Гвен не знала, в чем состоит разница между этими двумя вариантами. Впрочем, ей было понятно, почему он задал ей вопрос. Алекс хотел, чтобы она сама сделала выбор.
— Не знаю — честно ответила Гвен. — Сначала покажи мне, в чем разница. Но прежде поцелуй меня, пожалуйста.
В полумраке прозвучал бархатный смех Алекса, от которого ей стало жарко. Он приподнял ее лицо за подбородок.
— С удовольствием.
Поцелуй был нежным и зовущим, как будто его рот нашептывал ее губам какой-то секрет, который не должны были знать ни уши, ни мысли Гвен. Его язык скользил по уголку ее рта, осязая его, уходя и снова возвращаясь. Затем Алекс провел кончиком языка по контуру ее губ, и Гвен задохнулась от нежности.
Алекс легонько покусывал нижнюю губу Гвен, как будто хотел подбодрить ее. Губы Гвен разомкнулись, и язык Алекса вошел в глубину ее рта. От него пахло бренди, мятной зубной пастой и лимонной водой. Это был вкус дикой темной ночи, в которую девушки ныряют с головой и которая оставляет после себя проседь в волосах. Гвен отвечала ему, стараясь прильнуть к его телу. Однако Алекс встал так, чтобы их торсы не соприкасались. Лишь их губы были слиты воедино, и одна рука Алекса находилась на затылке Гвен.
Гвен увидела, что его глаза были закрыты. Он сосредоточился на ее губах и вел себя с ней так осторожно, словно она была из драгоценного стекла, которое в любую секунду могло разбиться. Но, несмотря на это, Гвен чувствовала, что целиком и полностью принадлежала ему.
Ее сердце таяло — но не от страсти, а от какого-то более опасного чувства. «Не отпускай меня», — молча молила она.
Какая-то сила толкнула Гвен к Алексу, и на этот раз он не отпрянул. Он прижал ее всем своим телом к стене.
Обрадовавшись, Гвен обхватила его шею руками и шире разомкнула губы, как будто приглашая его действовать напористее, решительнее. Пальцы Алекса погрузились в ее густые волосы, а вторая рука легла на талию. Теперь он как будто вжимал ее в себя. Гвен чувствовала, как затвердевший член Алекса упирается ей в живот. Это была та часть его тела, которой сегодня ночью отводилась решающая роль. Она потерлась об нее, подчиняясь древнему инстинкту и из груди Алекса вырвался глухой рокочущий звук. Он стал осыпать горячими влажными поцелуями ее шею. Его пальцы коснулись ее соска, и Гвен ахнула.
— Да? — спросил он.
— Да, — ответила она.
Распахнув на груди ее ночную рубашку, Алекс на минуту застыл. Не понимая, в чем дело, Гвен вопрошающе взглянула на него и увидела, что он улыбается, любуясь ее сосками. Затем он припал губами к одному из них и стал посасывать. От вида его колышущегося затылка перед глазами Гвен сомлела так, что у нее подкосились колени и она чуть не упала.
Алекс уложил ее на постель и стал поглаживать ее икры, колени и внутреннюю часть бедер. Дрожь пробежала по телу Гвен, когда Алекс раздвинул ее ноги. Она взглянула ему в лицо и увидела, что он наблюдает за ней. От смущения ей хотелось закрыть глаза, но она не стала этого делать. Это было бы проявлением трусости. Ведь это она сама попросила Алекса совершить то, что в мире зовется грехом.
Рука Алекса скользнула в ее промежность, и Гвен содрогнулась всем телом. Он лежал на ней, опираясь на другую руку, и ее мускулы напряглись под его тяжестью. Лицо Алекса хранило серьезное выражение, его пальцы ритмично двигались в промежности Гвен, которая вскоре стала влажной и горячей. Гвен положила ладонь на его крепкое предплечье с напряженными мышцами, а затем приподняла голову и поцеловала в плечо, которое, как она и предполагала, было твердым, гладким и горячим. Гвен лизнула его кожу, чтобы ощутить ее вкус и, быть может, слегка шокировать Алекса. Но она забыла, с кем имеет дело. Он только рассмеялся и прошептал:
— Укуси.
Это была великолепная идея. Она впилась зубами в его плоть, и в тот же момент палец Алекса вошел в ее лоно. Задохнувшись, Гвен снова уронила голову на подушку и выгнула спину. Перед ее глазами плыли разноцветные круги, похожие на светящиеся лопасти мельницы на фасаде «Мулен Руж».
Алекс нащупал самую отзывчивую и чувствительную точку ее промежности и теперь массировал ее большим пальцем, доводя Гвен до исступления. Но, несмотря на туман страсти, Гвен понимала, что Алекс не предпринимает решающего шага, не делает того, что обычно происходит на брачном ложе. Она знала, что его затвердевший, принявший угрожающие размеры член тоже должен быть задействован. Однако пальцы Алекса в ее промежности продолжали делать ритмичные движения, от которых по телу Гвен пробегали волны наслаждения. Однако Алекс и не думал прибегать к помощи своего вставшего члена. Набравшись смелости, Гвен обхватила его пальцами, однако Алекс зашипел и убрал ее руку.
Гвен откинулась на подушки, решив плыть по течению и отдаться на волю новым восхитительным ощущениям. Однако вскоре в ней начало нарастать напряжение, граничащее с мукой. Она чувствовала свою неполноту, свою оставленность, и чтобы показать, как ей некомфортно, Гвен укусила Алекса за нижнюю губу. Он тут же навалился на нее всем телом, продолжая ритмично поглаживать и пощипывать ее промежность.
Темп его движений нарастал, он страстно целовал Гвен в губы, и она стала приподнимать бедра ему навстречу.
— О-о-о, — стонала Гвен.
В этот момент она походила на один из тех будильников со звонком, которые трясутся, едва не подпрыгивая, когда звонят. Она чувствовала, что Алекс улыбается. Должно быть, ему было смешно смотреть, как она неистово запрокидывает голову и мотает ею из стороны в сторону. Но тут ее мысли заволокло туманом, и они исчезли, растворившись в ее экстазе.
Через несколько мгновений Гвен пришла в себя, чувствуя, что все ее мышцы похожи на разваренные макароны. Она распласталась на кровати, тяжело дыша и уставившись невидящим взором в потолок, по которому проплывали смутные тени деревьев.
Впервые в жизни Гвен испытывала ощущение пресыщения.
Алекс нежно поцеловал ее в щеку, и она медленно повернула голову в его сторону. Казалась бы, Гвен должна была смущаться: рука Алекса все еще находилась в ее промежности. Но Гвен не испытывала ни зажатости, ни робости. Вид лежавшего рядом с ней Алекса показался ей таким естественным, как будто она видела его рядом с собой каждую ночь.
Он медленно убрал руку из ее промежности и погладил ее обнаженные бедра.
— А как же ты? — тихо спросила она.
Из груди Алекса вырвался легкий вздох. Она уже достаточно хорошо изучила его и знала, что это означало: Алекс наслаждается звуком ее голоса. Он возбуждал его точно так же, как голос самого Алекса возбуждал ее.
Впрочем, Алекс и без того находился в крайней степени возбуждения. Гвен была не совсем уж наивной, она знала, зачем мужчины ходят в бордели. Они снимают там напряжение.