человека владение речью в какой-то момент достигло того уровня, при котором стали возможны сплетни. И тогда большое значение приобрела репутация. Репутация доброго, всегда готового помочь человека могла сослужить очень хорошую службу. Так доброта стала вознаграждаться, а добродетель стала адаптивным поведением
16.
Эта гипотеза объясняет, почему именно у человека кооперация стала более изощренной, чем у любого другого животного: ведь речь, лежащая в основе предложенного Александером механизма, уникальна для нашего вида. Если репутация основана на обмене суждениями, то шимпанзе она не должна особо беспокоить. Шимпанзе могут демонстрировать отрицательные эмоции по отношению к другим особям, но не могут объяснить, почему именно их испытывают. Они не могут обменяться слухами о парне, победившем соперника, ударившем самку или укравшем еду, или пошептаться о том, насколько их товарищ надежен, добр или щедр. Их коммуникативных навыков для этого недостаточно. Поэтому очевидно, что репутация не должна иметь для шимпанзе никакого значения.
Чтобы понять, действительно ли шимпанзе не задумываются о своей репутации, специалист по когнитивной психологии Ян Энгельман проверил, меняют ли шимпанзе свое поведение, когда за ними наблюдают другие особи. В эксперименте, который он подготовил вместе с коллегами, один шимпанзе мог украсть еду у другого. Иногда за потенциальным вором наблюдал третий шимпанзе. Если шимпанзе не все равно, что на них смотрят, то они должны меньше красть в присутствии наблюдателя. Однако, как и ожидалось, в присутствии наблюдателя шимпанзе вели себя точно так же, как и в его отсутствие. Те же результаты показал и другой эксперимент, в котором шимпанзе должны были не красть еду, а помогать другим особям. Некоторые испытуемые помогали, другие нет, но от присутствия наблюдателя это никак не зависело. Репутация, судя по всему, и правда мало беспокоит шимпанзе17.
Конечно, все шимпанзе разные. Некоторые из них застенчивые, другие агрессивные, третьи щедрые. Одни с удовольствием ищут в шерсти у товарищей, другие предпочитают принимать, а не давать. Все эти особенности характера, конечно, не остаются для членов группы незамеченными. Выбирая, с кем общаться, шимпанзе опираются на прошлый опыт взаимодействия. С дружелюбными особями, готовыми к кооперации, хотят общаться многие. Тех, кто к кооперации не готов, чаще избегают. Так же ведут себя и многие другие виды животных18. Так что незаинтересованность шимпанзе в репутации связана не с отсутствием индивидуальности или неспособностью оценивать чужие действия. Шимпанзе знают, что их партнеры разные, но эту информацию им приходится держать при себе. Потому что обсудить ее с другими они не могут.
У человека все совсем иначе. Мы живем в окружении сплетен, и репутация для нас крайне важна. Часто мы этого даже не осознаем. Люди охотнее жертвуют деньги и убирают в комнате в присутствии наблюдателей. Наблюдателям даже необязательно быть живыми людьми. Достаточно нарисовать на чашке два кружочка, напоминающих глаза, и поставить ее рядом с ящиком для пожертвований – и люди начнут жертвовать больше денег19. Наша чувствительность к чужому мнению проявляется уже в раннем детстве. Энгельман протестировал пятилетних дошкольников по той же схеме, которую он применял к шимпанзе. Оказалось, что дети, в отличие от шимпанзе, меняют свое поведение в присутствии наблюдателя. Когда на них смотрят, они меньше воруют и больше помогают.
Согласно гипотезе Александера, в основе развития нравственности лежит социальное давление, возникающее как результат хорошей или плохой репутации. В краткосрочной перспективе люди с плохой репутацией могут исправиться и стать законопослушными членами общества. Но в долгосрочной перспективе плохая репутация приведет к эволюционным генетическим изменениям: несдержанные, вспыльчивые или слишком эгоистичные люди, так и не сделавшие никаких выводов из критики в свой адрес, будут меньше жить и оставлять меньше потомков. То есть люди, не подчиняющиеся правилам группы, передадут будущим поколениям меньше генов, чем люди с хорошей репутацией. Отбор, таким образом, будет благоприятствовать добродушным, терпеливым и готовым прийти на помощь – иными словами, людям высоконравственным и менее агрессивным, чем их предки. В процессе эволюции человек становился все добрее. Речь породила репутацию, а репутация породила нравственность.
Сценарий, предложенный Александером, подтверждается данными о небольших человеческих сообществах. Антрополог Майкл Гёрвен изучал народ аче в Парагвае. Сегодня аче живут оседло, но еще недавно они были охотниками-собирателями. Как показал Гёрвен, некоторые из членов сообщества аче имели репутацию щедрых людей – независимо от того, сколько у них было имущества. Когда люди с такой репутацией в чем-то нуждались, им помогали охотнее, чем тем, у кого была репутация скупцов. Например, с ними охотнее делились пищей. Репутация, как и ожидалось, имела для аче большое значение20.
Гипотеза репутации, подкрепляемая сравнительными исследованиями шимпанзе и человека, кажется весьма многообещающей. По мнению психиатра Рэндольфа Несси, она применима не только к кооперации, но и к миролюбивости. “Представляется вполне вероятным, – писал Несси в 2007 году, – что людей одомашнили вкусы и предпочтения других людей. Те, кто нравится окружающим, получают больше средств и помощи, что повышает их приспособленность. Агрессивные или эгоистичные люди не получают таких преимуществ и рискуют быть изгнанными из группы, что самым негативным образом влияет на их приспособленность. В результате получаются совершенно одомашненные люди, зачастую отзывчивые до невероятной степени”21.
В этом отрывке Несси, сам того не осознавая, поднимает проблему, которая отсылает нас обратно к Дарвину: почему “злобные и неуживчивые люди… рискуют быть изгнанными из группы”?
Гипотеза Александера исходит из того, что людям важна их репутация. Однако это не всегда так. Есть люди, которые просто не обращают внимания на недовольство других. Нередко человек с плохой репутацией просто берет то, что ему нужно. Все, наверное, помнят школьных хулиганов, чья власть была так велика, что мнение детей, стоявших ниже в иерархии, их просто не волновало. Они были сильными и нахальными, и если кто-то их ненавидел, что с того? Они получали все, что хотели, и без одобрения слабаков. Простыми сплетнями их было не пронять. Остановить их можно было, только дав им отпор или дождавшись, пока их накажут взрослые.
Представим таких же хулиганов, живущих в далеком прошлом. Тут перед нами встает вопрос, на который у гипотезы репутации пока нет ответа. Почему репутация должна волновать самца, обладающего достаточной мощью и смелостью для того, чтобы силой взять все, что ему нужно? Разве плохая репутация остановит его, если он, подобно альфа-самцу шимпанзе, не задумывается о мнении окружающих? Человекообразные обезьяны нечувствительны к осуждению со стороны других. Реактивная агрессия гораздо легче вспыхивает среди шимпанзе, чем среди людей. Мы далеко не всегда обладали таким уравновешенным характером, как сейчас, и в прошлом вели себя скорее как человекообразные обезьяны. Мы