— «А ведь любил крепко тебя отец твой?» полюбопытствовал Светомир.
«Может, и любил; уж больно гордился мною: учителей лучших позвал для обучения моего: милосскому князю Леониду поручил упражнять меня в играх удалых и состязаниях; Аристотеля назначил наставником (442) любомудрия. А, когда я Буцефала неукротимого сразу мне покорствовать заставил, то крикнул Филипп мне с восторгом: 'Македония мала для тебя'.
«А ведь предал меня Филипп. Не посмел бы Атил охальство мне оказывать, еслиб от отца моего допреждь не получил обещания на венец царский для племянницы своей. А все-же, повторяю, в крови отца моего я неповинен. А коли насчет незаконности рождения моего Атил намекал, то тут не без причины сам царь Филипп. Разумеешь ли о чем я говорю?»
— «Ничего не разумею. До сего времени почитал я тебя кровным сыном царя Филиппа».
— «Скажу тебе тайну важную, о Светомире: мать-то у нас одна, а отцов много. В каждом плане духа другой отец. Мать моя была женою Филиппа, и по плоти он родной мне отец.
«А было однажды: вошед к матери моей увидел муж ее в постели у нее змия. И она сама ему поведала, что змий сей есть сам бог Аммон-Зевс, с нею сочетавшийся ради зачатия моего; посему суждено мне предстать земле неким явлением бога. Но разглашать тайну сию до времени Филиппу возбранялось, и нарушение запрета в тяжкую вину ему вменилося.
«Родители мои в Самофракии встретились, и оба в мистерии Дионисовы посвящены там были. Потому они и обручилися. Филиппу с богом тягаться, на бога обижаться и мать мою корить не пристало. Когда он копье свое на меня направил, видно, отец мой небесный руку его отвел и самого его наземь поверг. А через малый срок и руку Павсания на него поднял.»
— «А почто ты Клита убил? Ведь Клит жизнь тебе спас», осмелев, стал Светомир попрекать Александра.
— «Спас, в первой-же битве спас», истово ответил Александр. «Клита, сына мамки моей, любил я крепко. Но ведь я — 'Дионис Новый', живая икона бога. А Клит в поклонении мне отказывал. Не меня, а бога во мне обижал он. Убивал я, любя. Друга в жертву богу приносил. Ему-же так лучше. И уж как я тогда печалился, плакал, три дня пищи не принимал, прикончить жизнь свою порешил. А кабы мне еще такой случай предстал, опять убил бы я виновного как Клита убил».
— «А в Индию зачем ходил ты?» продолжал выведовать Светомир.
«Дионис ходил, и я за ним. Он звал. И никакого иного умысла не было у меня. Индия — это для благоговения. Да и Греция обновиться и вновь ожить не иначе могла как победою на востоке солнца».
В укор сказал Светомир: «Выходит будто ты от одного благочестия все убийства совершил. А почто это ты, уж не ради ли вящей славы Эллады, возрождения ее ради — города ее жег? И не жаль тебе Фив, (443) не стыдно было разрушать город священный, чьи стены звуками песни сами собою слагались?»
Широко раскрытые глаза Александра глядели на царевича с полным непониманием: «Жаль, стыдно? Смешной ты Светомир! Да ведь города те эллинские вероломно восстали, людей моих, доверчиво их же охранявших, перебили. Как-же я мог их жалеть? А вот Афины щадил. Дары с востока посылал им в знак их духовной победы. Мои победы были победами их, были торжеством Эллады. А они думали, что то для них унижение и гибель. Слепые. Ненаучились видеть!»
— «Великий Завоеватель, Александр, неужто ты взаправду полагал что гименеями можно запад с востоком спаять?»
— «Еще бы! Потому я и женился на трех восточных царевнах и воям моим приказал брать за себя персианок. А что сперва мы дралися — сие даже весьма хорошо: известно ведь — взаимосочувствию способствует зачастию предваряющее его взаимоборение. Вот я и собрался любовию всех спаять. Доверился, открылся людям в своей божественной славе, в своем естестве. Открылся — тут-то они меня обманом и убили. Впрочем, сему так и быть должно; иначе не раскрылся бы Дионис: его всегда растерзывают. Да и дело мое после смерти моей восторжествовало. И сие с естеством Диониса согласно.»
— «А мое дело в чем?» решился спросить Светомир. «Что мне положено совершити ?»
Усмехнулся Александр, говоря: «Твой отец татар побил. Началом то было. Ты больше своего отца, как я больше своего отца Филиппа. Разумей! Разгадывай без меня какое дело тебе поручено».
Он позвал Буцефала. Конь взвился. Александра не стало.
Думал Светомир: «Вот Александр крепко верил, что в нем явился Дионис. Убивая своих хулителей, он не сомневался, что справедливо и благочестиво карает неверных за кощунство, за поруганье Диониса.»
И вспомнил царевич как Хорс, изрядно искушенный в письменах эллинских, рассказывал ему про языческие богоявления. Он говорил: 'Верили древние идолопоклонники в земное воплощение богов. В древности у греков был свой, хоть и всяческой мерзости и прелести исполненный, похотливый, бесоподобный, а все-же страдающий, растерзываемый бог. Он умирал и возрождался.'
И понял Светомир почему даже друзей и сочувственников не возмутила смерть Александра: знали они, что чудесного царя их убили его-же сотрапезники и соратники, но почитали такое убиение божественного воина естественным обрядовым растерзанием одного из образов Диониса.
«Да, ни в чем он не повинен. Но, что ему было дозволено, то мне не пристало...» (444)
IV
Уходили дни за днями. Говорит Светомир золотой стреле: «Зови, кого хочешь, развеять сомнения мои. Не знаю я, может ли исповедник Христа убить человека (не на войне священной), убить столь жертвенно и праведно, чтобы то вменилося ему во подвиг и во послушанье? Может ли жало смертоносное быть свято?
Тогда явился и стал пред Светомиром юноша, облеченный в ослепительный свет. Был он по чреслам опоясан тремя, ярко сияющими обручами — белым, красным и зеленым. На поясе том висел меч, рукоятка и ножны которого лучились самоцветными камнями. Прикрывал грудь воина щит большой с крестом на белом поле. И крест сей был влажен от крови живой. И не успел Светомир слова вымолвить как услышал:
«Королевич Светомир, угодно ль Вам привет принять от Галаада?» Смотрит Светомир, дивится, уж вопрошать собрался — а гость уж отвечает:
«Последний рыцарь я святого Граля,Владелец я Давидова меча.Родитель матери моей,мой дед Пеллес, король и рыболов,потомком был далеким Соломона.Отец же мой, преславный Ланцелот,свой род обык вести от Иосифа-Аримофея,того, чей новый гроб в скалетри дня хранил Распятого Христа.А кровь Спасителя святую,пролитую Лонгиновым копьем,сей Иосиф, ожидавший Царства Божья,пребережно собрал в сосуде Граля,и с ним ушел на запад солнцаневерных к покаянью призывать.
Глядит Светомир на Галаада с надеждою: «Лучший рыцарь, любезный Галаад, знаю, что меч Ваш творил чудеса прикосновением. Скажите мне, молю Вас, про Ваш меч».
«Про доспехи победные, поключимы преславные во хартиях старых все сказано. Прозрачны ключи, правдивы сказанья. Раскройте харатьи, читайте».
И Дал Галаад Светомиру книгу пергаменную. Разогнул ее царевич и стал читать страницу, какая открылась: (445)
«...Был Иосиф Аримофейский послан волею Всевышнего на восток солнца, в землю царя Эвалаша. И был при нем сын его Иосифат, первый епископ христиан, и священники были, и уверовшие в Бога Воскресшего. А сосуд священный, в который собрал Иосиф кровь Христову шел с ними и питал их.
В ту пору Эвалаш-царь воевал с Птоломеем Египетским, и стал уже одолевать Птоломей. Тогда говорит Эвалашу епископ Иосифат: «Коли станешь воином Христовым, поможет тебе милостивый Бог наш, и ты победишь Птоломея.» Эвалаш крестился и победил. И получил в крещении новое имя — Мордрэн, что по халдейски значит: 'Поздно пришедший к вере.'
А, когда после многих годов настало Иосифату-епископу время уйти от земли, решил он перед смертию попрощаться со своим крестником и отправился к нему. А жил в ту пору Мордрэн престарелый не в царстве своем, а в отдаленном монастыре белых монахов, на покаянии. И пришел к нему в монастырь Иосифат. И увидел в келлии царя белый щит его, и начертал на щите том кровию своею большой крест, и предрек:
'Крест сей сохранит на века цвет крови и влажность. И наступит день, когда щит достанется лучшему из рыцарей, достойному прикрыть им свою грудь. А родится рыцарь тот последним в роду Иосифа Аримофейского, в поколении девятом. И будет имя рыцаря — Галаад'.
Умер Мордрэн. И сокрылся щит после смерти его. И был невидим много долгих годов. А, когда спустя четыре века в день Пятидесятницы, был привезен к королю Артуру юный Галаад и, посвящая его в рыцари, Государь Круглого Стола собрался одарить его щитом, вдруг был голос, воспрещавший делать сие и велевший Галааду идти, куда его поведет.
И изумилися все, и отпустили юного рыцаря, а голос вел его и привел в неведомый монастырь белых монахов. И увидел Галаад щит с алым крестом, и сказал голос: 'Бери его, тебе он завещен, с ним всегда будешь побеждать'. И Галаад взял щит».