дверь.
В комнате повисает абсолютная тишина, и от этого меня начинает трясти еще сильнее.
Но когда взгляд падает на многочисленные пятна крови на полу и на стене, я тут же спрыгиваю с кровати и бегу в туалет. Налив в таз воды, немедленно принимаюсь оттирать паркет, используя все тряпки, какие только могу найти. Я тружусь с остервенением и время от времени провожу рукой по разным частям моего тела, пытаясь стереть следы насилия. Но ничего не помогает: прежнее мерзкое ощущение сохраняется. Мне хочется кричать и содрать с себя кожу, чтобы больше не чувствовать руки и язык этого незнакомого парня. И тогда я изо всех сил тру первой попавшейся футболкой руки и шею. Я тру бедра так, что они становятся красными, и то и дело смачиваю футболку в тазу, чтобы прополоскать ее. На мои руки ложатся другие, разбитые в кровь руки, удерживая меня от этих лихорадочных, бесконечно повторяющихся движений, и, когда я поднимаю глаза, я встречаюсь взглядом с Кларком. Не знаю, сколько проходит времени, пока мы с ним так смотрим друг на друга, но наконец он забирает у меня из рук футболку, кидает ее в таз и относит все в туалет. Я оттираю последние пятна крови на полу верхом своей пижамы и вздрагиваю, когда вдруг слышу голос Сына Дьявола у себя над ухом.
– Я позабочусь об этом позже.
Он помогает мне подняться с пола, разворачивает к себе лицом и убеждается, что я твердо стою на ногах.
В перевернутых от потрясения чувствах и шоке от пережитого ужаса я бросаюсь в его объятия. Он явно растерян и некоторое время колеблется, прежде чем обнять меня, но: когда это происходит, мое сердце сразу начинает биться ровнее, хотя слезы и продолжают литься безудержным потоком.
– Все позади. Такого больше никогда не повторится, я тебе обещаю.
В его голосе я чувствую всю его злость, но он сдерживается, и только руки у него дрожат, когда он кладет ладони мне на щеки, внимательно вглядываясь в мое лицо.
– Он что-то тебе сделал?
Я не отвечаю, потому что мое внимание привлекает его ободранная до крови рука, и я сразу чувствую необходимость действовать. Вытерев слезы, отстраняюсь от него.
– Надо продезинфицировать.
– Да все в порядке, не волнуйся.
– Нет, надо продезинфицировать. Это займет всего пару минут, – настаиваю я дрожащим голосом.
Я поворачиваюсь к нему спиной, собираясь идти в туалет в поисках аптечки, но он удерживает меня и берет за подбородок, чтобы взглянуть мне прямо в глаза.
Его ярость ошеломляет. Она кипит в его расширившихся бездонных зрачках, поглощая все другие эмоции, и кроме нее ничего уже не остается. Она гнетет и подавляет меня.
– Я должен найти его и убить за то, что он посмел с тобой сделать! – рычит он и стискивает зубы.
Сын Дьявола прижимает меня к груди и гладит по голове, зарываясь в мои волосы – так, будто это способно усмирить его ярость. И тогда я понимаю, что я нужна ему так же, как он нужен мне.
Мы даем друг другу то, что есть у одного, но отсутствует у другого, и оба надеемся обрести покой.
Через какое-то время Кларк отходит от меня и начинает рыться в ящиках и шкафах по всей комнате.
– Ты ночуешь у меня.
Я не спорю. Лишь смотрю, как он собирает мои вещи. У меня нет ни малейшего желания оставаться здесь одной. Я чувствую себя настолько слабой и опустошенной, что снова боюсь за свое сердце. Сегодняшний вечер оказался к нему беспощаден. Последние события заставили его биться слишком сильно. Кажется, Кларк разделяет мои опасения, так как он, закинув спортивную сумку с вещами себе на плечо, поднимает меня на руки с такой легкостью, будто я не тяжелее перышка. Я покидаю свою комнату в его объятиях и продолжаю обнимать его, когда он садится на мотоцикл.
Всю дорогу до его дома я не вижу ничего, кроме его футболки, не чувствую ничего, кроме его запаха, и не прикасаюсь ни к чему, кроме его тела. Его тепло окутывает меня будто защитным коконом, который прогоняет из памяти ощущение рук студента, шарящих по моему телу. Рядом с ним я чувствую себя в безопасности гораздо больше, чем рядом с кем бы то ни было. Потому что он Кларк Тейлор. Он сильный и смелый, и никто не посмеет на него напасть.
Пусть он и представляет собой комок чистой ярости, меня он успокаивает. Ровный стук его сердца действует на меня убаюкивающе, и у меня наконец-то высыхают слезы.
Думать о произошедшем болезненно, и мне до сих пор трудно навести порядок в мыслях, но все же я понимаю, насколько мне повезло. Ведь Кларк услышал мой крик о помощи. Но есть и другие, кому не так повезло. Есть еще те, кто даже не посмел кричать, став жертвой манипуляции или шантажа.
Несмотря на такое везение, я чувствую, что надо мной надругались, и мне от этого очень плохо. Для жертв сексуальных домогательств или изнасилования психологический ущерб – вполне реальная вещь.
Сын Дьявола подъезжает к красивому дому и останавливает мотоцикл у входа. Он уже собирается взять меня на руки, но я решаю, что настал момент положить конец моей слабости. Я бормочу, что я в порядке, и он без возражений наблюдает, как я слезаю с его «Харлея». Хотя бы в этот раз он принимает мой выбор. Тем не менее он готов к тому, что в любую секунду я могу упасть, и не отходит от меня ни на шаг.
Мы пересекаем просторный холл, а затем Кларк ведет меня на первый этаж. Он открывает дверь, за которой оказывается великолепная гостиная невероятных размеров. Быть членом банды явно означает иметь немалый доход.
Лола уже рассказывала, что он живет вместе с Сетом и Такером, и поэтому меня не удивляет количество комнат. При всем этом везде царит идеальный порядок и безупречная чистота.
Я следую за Кларком в одну из комнат. Она так же сверкает чистотой, как и гостиная, но сразу бросается в глаза, что в ней отсутствуют следы пребывания ее владельца. Никаких фотографий, никаких личных вещей, по которым можно судить о характере жильца. Белые стены контрастируют с большой двуспальной кроватью, застеленной черным постельным бельем. В комнате есть еще одна дверь – за ней, вероятно, находится ванная, – напротив которой располагается платяной шкаф, тоже черный.
– Там в ящике есть чистые полотенца, – сообщает он мне.
И указывает на ту самую дверь.
Я киваю, и, напоследок бросив на меня взгляд, чтобы удостовериться, что со мной все в порядке, он кладет мою сумку на кровать и выходит из комнаты.
На автопилоте я беру в сумке нужные вещи и захожу в великолепную ванную комнату, отделанную черным мрамором. Я стараюсь не смотреть на свое отражение в большом зеркале из страха перед тем, что могу увидеть. Вместо этого спешу снять одежду и войти в открытую душевую кабину.
Горячая вода, омывающая мое тело, приносит безумное облегчение, но я вижу, как она окрашивается в красный цвет от крови, запачкавшей мое тело. Я упираюсь руками в стену и закрываю глаза. Выжидаю в таком положении добрых несколько минут, так как хочу быть уверена, что, когда снова открою глаза, с кожи исчезнут все посторонние кровяные тельца.
Наконец я тщательно намыливаю все тело и волосы мужскими средствами для мытья, кем-то уже начатыми. Взглянув на раковину, понимаю, что эта комната вовсе не необитаема. Я вижу зубную щетку с пастой и бритву, а на вешалке висит чье-то полотенце.
Смыв мыльную пену и прополоскав волосы, вытираюсь и чищу зубы, а затем надеваю майку и хлопковые шорты.
Я выхожу из ванной, потом из комнаты и в нерешительности иду по коридору. В гостиной вижу Кларка, который стоит лицом к большому панорамному окну: у уха он держит телефон.
– С ней все в порядке. Ей потребовалось совсем немного времени, чтобы снова надеть свою корону.
Замираю от удивления. Оказывается, он слышал то, что я рассказывала сегодня Сету в саду братства.
Он вздыхает, а затем вытаскивает что-то из-за пояса джинсов и кладет на комод. Поняв, что это за предмет, я в ужасе отступаю.