Читать интересную книгу Синий конверт - Игорь Шприц

Швейцар невозмутимо распахнул перед ним дверь, и Балмашев, точно нож в масло, вошел в вестибюль. Тотчас же к нему направился дежурный офицер охраны канцелярии Совета министров, но Балмашев упредил его вежливый вопрос четким и высокопарным докладом:

— Срочный пакет его превосходительству министру внутренних дел от великого князя Сергея Александровича!

Коньяк нарисовал на бледном от волнения лице Балмашева очаровательный румянец, отчего он стал в точности похож на херувима, одетого в офицерскую форму.

У встречавшего не возникло даже и малейшего намерения испросить у порученца документы. Помилуйте, такие офицеры и есть краса нашей армии! Доблесть составляют офицеры совсем иного сорта — невзрачные, осповатые, с красными спиртуозными носами и кривыми ногами от постоянных маневров в седле. Ей-Богу, в свите великого князя появился еще один прекрасный цветок!

И Балмашеву указали на лестницу, ведущую во второй этаж:

— Его превосходительство только что прибыли! Кабинет слева по коридору.

Балмашев снял фуражку, остановился у зеркала и быстро поправил прическу, чем вызвал ласковую усмешку на лице дежурного. Достав из-за обшлага шинели синий конверт и держа спину прямой, поручик, ловко перебирая ногами ступени парадной лестницы, исчез за колонной второго этажа.

Дежурный же поспешил ко входу — один за другим прибывали члены Государственного Совета. С минуты на минуту ожидался председатель совета, министр финансов Витте. Сегодня предстояло обсудить насущные нужды сельскохозяйственной промышленности. Именно с сельского хозяйства ожидался столь долгожданный расцвет империи, и это определяло чрезвычайную важность совещания.

Поднявшись во второй этаж, Балмашев пошел спокойным шагом, как охранную грамоту держа в правой руке конверт, в левой, чуть на отлете, фуражку. Московскому гостю позволялось не ориентироваться в столичных коридорах, поэтому он вертел головой, читая латунные таблички. Вот. Кабинет Сипягина. С Богом!

Открыв дверь, Балмашев оказался в приемной, где сидели два секретаря, совершенно одинаковые и потому неразличимые с виду.

— Пакет его превосходительству лично от великого князя Сергея Александровича! — громко, так чтобы было слышно в кабинете, проговорил Балмашев.

Один из близнецов повернул к поручику ничем не примечательное лицо в форме кувшинного рыла и протянул руку:

— Давайте сюда.

— Лично в руки его превосходительству! — холодно повторил Балмашев.

Лицо первого близнеца скривилось в недовольной геморроидальной гримасе, в то время как второй злорадно ухмыльнулся: приперся, мол, с московскими привычками! Да у нас тут в столице одних таких поручиков сорок тысяч по улицам бегают! Чистый павлин! Только министру и дел, как с порученцем цацкаться.

Первый, однако, встал и пошел доложить в кабинет…

* * *

Мириам опустила на лицо вуаль, надела перчатки — последнюю деталь туалета — и вышла из номера. Вслед за ней коридорный вез на тележке три чемодана коричневой телячьей кожи, набитые петербургскими подарками для всей варшавской родни.

Заказанный экипаж подкатил ко входу. Мириам задержалась у стойки портье:

— Сегодня вечером подойдет господин, будет спрашивать меня. Его фамилия Путиловский. Передадите ему этот пакет, — и она оставила на стойке длинную узкую коробку, завернутую в темно-синюю бумагу с золотыми звездочками по всему полю.

— Будет сделано, мадам. Счастливого пути, мадам. Всегда будем рады видеть вас нашей гостьей.

Портье склонил в поклоне головку с безупречным пробором. Чаевые всему персоналу были более чем щедрыми.

Она откинулась на мягкие кожаные подушки экипажа, несколько мгновений молчала, углубленная в свои мысли. Кучеру даже пришлось повторить свой вопрос дважды:

— Куда прикажете ехать?

— Ах да… — Мириам вернулась на землю и печально вздохнула. — Варшавский вокзал.

* * *

Дмитрий Сергеевич Сипягин чертил на листе бумаги узоры, никак не относящиеся к подъему российской сельскохозяйственной промышленности. Они вообще не относились к подъему, скорее к упадку, поскольку в последние несколько дней министром овладела душевная меланхолия.

Первая высокая волна интимных радостей схлынула, и, как подводные камни при отливе, обнажились угрызения совести. Перед женой, детьми, престолом… Он знал, что люди вокруг него не ангелы. И сам он далеко не ангел. Но такое оправдание себе позволить не мог и поэтому страдал.

После гадкого эпизода со старухами в окне он уговорил себя, что все это случайность и никто не будет знать его маленькой тайны. Но вот теперь он обнажен не перед кучкой выживших из ума богомолок, а перед всей столицей. И это конец. Плеве выиграл. Что делать?

Деликатный стук в дверь прервал его тягостные размышления.

— Ваше превосходительство, прибыл адъютант великого князя Сергея Александровича. С пакетом для вас.

Секретарь всем своим видом выражал озабоченность: зачем пакет, почему пакет? Сипягину в эти минуты было не до великих князей с их вечными прихотями и желанием вмешиваться во все дела августейшего племянника Ники.

— Примите как обычно.

Однако секретарь не исчезал:

— Требует лично вам в руки. Синий конверт!

Сипягин вздрогнул: синий конверт? Почему?

Они час назад расстались! Что-то случилось? Но что? Хорошее или плохое?!

И он быстро встал из-за стола.

* * *

Медянников сдержал обещание — таки скинул кучера с козлов (правда, другого, но все кучера шельмы!) и нахлестывал бедную кобылу, ни жалея ни себя, ни кобылы.

Они пронеслись по середине Невского, не обращая внимания на отчаянные свистки городовых, вздыбленных коней и двух-трех сбитых оглоблями зазевавшихся прохожих. С Невского лихо свернули на Большую Морскую и в самом начале улицы повстречали злополучный полуэскадрон. На всем скаку Медянников призывно замахал руками, эскадронный признал его и мгновенно развернул своих орлов вслед пролетке.

Сам эскадронный пустил своего черного жеребца вдогон и поравнялся с Медянниковым. Тот проорал на полном ходу:

— Пехотный поручик! Увидишь — стреляй!

Тут и Путиловский, и Берг достали оружие, потому что метров через сто начиналась Исаакиевская площадь.

* * *

Фуражка в левой руке явно мешала. В голове панически заметались мысли: как он раньше не продумал такую деталь? Что-то надо придумать! Если бросить ее на пол, получится несуразно, на него могут кинуться и сбить прицел. Бросать нельзя. Можно положить ее на стул. Зачем кладут фуражку на стул? Вешалки не видно, она в закрытом стенном шкафу. Открыть шкаф? Опять глупо! Положить на стол? Стол не для фуражек! Черт! Сейчас выйдет Сипягин!

И тут он облегченно вздохнул и волна спокойствия затушила начавшийся было пожар паники. Господи, все очень просто! Сейчас он протянет конверт, Сипягин его возьмет, правая рука освободится, откроет клапан кобуры, выдернет браунинг, патрон в стволе, боек взведен! Отлично. Все будет хорошо.

Вот он уже он в трех метрах от двери. И дверь стала приоткрываться…

В голове Сипягина, пока он дошел до двери, сложилось несколько версий. Возможно, действительно конверт от великого князя. Хотя тот ни разу не пользовался таким способом общения!

Тогда почему адъютант? У Софи нет знакомого военного. Или все-таки есть? Он почувствовал первый резкий укол ревности. Что еще за адъютант? И тут же подоспела спасительная мысль: несомненно, что-то срочное! сама она явиться не может! подошла ко дворцу и попросила первого встречного военного отдать письмо! Фу, слава Богу! Возможно, в конверте что-то, что избавит его душу от угрызений совести!

И Сипягин нажал на бронзовую ручку двери. Черт, какая тяжелая! Тут надобно быть Геркулесом…

Дверь распахнулась, и перед Балмашевым возникла величественная фигура сановника. Степан представлял себе Сипягина, но не ожидал, что тот так велик и фактурен. Глаза у министра были темно-карие и смотрели на него ласково, точно ожидали нечто очень приятное. Такое было впечатление, что министр сейчас его обнимет, прижмет к груди и расцелует. Чего допустить никак нельзя — можно ли стрелять в человека, который тебя целует? И Степан судорожно выбросил вперед руку с пакетом, предупреждая дальнейшие действия Сипягина.

Адъютант оказался именно таким, каким и должно быть адъютанту: стройный молодой человек с юношеским румянцем на щеках и в безупречно сшитой форме. При виде министра его глаза озарились радостью. В правой руке он держал плоский синий конверт и четким движением протянул его Сипягину:

— Пакет от великого князя Сергея Александровича!

Конечно же, это был пакет от Софи! Ни сургучных печатей, ни плетеного шнура вкруг послания — старого чиновника не проведешь на мякине! И Дмитрий Сергеевич взялся за конверт. Секунду они держались за него вместе, словно повязанные одной, только им известной тайной.