— Ты можешь в это поверить? — произнес Джерри с некоторым восхищением. — Этот педик понял.
— Это выглядит, как…
— Правильно. Добрый старый приятель… Эй! — Джерри побежал к нему, хотя ему мешали тесная юбка, высокие каблуки и Карен фон Крупп, не желавшая отпускать его руку.
Волна бестелесных драгоценных камней плескалась над ними.
— Моя машина! — закричал Джерри, и эхо долго повторяло его голос. — О, хорошо. Как-нибудь в другой раз. Мне думается, это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— Какая машина?
— Которая расскажет. Пока ты еще не знаешь. Я подозреваю, пастор Бисли знает, и именно это он и ищет, в конечном счете.
Ранним утром они шли по улицам Санкт-Петербурга. Все было очень романтично. Джерри указал на небольшую группу фигур, уставившихся на них с самого верха служебного здания на проспекте Бронштейна.
— Посмотреть на них — прямо Homo habilis[34]; странный мелкий дерн, да?
По самой середине проспекта галопом шло стадо бронтотериев.
— Как тихо, — проговорила она.
— Да, пожалуй.
— Который час?
— Точно не знаю. Постполитическое время, я бы сказал. Но никогда нельзя сказать точно. Может быть и полнейшая путаница. Мне бы сейчас дозу наркотика.
Навстречу попался пастор Бисли, угрожая им спреем от насекомых.
— Мы все о вас знаем, мой дорогой мистер Корнелиус, — сказал он. — О вас и о ваших подружках. О, Боже, как это отвратительно! И это — тысяча девятьсот семидесятый! Как вы примитивны!
— Вы считаете, что я должен чувствовать себя виноватым? — Джерри схватился за свой вибропистолет. Никогда нет полной уверенности.
— Думаю, что кто-то же должен, дорогой мой.
— Где мы можем поговорить?
Пастор наклонился и поднял свой атташе-кейс, запихивая внутрь свое облачение. Потом прижал кейс к груди с таким вожделением, какое старая женщина может питать к своему попугаю.
— Я добыл здесь изумительную маленькую штучку, — сообщил он. — Вкус!.. Вы ничего подобного никогда не пробовали.
— Звучит заманчиво. Однако этого достаточно.
Все трое уселись за столик на обочине, под большим зонтиком. Заказ у них принимал угрюмый официант.
— Время принимать решение, мистер Корнелиус, — проговорил пастор. — Я нахожусь в ужасном напряжении. Я больше не могу этого выносить.
— Не сейчас еще, пастор.
— Но это — Дания. А значит — нейтральная.
— Вижу, я поймал вас на слабом месте, — Джерри поднялся. — Пойдем, Карен. Увидимся, пастор.
— Жестокость! Мир переполнен жестокостью! — Пастор приспособился к их шагу.
Они пошли через многовариантность.
— Откуда он пришел? — спросила она. — О чем была беседа?
— О чем обычно беседы? Он, видимо, знает. Без сомнения, мы еще встретимся, раньше или позже, либо не встретимся вообще. Пошли.
— Чем скорее мы вернемся к разумности в этом мире, тем лучше, — желчно проговорила она.
— Ты так раздражена просто потому, что не получила своего кофе.
Они шли по бетонной полосе. Перед ними высился огромный силуэт двухместного перехватчика и самолета стратегической разведки «Локхид-5Я-72», максимальная скорость которого в три раза больше скорости звука, выделявшегося на фоне рассветного неба.
— Ты не поверишь! А может быть, это и есть то, о чем ты говорил.
— У меня какое-то странное ощущение.
— Возможно. Это действительно волшебство. Мы вышли из туннеля — или почти вышли. Побежали.
И они вприпрыжку понеслись на высоких каблуках, пока не добежали до самолета.
— Быстро внутрь, — скомандовал он. — Думаю, у вас определенный талант, фройлен доктор.
— А ты знаешь, как поднять этого монстра?
— О, да забирайся же!
5. Угости-ка их своим грузом!
— С тех пор, как все это началось, у меня очень мало личной жизни, — объяснил Джерри, когда они поднялись из аэропорта «Орли» и тут же стали объектом преследования «старфайтеров», рассыпавшихся на группы позади них. Он говорил по системе бортовой связи. — Ты прекрасна в этом шлеме.
Он направил самолет в сторону Ла-Манша.
— Спасибо, — она опустила свою руку на часть его бедра, оставшуюся свободной между чулками и поясом с подтяжками. Он снизил скорость.
— Не хочу лететь на максимальной скорости, — пояснил он, — потому что мне придется избавиться от восьми ракет AIM-174, а они не совсем подходят для работы, которую я задумал.
Она приняла его извинения с короткой вежливой улыбкой.
Девяностопятифутовый самолет вскоре достиг Ла-Манша, и тут себя показали зенитные орудия, которые попытались сбить их как пиратов. Джерри, надеясь на лучшее, направил самолет под острым углом прямо на них, и в быстрой серии выпустил все ракеты типа «воздух-воздух». Несколько взрывов — и они прошли корабли и уже летели за побережьем.
— Приготовься к катапультированию, — сказал он и, пустив самолет в крутое пике, дернул ручку катапульты.
Они медленно опускались к утесам. Он перегнулся и поцеловал ее. Ударившись о поверхность моря, самолет поднял фонтан брызг.
Они мягко приземлились и выбрались из аппарата.
— Вы не очень весело выглядите, герр Си, — заметила она.
— Если понятно или честно, я полагаю, мне все равно, доктор Крупп. — Он расправил свою юбку. — Ну, кажется, получилось не очень плохо? Уверен, что скорость не наскучила тебе?
— Ты-то ведь к такому привык?
— И ты, конечно, тоже, — он нежно сжал ее руку.
Результат
В ходе каждой войны в истории должен наблюдаться заметный наплыв генов того или иного вида. Выросли ли в большей степени гены победителей или побежденных — вопрос обсуждения.
Папациан, Современная генетика
1. Америка выбирает линию «никакой бессмыслицы»
Свернувшись клубочками в глубоких кожаных креслах у уютного камина в гостиной, принадлежавшей Джерри штаб-штаб-квартиры на Лэдброук-Гроув, Джерри и Карен фон Крупп слушали Гручо Маркса, исполнявшего «День отца», и расправлялись с газетами.
Судя по сообщениям, Израиль, аннексировав Турцию, Грецию и Болгарию, распространял слухи, что Румыния и Албания угрожают его безопасности. Президент Соединенных Штатов Тедди «Ангелочек» Паолоцци увеличил число военных советников, разосланных по Европе, до трех миллионов. Они находились под командованием генерала Улиссеса Вашингтона Кэмберленда, в чью миссию входило поддерживать порядок в Европе и выискивать «определенные элементы пятой колонны». Британский парламент, правительство, так же как и оппозиция, были арестованы, когда лайнер «Трайдент» был готов вылететь в сторону Гибралтара. Президент Паолоцци направил Израилю дипломатическую ноту, в которой говорилось: «Держись подальше от нашего торфа, а то…» Беспорядки в Праге получили всеобщее осуждение в европейской прессе. «Непрохладным» был вердикт, вынесенный «Дейли миррор». Бубонная чума оставалась не пойманной в Берлине и Любеке.
Джерри сделал паузу в чтении. Дельных новостей было явно немного.
— Что теперь? — спросила Карен фон Крупп, когда Джерри взял ее за руку и потянул вниз на ковер. Он сорвал с нее одежды, сбросил свое собственное трико и с яростной страстью набросился на нее. Вновь и вновь она поддавалась ему и, когда он упал на спину — со сбившимся набок париком, в разорванной юбке, в чулках со спущенными петлями, — она выдохнула:
— Ах! Наконец-то: мужчина как мужчина.
2. Его выбор: умереть сегодня или сгнить завтра!
Джерри посмотрел из зарешеченного окна дома на другую сторону улицы. Падал серый дождь. По дождю бежала группка девушек, некоторые из них ростом больше пяти футов, с узкими ссутуленными плечами, в дешевых прозрачных блузках и коротких тесных юбках, натянутых на бедра средних размеров. Он вздохнул.
«Энималз», «Ху», «Биг Ролл Бэнд», Зута Мани, группа Спенсера Дэвиса, «Муди Блюз», Джорджи Фейм и «Синее пламя», Джино Вашингтон и «Рем Джем Бэнд», Крис Фарлоу и Тандерберз, «Стим Пэкет», Манфред Манн, «Иисус Христос и Апостолы». Куда подевались вчерашние группы?
Позади него Карен фон Крупп хмуро слушала Симфонию номер один ре-минор Ива. Он подумал, не в этом ли ключ ко всему делу.
— Все еще здесь, — сказал он.
Она кивнула.
— И становится все больше.
— У тебя что-то на уме, — пробормотала она.
— Что-то трудно перевариваемое. Слишком долго я был в дикой местности, лапочка.
— Не говори так, Джерри.
— Мне приходится признать это.
— Ты с этим справишься.
— Твои родственники… Они сейчас все умерли?
— Иногда я думаю — должно быть, да.