лежит на смертном одре? Мда, измельчали варяги! — протянул Фреки, крутя в руке кривенький ножик.
— Не от железки он при смерти, а от строптивой тир. И не суди о всех по одному дураку, — осадил младшего Гери.
— Ну да… может поедим тогда? Смысл на него смотреть, чай не жбан с пивом — не пропадёт. Есть хоцца, мочи нет! Ещё и всю ночь мясо жаренное снилось! — облизнулся Фреки.
— Это из-за погребального костра… Да, пойдём. Я потом ещё посплю… А вы посмотрите, много ли добра дала нам эта крепость, — попросил я близнецов.
Обильно наполнив живот франкскими запасами, я нашёл лежанку почище и вновь провалился в забытье. Во сне повторялись сцены прошлого дня, вот только в этот раз я не позволил Исту надругаться над девушкой и увёл её с собой. Но вместо благодарности я почувствовал, как кольчужные кольца со звоном разлетаются от кухонного ножа и холодное лезвие без сопротивления погружается в моё тело. Рабыня смеялась, а её волосы окрасились в пламенно-рыжий цвет, сжигая всё пространство вокруг.
От кошмара я резко подскочил. В комнате царил мрак, а за окном уже замерцали звёзды. Ого, почти сутки проспал!
На улице негромко разговаривали близнецы, а увидев меня синхронно улыбнулись.
— Ну ты дал храпа, аж стены гудели!
— Ты сам бы себя, Фреки, слышал: рычишь по ночам как собака!
— Как волк! — погрозил он пальцем.
— Или так, — согласился я. — как там больной?
— Вроде лучше, даже в сознание приходил. Сказал, что если его Ирий не заберёт, то сосватает тебе сестру свою, — поделился Гери.
— Ну уж нет! Пусть лучше отправляется в свою варяжскую Вальгаллу. Не нужны нам такие родственники! — прервал брата я.
— Погоди отказываться, Ист сказал, что у неё большие достоинства, даже огромные! — Фреки обрисовал руками фигуру, напоминающую форму древней скульптуры Венеры.
— У него что, коровы в роду были?
— Если считать Аудумблу[59] праматерью Одина, то в твоём роду тоже была корова, — подловил Гери, — ты же потомок Всеотца по матери?
— Закрыли тему! Лучше скажите, что мы добыли?
— О! Серебра здесь оказалось немного. Мы перерыли всё, но насобирали только на две марки. Хоть все франки оказались поклонниками своего Христа, только у коменданта оказался золотой крест. Но главная добыча здесь! — Фреки указал на сваленное в кучу вооружение.
На всех защитников крепости имелось всего четыре шлема, причём два из них хранились в комнате коменданта, а оставшиеся носили часовые. Но вот кольчуги были почти у всех. Богато жили пограничники! Кольчуга, не самый дорогой доспех, что объясняется простотой её изготовления, но даже она по меркам этого времени была роскошью. А вот поистине сложным в производстве был доспех франкского командира, что выделялся среди всего вооружения: ровные ряды пластинок, сплетённые друг с другом кожаными шнурками, блестели подобно чешуе. Теперь стало понятно, откуда у коменданта шкура льва, доспех-то византийской работы. Возможно раньше франк служил в более южных широтах.
От защитного к наступательному. Мечей среди добычи оказалось немного, но все из них имели отличное качество, копий же набралось десятка два. Среди груды оружия я даже смог подобрать себе новый лук на замену подарка от деда. Пусть он не чета сломанному произведению искусства, но я всё равно вырос из старого, а без лука я чувствовал себя как без рук.
Если суммировать всю добычу, то наш поход окупился сполна!
Жаль византийский доспех мне не подошёл, но близнецам он был впору. Вздохнув, я оставил их делить бронь и направился к варягу. Обнаружил его в сознании. Лицо Иста, всё ещё бледное, заметно оживилось от моего появления.
— Эгиль, мне гораздо лучше! — сходу заявил он. — Не знаю, что именно меня спасло — твоё лечение или твои заклятья, но я жив только благодаря тебе…
— И у тебя ещё будет возможность расплатиться! — прервал его я. — Давай посмотрим, как заживает? — под бинтами обнаружилась подсыхающая рана, края которой будто начали срастаться. Такими темпами через пару дней можно будет снимать швы. Чудеса!
— Тебе, наверное, уже говорили братья, что у меня есть старшая сестра — красавица, да такая, что к нам на подворье каждый день женихи свататься приходят. Да вот только мы с Диром её цветок для самого достойного бережём…
— Погоди. Старшая?! А тебе сейчас сколько лет?
— Двадцать четыре зимой было, мы с ней погодки. А что не так?
— Да ничего, мне просто недавно шестнадцать исполнилось, — Ист при этом немного растерялся.
— Ох и могуч же ты, для годов своих! Зато девушка она опытная…
— Ты же сказал, что цветок её берегли?
— Эээ… кх-кх, я говорю, что она умеет всё; и по хозяйству, и поёт красиво, и роду хорошего. А потом и вторую жену возьмёшь, да хоть третью! Парень ты молодой, удачливый! А дети какие у вас будут…
— Придержи, варяг, какие дети?! Давай так, за жизнь я возьму услугу с тебя! — в этот момент Ист предельно сосредоточился. — Всё просто, когда я позову тебя — ты придёшь!
— Добро, — серьезно кивнул он.
— Ну и всё. Отдыхай, Ист, скоро принесу ужин.
Зачем я взял с него эту «услугу» сам не знаю. Просто вдруг показалось, что мне нужно сказать это, а своей интуиции я привык доверять. Да и тем более разговоры о сватовстве сестры ретивого выходца с Ладоги, не входили в мои планы на этот вечер. Впрочем, как и на любое другое время суток.
Так потекли томительные дни ожидания Рауда, в которые мы по большей части предавались сну и чревоугодию. Кажется, что от этой «командировки» я прибавил в весе на добрые килограммов пять. Варяг стремительно шёл на поправку, и на четвертый день я снял с его раны швы. Сейчас на её месте красовался свежий розовый шрам, но излишне двигаться я всё равно ему запретил. Но и ограниченный в движении Ист нашёл себе занятие, вырезая ножичком аккуратные поделки из дерева.
Умелый варяг мастерски владел искусством карвинга и состряпал множество фигурок. Среди них можно было угадать и наши очертания. Особенно удался Фреки. Варяг точно попал в образ, добавив идиотскую улыбку и текущие слюни. Гери же улавливался по обширному шраму на лицу, удачно совпадающему с трещиной на деревяшке. Моя фигурка шла в комплекте с сестрой мастера, как и описывал Фреки, достоинства девушки делали её вширь больше, чем в высоту. Ист ещё нарезал совсем крошечных болванчиков, больше похожих на картошку, чем на детей. Видимо он видел меня быком осеменителем, потому что таких пупсов было штук пятнадцать. И все разные, что характерно. Мысли о не