— Страх, — сказал Лукас. — Приманка для меня.
— Возможно, он заманивает тебя страхом. И, не исключено, им же и… наказывает.
Лукас не удивился словам Саманты.
— Ты тоже догадалась, да? Что я должен знать этого сукина сына? Да, все говорит о том, что наши пути где-то пересекались.
— Скорее всего, да. Пойти на убийства, ломать голову над созданием специальных хитрых механизмов — это многовато даже для сумасшедшего. Здесь определенно есть что-то личное. Ведь всю свою игру он придумал не для собственного удовольствия, а для тебя. Он знает тебя, ему известно, что ты умеешь разыскивать людей по их ощущениям. Следовательно, вплоть до самой их смерти ты чувствуешь то же, что и они. Страдание. Все это он знает.
С минуту Лукас стоял неподвижно, затем мотнул головой:
— В последние полтора года мы приезжали на место преступления слишком рано, чтобы я успел что-то почувствовать. Если бы он действительно хотел заставить меня помучиться…
— Он прекрасно справляется со своей задачей. Раньше ты просто не чувствовал страха, который испытывала жертва. Не слишком рано ты приезжал, а слишком поздно. А тот, кто видел, как ты работаешь, знает, что ты испытываешь в эти минуты.
Лукас вдруг испытал непреодолимое желание схватить Саманту за плечи, но сдержался.
— Страдание — всего лишь термин.
— Только не для тебя. — На лице Саманты мелькнула едва заметная усмешка.
— А зачем ты, собственно, пришла сюда? — спросил он, переводя разговор.
— Я кое-что оставила для тебя. Возьмешь потом у Джейлин, — быстро ответила она. — Амулет. Кейтлин Грэм нашла его на тумбочке возле кровати Линдси. Мы с ней пришли к мнению, что появился он там в день ее похищения.
— Почему вы так считаете?
Саманта вынула из кармана джинсов правую руку и, вытянув ее вперед, показала ему раскрытую ладонь:
— Везет мне на ожоги в последнее время, да?
Комната, в которой он работал, была маленькой и очень уютной. Снятый им дом находился в пустынном месте, соседей рядом с ним не было, так что его приходы и уходы оставались незамеченными.
Одним словом, его нынешнее обиталище его в высшей степени устраивало.
Он осторожно нагнулся над столом. Надев перчатки, принялся вырезать из внутренней страницы местной газеты нужные буквы. Перед ним лежал чистый лист белой бумаги, рядом стоял тюбик с клеем.
Он ухмыльнулся. «Банально, конечно, использовать газетные буквы, — подумал он. — Зато какой будет эффект». Он понимал, что наклеенный газетный шрифт подействует сильнее, чем текст, отпечатанный на современном лазерном принтере.
А он любил позабавить себя, представить их реакцию, вытянутую физиономию Люка, его удивленный взгляд.
«Пора ваш муравейничек расшевелить немножко. Интересно, догадались вы уже или нет, агенты мои милые? — Он снова захихикал. — Наверное, кое-что в ваших тупых головенках начинает проясняться. Да, это игра. Вот такую славную игру я с вами затеял».
Он сильно рисковал, сводя эндшпиль партии к одному месту, небольшому городку. В этом имелись и свои недостатки, и плюсы, которые, как он надеялся, перевесят.
— Итак, дорогие, скоро мы подойдем к финалу, — прошептал он. — Очень скоро. Еще несколько ходов — и все закончится.
Мысли о том, что последует потом, он отметал, не желая концентрироваться на скучном.
— Работаем, работаем, — снова зашептал он. — Эти несколько ходов нужно еще сделать.
— Бессмыслица какая-то, — наконец ответил Лукас.
— И это говорит психолог. — Губы Саманты скривились.
— Ты хочешь, чтобы я проанализировал твое видение?
— А почему нет? Ведь дает же патологоанатом психологический портрет погибшего? Что мешает тебе проанализировать видение?
Джейлин сидела в дальнем конце стола, с любопытством поглядывая на них. В конце концов она решила вмешаться, мягко заметив:
— По-моему, все твое видение говорило об одном — о страхе.
— Ну, это я и сама поняла, — ответила Саманта, сделав несколько глотков чая. — Слишком крепкий. — Она поморщилась. — Хотя ладно, мне все равно ночь не спать.
— Работаешь сегодня? — поинтересовался Лукас.
— Разумеется, цирк никуда не уехал. Придется и мне попредсказывать.
— Ты устала. Я бы тебе посоветовал немного поспать перед вечерним представлением.
— Я в порядке, — ответила Саманта и посмотрела на ладонь, где белели два отпечатка — кольцо и паутинка с паучком. — Побаливает немного, но ничего, терпимо.
— Ты стала мишенью, Сэм, — пробормотал Лукас.
— До среды или четверга можно спать спокойно.
Лукас улыбнулся:
— Помнится, ты призывала меня к осторожности. Этот сукин сын играет по своим правилам, не забывай. Нет никакой гарантии, что он не решит похитить кого-нибудь сегодня или завтра.
— Ну и что я могу сделать? — Она подняла на него cпокойный взгляд. — Я умею только предсказывать, работать с тем, что я вижу перед собой. Если он решил сделать из меня пешку, то рано или поздно он появится.
— А что, если ты ферзь? — предположила Джейлин.
Саманта немного смутилась, но быстро нашлась:
— Шахматы — не мой профиль. Я даже не знаю, как строятся комбинации…
— Самая сильная фигура в шахматах — ферзь, — оборвал ее Лукас.
Саманта удивленно подняла брови:
— Едва ли я гожусь на эту роль.
— Ему пришлось изрядно потрудиться, чтобы заставить тебя оказаться здесь, — продолжал Лукас. — Мы с Джей кое-что откопали относительно того цирка, который опередил вас, поехав по вашему маршруту. Похоже, его владельцу неплохо заплатили, чтобы он обскакал вас. И платил кто-то из местных спонсоров. Как сказал нам владелец цирка, сумма была столь соблазнительной, что он не смог отказаться. — Лукас помолчал. — Кто-то изменил маршрут вашего цирка. Теперь тебе понятно, как ты сюда попала?
— Мне понятно только одно — я видела вещий сон.
— И что же тебе приснилось?
Саманта отрицательно покачала головой.
— Мы должны знать все, — резко произнес Лукас.
— Но ты же знаешь, что в Голден нас привел мой сон. Что тебе еще нужно? Это я попросила Лео изменить маршрут, и он согласился.
Джейлин, поморщившись, посмотрела на Лукаса.
— Может быть, он в самом деле тут ни при чем?
Лукас не сводил с Саманты пристального взгляда.
— Саманта, уверяю тебя — он рассчитал все до мелочей. Ваш цирк приехал сюда только потому, что преступник хотел этого.
Распахнулась дверь, и возникший в проеме шериф Меткалф торжествующе провозгласил:
— Лео Тедеско заплатили десять тысяч долларов за то, чтобы он свернул в Голден.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});