Я прислушался к себе и через несколько мгновений был вынужден признать, что нет. У меня по-прежнему ничего и нигде не болело. Более того, я даже тела пока не чувствовал, хотя голова, как ни странно, работала нормально.
Еще я понял, что на лежу на чем-то жестком. Лежу, разумеется, на спине, в какой-то незнакомой комнате. А в поле моего зрения виднеется лишь низкий каменный потолок, усеянный осколками множества зеркал; часть противоположной стены, на которой тоже что-то поблескивало; кусочек соседней стенки, которая ничем не отличалась от предыдущей, и… собственно, все. Ни светильников, ни окон в комнате я не заметил. Дверь тоже в поле моего зрения не попала, хотя, наверное, она тут была.
Что это за место? Кто меня сюда приволок?
Я наморщил лоб, пытаясь понять, что именно произошло после того, как меня располовинило, но память упорно молчала. А когда я попытался повернуть голову, чтобы осмотреться получше, то неожиданно обнаружил, что не могу этого сделать. Просто потому, что кто-то зафиксировал мой лоб железным обручем. А когда я попытался дернуться, где-то совсем рядом звякнула железная цепь.
— Вряд ли у тебя получится, — так же хмуро заметил призрак, когда я дернулся второй раз, третий, но толком ничего не добился. — У тебя на горле удавка. Железная. Просто так не порвешь.
Да? А я-то думаю, что это мне там мешает…
Скосив глаза, я различил громоздящуюся на груди темную массу, смутно похожую на туго набитый мешок. Потом перевел вопросительный взгляд на призрака и приподнял одну бровь.
— Все плохо?
— Хуже, чем ты думаешь, — подтвердил Мор, убедившись, что паниковать я не собираюсь. — Ты прикован к каменному ложу цепями. Сверху лежит тяжелый мешок. Твое тело полностью обездвижено, и здесь нет ни одного мертвеца, которому я мог бы приказать тебя освободить.
— Почему я не чувствую рук и ног?
— Потому что у тебя их нет, — так же ровно поведал призрак. — Вон, в сундуке пылятся. И даже, по-моему, еще шевелятся. Пауки оторвали их сразу, как только ты упал. А потом притащили тебя сюда и прикрутили к ложу так, что самостоятельно освободиться ты уже не сможешь.
Я нахмурился.
— Если пауки функционируют, значит, Гнор тоже уцелел?
— Увы, но да. Несмотря ни на что, он выжил.
— Я ведь ударил по нему проклятием…
— И я ударил, — резко дернулся в сторону Мор, так что на какое-то время я потерял его из виду. — Причем я выпустил в него все, что у меня было. Да и ты шарахнул так, что в пещере стало ни зги не видать.
— И он все равно уцелел? — с толикой недоверия переспросил я.
— Ну… плоть-то с него слетела, — с досадой отозвался откуда-то сбоку призрак. — Оставшись без мышц и связок, скелет рухнул на пол и рассыпался, как ему и положено. Кости раскатились, черепушка тоже куда-то делась… Но минуты через полторы они снова начали сползаться в единое целое. Примерно как у Кости, когда ты ее будишь. Поэтому довольно быстро Гнор собрал себя заново. А пауки ему в этом помогли. Тогда как от меня в этом плане помощи, к сожалению, немного.
— Насколько велики повреждения? — снова спросил я, проанализировав неприятные новости.
— У тебя-то? — переспросил Мор. — Да почти никаких… по крайней мере, сейчас. А поначалу мне пришлось любоваться на твою распиленную голову, отсеченную руку и половину ноги, которая, несмотря на отсутствие связи с телом, все еще пыталась куда-то упрыгать, пока один из пауков не перехватил ее возле самого выхода. Гнор поначалу пытался вскрыть тебе и грудную клетку. Так сказать, по горячим следам. Но остался без пальцев сразу на обеих руках и решил повременить.
Я на мгновение прикрыл глаза.
— Значит, он и впрямь сделал себя бессмертным…
— Да уж, на него в ближайшее время лучше не смотреть, — проворчал Мор, снова мелькнув у меня перед глазами. — Ходящий и гремящий костями скелет с зачатками плоти — прямо скажем, малоприятное зрелище. По-видимому, он подозревал, что проклятие у тебя живет не только в крови, и заранее к этому подготовился. У него в шкафу стоит куча банок с человеческими органами. И глаза, и уши, и даже язык… знаешь, как он ругался, когда снова смог видеть и говорить? Я такого мата даже на кладбище не слышал. После этого он тебя осмотрел, велел оторвать оставшиеся конечности, собрал воедино твою голову и, сложив останки, приковал здесь. С тех пор я его не видел.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я мельком покосился по сторонам.
Если Мор все еще здесь, значит, времени с моей «смерти» прошло немного. По крайней мере, утро точно не наступило.
— Ты успел сообщить Нардису? — осведомился я, прикидывая свои шансы на освобождение.
— Нет, — мрачно отозвался призрак. — Здесь повсюду стоят ловушки для духов. На полу, в стенах, на потолке… даже в двери! Помнишь первую лабораторию? Так вот, ловушки действуют даже на меня. Я ведь, как ни крути, всего лишь сущность. Причем ущербная. Но что самое скверное, вся моя сила сосредоточена в тебе…
— Так забери ее.
— Не могу, — снова вздохнул Мор. — У тебя в груди сидят несколько штырей, а сверху лежит огромный мешок, до отказа набитый храмовым серебром. Причем освященным серебром. Штыри глушат твое проклятие изнутри, тогда как содержимое мешка подбирает остатки снаружи. Поэтому можно смело сказать, что в данный момент я… как, впрочем, и ты… абсолютно бессилен. Без помощи извне я даже эту комнату покинуть не могу, так что в плен мы с тобой угодили практически одновременно.
Я удивленно моргнул.
Храмовые артефакты? Здесь?
А вот это и впрямь была скверная новость. Собственно храмовая магия мне не страшна, однако освященное в храме светлых богинь серебро — та единственная вещь, которая способна противостоять моему проклятию. Освященное серебро способно удерживать его в себе. И судя по тому, что Мор не смог вернуть себе силу, артефакты оказались достаточно эффективными, чтобы сдержать нас обоих.
— Поэтому я сразу и сказал: все гораздо хуже, чем ты думаешь, — снова завис надо мной призрак и заглянул в мои глаза. — Я не могу освободить тебя. Ты не можешь освободить меня. Мы в ловушке, Вилли. Кажется, Гнор сумел перехитрить нас обоих.
Я задумался.
Ситуация и впрямь выглядела на редкость неприятно. Я практически полностью потерял подвижность. Не имел возможности освободиться своими силами и, что самое плохое, больше не мог использовать свой главный козырь. Мор тоже был неспособен мне помочь — хоть и бог, однако после расщепления личности он сильно потерял в возможностях и с некоторых пор всецело зависел от меня. К тому же Гнор заранее озаботился созданием ловушек для духа. Оборудовал целую комнату, из которой невозможно вырваться. И это означало, что о существовании призрака он тоже подозревал. Быть может, Мор был в свое время неосторожен. Или же старик, когда пришел в мою пещеру, имел при себе артефакт вроде тех, что уже есть у ИСБ, способный определить присутствие потусторонней сущности…
Впрочем, даже если бы о Море никто не знал и он смог бы незаметно выбраться на поверхность, Нардис и его подопечные вряд ли сумели бы исправить положение. Напротив, в скверне они стали бы еще беспомощнее меня. И намного уязвимее. Так что в конечном итоге это даже хорошо, что никто из них не сунулся следом за мной. И еще лучше, что Мор сообразил это первым.
Но тогда что же нам остается?
Без рук и ног цепи мне не порвать. Проклятие тоже нельзя использовать… Я, разумеется, все равно попробовал, однако наружу вырвался лишь слабый дымок, который тут же впитался под мешковину.
Мор сейчас бесполезен. Спасения извне ждать бессмысленно. Никто сюда не придет. А тех, кто в теории мог бы это сделать, я и сам бы сюда не пустил.
Покрутив ситуацию так и этак, я снова открыл глаза и воззрился на неподвижно зависшего призрака.
— Когда-то ты мог управлять неживыми предметами. На кладбище, помнишь? Ты смог вселиться в статую. Сейчас эта способность нам бы пригодилась.
— Я думал об этом, — не меняя положения, отозвался Мор. — Но тогда мне понадобилась не одна сотня лет, чтобы сделать камень проклятым и заставить его подчиниться. Мы, конечно, можем попробовать… скажем, я попытаюсь вселиться в одну из цепей. Но металл — не камень. Храмовое серебро тоже свое дело делает, поэтому результаты будут очень нескоро. Прости. Мое время вышло.