Пол под ними сильно задрожал, и посуда на столе зазвенела. Поезд подходил к станции, замедляя ход.
— О, прошу вас, только не говорите мне о том, какая я милая!
— Я и не собирался утверждать это. Вы просто проницательны и дисциплинированны, вот и все.
«Проницательна и дисциплинированна»? Его оценка удивила Гвен. Дисциплинированными обычно называют солдат, а также набожных вдов, которые целыми ночами молятся, стоя на коленях. Нет, Гвен была не согласна с характеристикой, которую дал ей Алекс.
— Вы были правы, когда говорили, что абиссинский ковер в библиотеке Бичема — подделка, — неожиданно сказала Гвен. — Я вызывала эксперта накануне отъезда из Лондона, и он согласился с вашим мнением.
— Ну и что из этого?
— А то, что не стоит называть меня проницательной.
— Вы проницательны не в выборе ковров, а в том, что касается путей, которые могут привести к успеху в обществе. Любовь, которую вы стяжали, не является результатом везения или личного обаяния.
— В таком случае как же, по-вашему, я ее добилась? Учтите, я не покупаю себе друзей.
— Конечно нет, об этом не может быть и речи, — сказал Алекс. Поезд остановился, и теперь его голос, не заглушаемый перестуком колес, звучал ясно и отчетливо. — Вы не покупали их, вы их выигрывали, как азартный игрок за карточным столом.
— Выигрывала? — Гвен подцепила на вилку креветку и с интересом стала разглядывать ее. Креветка с нежными розовыми полосками на тельце показалась ей жалкой и голой. — Вы хотите сказать, что я должна стыдиться своей жизни?
— А разве нет? Только не говорите мне, будто вы всерьез воспринимаете эту жизнь, верите в ее подлинность — она для вас игра. Вы в совершенстве овладели правилами игры и пользуетесь этим.
Алекс замолчал. Гвен не отрывала глаз от креветки, надеясь, что он закончил. Мурашки пробегали у нее по коже. Было что-то унизительное в этом хладнокровном анализе ее жизни. Нет, Гвен не была столь расчетливой, как это представлялось Алексу. Зато теперь она знала, какое впечатление могло произвести ее поведение на постороннего человека.
Неужели именно такой видел ее Алекс?
— Гвен, — снова заговорил Алекс, — если бы вы всерьез воспринимали этот мир, если бы вы верили людям, его населяющим, вы бы никогда не играли с ними. Вы это понимаете?
— Но всем известно, что существуют определенные правила, — возразила Гвен, подняв, наконец, на него глаза. — И все следуют им в той или иной мере. Иначе книги по этикету не были бы так популярны.
— Я говорю не об этикете, а о тонких приемах манипуляции. О лести, например, о способности что-то забыть, когда это надо. Вы помните тот званый вечер, на котором Каролину стошнило? Это случилось три года назад, кажется, в июне.
Гвен пожала плечами и снова сосредоточила все свое внимание на креветке, подцепленной на вилку.
— Так много времени прошло…
— Каролину тогда вырвало в вестибюле.
— Ах да, помню, — неохотно промолвила Гвен.
Был не по сезону пасмурный день. Каролина велела натянуть полосатый тент на случай дождя. Сама Гвен была тогда занята мыслями о предстоящей свадьбе с лордом Трентом. На вечеринке половина гостей, включая ее жениха, отравились морепродуктами.
Искоса взглянув на креветку, Гвен положила ее снова на тарелку.
— Морепродукты были несвежими, — сказала она. — Спасибо, что напомнили.
Алекс засмеялся:
— Да, в тот день я впервые спутал Каролину с Белиндой. Ее ярость была ужасна.
— А я и не знала, что вы присутствовали на том вечере.
— Я не собирался туда приходить. Я ездил в доки, чтобы проконтролировать разгрузку транспортного судна. Когда многим гостям сделалось плохо, Каролина нашла меня и попросила помочь усадить дородных джентльменов в экипажи. — Алекс усмехнулся. Ну и обжоры же это были! Одним словом, я находился на вечеринке продолжительное время и случайно подслушал ваш разговор с одной великосветской дамой. Она представила вас своей подруге, упомянув, что вы — дочь простого аптекаря, проявившего завидную деловую хватку.
— О… — вырвалось у Гвен.
Подобные речи были ей хорошо знакомы. Она пыталась не обращать на них внимания, но все равно от них оставался горький осадок в ее душе.
— Эти слова были оскорбительны для вас, — продолжал Алекс. — Но вы продолжали улыбаться. Более того, вы поблагодарили даму зато, что она упомянула о вашем покойном отце.
— Неужели я поблагодарила ее? Я этого не помню…
Она подцепила на вилку кусочек редиса и отправила его в рот. В первые секунды французская редиска казалась мягкой и сладковатой на вкус, а затем во рту оставалось пряное острое послевкусие, которое очень нравилось Гвен.
— Не помните? А вот я этого никогда не забуду. — Серьезность и даже строгость его тона удивили Гвен, и она подняла на него глаза. — Этикет не требовал от вас в этой ситуации слов благодарности. Это была ваша хитроумная стратегия, направленная на нейтрализацию противника. О, вы очень расчетливая девушка, Гвен. Я никогда не считал вас глупой.
Гвен бросило в жар. Возможно, от подлинного вкуса редиски.
— Кажется, я что-то такое припоминаю, — сказала она. — Если не ошибаюсь, это была леди Фултон.
— Возможно, — пожав плечами, промолвил Алекс, — я плохо знаю всех этих светских дам.
Гвен действительно ясно вспомнила этот эпизод. На улице было очень сыро, и из-за высокой влажности завиток волос, зачесанных на лоб, постоянно прилипал к коже. Гвен чувствовала себя сосиской в слишком тесной оболочке, так как по моде того сезона надела платье с длинными обтягивающими рукавами.
Услышав слова леди Фултон, Гвен сначала растерялась, а затем осторожно огляделась вокруг, чтобы удостовериться в отсутствии лорда Трента поблизости. Теперь ей было странно вспоминать те далекие события. Тогда она испугалась, что Трент услышит леди Фултон. А ведь ей, напротив, следовало рассматривать жениха как надежного защитника от всех оскорблений и провокаций. Однако Гвен опасалась, что оброненное леди Фултон замечание заставит его передумать жениться на ней.
И, судя по всему, чье-то нелестное мнение о ней действительно в конце концов повлияло на лорда Трента. Правда, он так и не объяснил причин, заставивших его отказаться от свадьбы.
Ох уж эти мужчины!
— Я терпеть не могу леди Фултон, — заявила Гвен. — Эта женщина — сноб и интриганка.
— Я согласен с вашей оценкой. В ту минуту я был на вашей стороне и высоко оценил вашу сдержанность по отношению к этой сморщенной карге.
— «Сморщенная карга»? О, как точно вы ее назвали! Мне кажется, ее душа давно уже иссохла и зачерствела.