Когда я читала личное дело Аарона, целую ночь не могла уснуть — перед глазами мелькали образы, кровавые распри и лица двух мальчиков, которых лишили семьи и бросили в суровый и жестокий мир оборотней. Тонкостей и подробностей я не знала, никто не знал, потому в дела Ульбары не могли проникнуть даже стражи Нортона. Им просто никто бы этого не позволил: частная территория и разборки другой расы.
Достав плоскую белую фарфоровую тарелку, я положила в нее отбивные и направилась в обеденную залу. Аарон как раз сейчас жевал салат, но, кажется, не испытывал особого восторга по этому поводу. Его взгляд был немного рассеянным, будто Альфа смотрел в пустоту, туда, где нет ничего интересного и удивительного, где правят серость и обыденность. Глаза словно заволокла пелена из мыслей, не позволяющая пробиться сквозь волны размышлений и выводов. Неужели так невкусно? После трех лет практики я думала, что мне удалось хоть немного научиться готовить. Семур никогда не жаловался на мою стряпню.
Хотя после работы или на работе Сем мог спокойно съесть пенопласт и не почувствовать ничего странного. Бедный мой трудоголик-кузен…
Рубашка была застегнута на все пуговицы, даже под горлом, и я с трудом сдержала вздох разочарования от этого правильного зачехленного вида. Альфа походил на ученика церковной школы, для полноты образа не хватало лишь черных отглаженных брюк со стрелками. Ему отлично удалось скрыть своего внутреннего зверя, превратившись на время в спокойного и разумного человека. Так даже и не скажешь, что передо мной сидит оборотень. Черт! И потянуло же меня на жалость. Почему не скрыла своих истинных переживаний? У меня отлично получалось раньше, но сейчас необходимый навык утратил былую силу.
Поставив тарелку с ароматными сочными отбивными перед голодным волком, я вновь ушла на кухню. Мне нужно было кофе, хотелось чем-то себя занять, пока Альфа ест, иначе я точно ляпну что-нибудь не то. А ведь так тянуло и сказать, и прикоснуться, чтобы ощутить под пальцами горячую кожу оборотня и впитать в себя волчью силу и уверенность. Последнего мне сейчас очень не хватало.
Кофеварка гудела где-то на заднем плане, пока я прокручивала отголоски памяти Урила у себя в голове. Там было то, что привлекло мое внимание. Бывшая девушка Франко Лумура де Тайрин-Алус. Герцогиня, дочь знаменитого ученого, изобретателя кристаллов, благодаря которым немаги могли пользоваться машинами. Это было прорывом, и милорд Залуи де Тайрин-Алус удостоился Дерогуской премии и звания «Ученый года». Спустя тридцать лет семья де Тайрин-Алус числилась в сотне самых влиятельных и богатых людей на материке.
Сама же Лумура являлась светской львицей, магичкой и желанной пассией для многих состоятельных мужчин. Двадцатишестилетняя девушка, наследница внушительного состояния отца, а помимо этого совладелица сети дорогих и популярных ресторанов. В общем, герцогиня не бедствовала и постоянно светилась в новостях.
Но помимо этого она являлась «бывшей», а это уже делало ее одной из главных подозреваемых.
Где можно ее найти, и допросили ли девушку стражи? Убийство Франко стало самой обсуждаемой темой, и мир не скоро насытится этим происшествием. Все это понимали, следовательно, Лумура тоже являлась частью этой трагедии. Ее популярность росла как на магической подпитке, увеличиваясь в разы. Она давала интервью, даже пыталась изображать бедную деву в слезах и горе, которая до сих пор любит Франко и не может понять, что же побудило Нагира совершить столь жестокое и кровавое убийство. Но этот номер магичке удавался не так хорошо, как она считала. Чтецы видели и слышали фальшь в движениях и словах Лумуры, поэтому для меня она была опасной и находилась в моем личном списке людей, способных спланировать убийство Франко Хайда и с легкостью подставить брата Аарона Нагира.
Не могу сказать, что на сто процентов верила в невиновность Нагира, но точно знала, что здесь не все так просто, как может показаться.
За своими тяжелыми мыслями я не заметила, что Аарон уже все доел и даже поставил тарелки в посудомоечную машину. Альфа застал меня в задумчивости, со скрещенными на груди руками. Спиной я прислонилась к тумбочке, на которой стояла кофеварка, мои губы были недовольно поджаты, а между бровями пролегла неглубокая вертикальная морщинка.
— Что ты знаешь о Лумуре де Тайрин-Алус? — Аарон не ожидал от меня такого вопроса и поэтому застыл на мгновение, пытаясь понять, к чему я веду. Но что-то еще было в напряженной позе оборотня. Я чувствовала это, но не могла разгадать, в чем дело.
— Зачем тебе она? — сухо поинтересовался волк, зеркально отобразив мою позу. Он нахмурился, буравя меня изумрудными глазами и не понимая, к чему клонит его работница, желающая спасти нанимателя от трагичной судьбы будущего алкоголика и безумца.
— В мыслях Урила я обнаружила много воспоминаний о ней. Лумура является бывшей девушкой Франко, и расстались они не самым приятным образом.
— Да, она застала Франко в постели с двумя суккубами, но сам парень не помнил о том, как они оказались в его кровати.
— Это слишком подозрительно, Лумура может быть причастна к убийству Франко. Обиженная женщина на многое способна, — недовольно проговорила я, наливая себе немного остывший кофе. Видимо, сильно я ушла в себя. — К тому же она стала излишне популярна после смерти своего бывшего спутника жизни.
— Сомневаюсь, что Лумура стала бы марать свои руки, чтобы убить Франко, — фыркнул Аарон, насмешливо изогнув светлую бровь.
— А нанять кого-то? Она достаточно умна, чтобы скрыть все следы причастности к убийству Хайда.
— Завтра она устраивает званый вечер у себя в поместье. У меня есть два пригласительных.
— Очередной выход в свет под прикрытием. — Я передернула плечами.
Воспоминания о вчерашнем были еще слишком свежи и не успели растаять на задворках подсознания. Губы сами собой скривились от отвращения, а руки похолодели.
Я осторожно расправила закатанные рукава и вытянула их, чтобы прикрыть тканью ладони. Горячая волна ненависти сжигала душу, разрушая и истребляя все светлое, что могло произойти со мной. Память была слишком хорошей, а фантазия чересчур экстремальной, она подталкивала магию к поверхности. Все во мне кричало об омерзении.
Но если эмоции были обжигающими, словно раскаленное железо, приставленное к мягкой и незащищенной коже, то тело заледенело. Оно тряслось от страха, ужаса и презрения. Ледяная корка стихии покрывала сердце, обтекая уязвимый орган, уничтожая внутренний жар. Меня начало знобить, как во время лихорадки, захотелось горячего какао. Странные у меня теперь пристрастия.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});