шкафчике в раздевалке ресторана. Отмечу, что, на мой взгляд, это вообще единственная возможность. Орри Кэтер отлично знал ресторан, поскольку однажды участвовал в расследовании, которое имело там место, а замки он вскрывал с легкостью. Четвертое доказательство: миссис Харви Бассетт спрашивала у своей подруги об Арчи Гудвине, виделись ли они и узнал ли он, кто убил Пьера Дюко. Пятым доказательством стала одержимость мистера Бассетта своей женой. Данные сведения предоставили двое гостей того приснопамятного обеда. Именно тогда у меня впервые закралась мысль о том, что Орри Кэтер каким-то образом причастен к случившемуся, поскольку шестым доказательством для меня стали собственные знания относительно умения Орри налаживать отношения с женщинами.
Вулф подлил себе кофе в опустевшую чашку, а я поухаживал за Кремером и за собой.
– Как я предупреждал, это долгая и утомительная история. Седьмое доказательство – повторное упоминание имени миссис Бассетт одним из гостей с обеда, устроенного ее супругом. Восьмым послужило поведение Орри Кэтера в следующей ситуации: в его присутствии я поручил Солу Пензеру повидать Люсиль Дюко и выяснить, известно ли ей что-нибудь полезное. Орри вызвался навестить дочь Пьера Дюко вместо Сола. Для него было совершенно нетипично соперничать с Солом, первенство которого он признавал безоговорочно. А в прошлую субботу я получил девятое и последнее доказательство. Люсиль Дюко была застрелена утром на выходе из своего дома. Это доказательство меня убедило и позволило связать между собой все прочие факты. Отныне я не просто допускал, что Орри может быть замешан. Я это знал в точности.
В изложении Вулфа все звучало до неприличия элементарно. Люсиль убили пять дней назад; мне следовало догадаться. Всем следовало, чего уж там. Помнится, где-то раньше я написал, что вы, читатель, возможно, уже догадались, но вы-то читаете, а я находился глубоко внутри расследования. Да и как свыкнуться с мыслью, что член твоей семьи совершил тройное убийство? Семейное дело, чтоб его… Кто бы ведал…
Вулф еще не закончил:
– Наконец, следующее предположение. Допустим, что вчера Арчи и Сол, придя к тем же выводам, отправились в квартиру Дюко на Пятьдесят четвертой улице, обыскали комнату Люсиль Дюко и нашли то, что пропустили ваши люди. В книгах на полках был спрятан листок бумаги, на котором Люсиль своей рукой вывела имя и адрес Орри Кэтера. Это был финальный штрих…
– Черт побери, где листок?! Вы не посмеете…
– Пф! Мы же просто предполагаем, инспектор. Они, разумеется, не стали тратить время и силы на дальнейшие разыскания. В квартире Сола, куда они направились и где к ним присоединился Фред, они обсудили ситуацию, пригласили Орри Кэтера зайти, а когда он пришел, обрисовали ему положение дел и прибавили, что намерены с моей помощью превратить его жизнь в ад. Кроме того, они забрали у него оружие. – Вулф отпил кофе и снова откинулся на спинку кресла. – Теперь перейдем от фантазий и домыслов к реальности. Вы наверняка знаете, что сегодня утром, в половине двенадцатого, Орри Кэтер позвонил в мою дверь и был отброшен взрывом на тротуар, уже мертвый. По всей видимости, у него были две бомбы. Как сообщил сержант Стеббинс, на месте преступления найдена алюминиевая стружка, в точности совпадающая с той, которую раньше обнаружили на полу гостевой спальни наверху. Также очевидно, что Орри не собирался проверять, впустят ли его в дом, поскольку прекрасно сознавал, что этого не случится. – Он выпрямился, допил остаток кофе и поставил чашку на поднос. – Если хотите, кофе еще остался и пока не остыл. Лично с меня хватит.
Кремер уставился на него в упор:
– Кто-то говорил, что ему пора на покой. Что он доволен жизнью. Немыслимо! Вулф, вы немыслимый человек. Господи боже, за что мне все это?!
Вулф кивнул:
– У вас не было времени обдумать все случившееся с разных сторон. Начнем с вашей стороны. Допустим, Орри Кэтер жив, а нашей с вами беседы не было. Что бы вы предприняли? Вам пришлось бы собирать множество улик, более того, вы бы даже не заподозрили, что он как-либо причастен. – Вулф повернулся ко мне. – Каковы шансы, что полиция не стала бы подозревать Орри?
– Сто к одному минимум.
Вулф перевел взгляд на Кремера:
– Между тем вам бы стоило к нему присмотреться. Единственной материальной уликой, которая убедила бы присяжных, был тот клочок бумаги с именем Орри, припрятанный Люсиль Дюко под обложкой книги. Ваши люди обыскивали комнату девушки, но пропустили эту улику. А Сол и Арчи ее нашли. Вам неведомо, что произошло с этой запиской, уничтожена она или лежит в моем сейфе. Если бы мы вместе, включая меня, Арчи, Сола, Фреда и Орри, продолжали молчать, у вас не было бы ни доказательств, ни подозрений. Орри ничто не угрожало, почти наверняка. Со временем вам пришлось бы пополнить тремя новыми случаями ваш список нераскрытых преступлений.
Кремер слушал, плотно сжав губы. Понятно, что сильнее всего его уязвила записка, пропущенная при полицейском обыске. Найди ее копы… Хотя нет, не стану, пожалуй, воображать, что могло бы тогда случиться.
– Судя по всему, инспектор, вы не желаете высказываться. Ладно, попробуем тогда войти в положение окружного прокурора. Орри Кэтер мертв. Если допустить, что отсюда вы двинетесь прямиком к окружному прокурору… Нет, уже одиннадцатый час. Допустим, завтра утром вы поедете к нему и передадите наш разговор. Допустим, нашу беседу записывает некое устройство у вас в кармане…
– Какого дьявола? Нет при мне ничего такого!
– Допустим, что есть и что вы придете с этой записью к прокурору. Орри Кэтер мертв. И что прикажете делать? Полагаю, окружной прокурор воздержится от предъявления обвинения посмертно, даже за три убийства. Конечно, он мечтает добраться до нас, отозвать залог, снова запихнуть в камеры и подвергнуть судебному преследованию. Но в чем наша вина, скажите на милость? В том, что мы молчали? Утаивали улики? Какие улики? Ведь официально ни одно убийство не квалифицировано как таковое. Невозможно говорить об убийстве, когда некого в нем обвинить. Значит, пришлось бы строить дело на нашем увиливании и молчании? Пф! Что, неужели окружной прокурор сумеет запустить машину правосудия на основании какого-то разговора, даже магнитофонной записи? Пф еще раз! Я скажу, что лишь развлекался, воображая, как расследую это дело. И вас развлекал. – Он выставил руку ладонью вверх. – Как человек изобретательный, окружной прокурор может, безусловно, нас преследовать и дальше, хотя я не очень-то понимаю, на каких основаниях. У него есть должность и подчиненные, есть власть, которой его наделяет служебное положение, но и я не беззащитен. Десять миллионов человек захотят узнать подробности этих