казахстан присоединился к Лиссабонскому соглашению и был объявлен безъядерным государством. До Лиссабонского протокола был протокол, подписанный на уровне министров иностранных дел в Москве. В нем говорилось, что Казахстан, Украина и Беларусь признают себя безъядерными республиками.

Казахстан больше, чем другие республики СССР, пострадал от испытаний ядерного оружия: из 714 испытаний 476 было произведено на его территории, причем в трех средах — в атмосфере, на земле и под землей. Правда, после 1963 г. испытания проводились только под землей. Должен сказать, что отказ от ядерного оружия не привел к ослаблению безопасности Казахстана, это наше твердое убеждение. Мы видим, в какие истории попадают государства, которые пытаются заполучить ядерное оружие. Может быть, исключение составляют Индия и Пакистан, но они гипотетически могут применить его друг против друга из-за Кашмира, а вот ситуация вокруг Ирана наводит на очень тревожные размышления.

— Но, возможно, в то время кое-кто не разделял этой точки зрения. Были такие, кто считал, что зря отдали ядерное оружие? — Они и сейчас имеются. Говорят, что можно было бы поторговаться, привлечь к себе внимание мировой общественности, прославиться, попасть на страницы газет и на телевидение. Но в тот момент мы отчетливо понимали, что если Казахстан не откажется от ядерного наследия, он окажется в очень тяжелом положении, гораздо более тяжелом, чем то, в котором сегодня оказался Иран. Несмотря на все недостатки его экономики, Иран — это очень богатое государство: торговля нефтью, выгоднейшее географическое положение, 70 млн населения. И длительная история в качестве независимого государства. А что такое Казахстан в начале 1990-х гг.: экономический коллапс, сложные процессы становления государственности, неясное будущее, масса внешних угроз, брожение внутри.