— Наран, — начал он без обиняков, — я отсылаю керна-хэтана. Он сделал свое дело, и договор наш выполнен. Он свободен. Дальше мы будем действовать сами. Я холост и вряд ли успею взять жену — я это чувствую, я умру скоро.
— Государь…
— Молчи, прошу тебя. Ты должен дать мне слово, что никогда не примешь дара, который тебе пообещает Посланник. Я давал клятву лишь за своих потомков — а их у меня не будет. Ты же от нее свободен. И потому сейчас я как сын Солнца требую у тебя иной клятвы — для Солнца. Брат!
Наран в ужасе смотрел на брата. Затем вскочил, попятился и бросился прочь. Керниен ссутулился и долго сидел так неподвижно, опустив бессильные руки и глядя на далекие желтые окна дворца.
…И прошла ночь, и наступил день.
Если бы кто-то мог одновременно охватить взглядом все покои дворца, то он увидел бы, как одновременно идут из своих покоев навстречу друг другу керна-ару и Аргор. По странному совпадению они выбрали один и тот же ранний час, одну и ту же уединенную галерею над Садами, и в голове у каждого была одна и та же мысль: сегодня решающий день. Отличие было лишь в том, что Аргор шел один, а керна-ару сопровождал старый злой пес Ингхара.
Они встретились у лестницы, спускавшейся в Сады.
— Идем, — кивнул Керниен.
— Куда?
Керниен уже спускался.
— Помнишь, мы испытывали друг друга в мечном бою? В том пыльном жалком лагере?
— Да, помню. Ты хочешь снова меня испытать?
— Скорее себя. Я старею, ты — нет. Твой народ живет дольше, и ты не просто человек, — совершенно как ни в чем не бывало произнес Керниен, будто ему каждый день доводилось запросто разговаривать с богами. Или эти сыны Солнца слишком высоко себя ставят? — Я проснулся сегодня словно перерожденный. Хочу увидеть, действительно ли это знак или так, ничто.
Перерожденный. Аргор внутренне подобрался. То самое слово. Это знак. И все решится именно сегодня и сейчас.
По лабиринту тропинок и мостиков они вышли к круглой каменной площадке у хрупкого деревянного павильона выкрашенного красным и золотым. Аргор увидел мечи и наручи, стеганые куртки, у колодца — белое полотно для обтирания, на столике в павильоне — кувшины с напитками, чаши и накрытые крышками блюда. Все было подготовлено заранее.
— Развлечемся, — сказал государь, неторопливо снимая кафтан, рубаху и стягивая волосы сзади шнуром. Нуменорец тоже разделся до пояса. — Выбирай. Впрочем, для тебя любой будет легок, — показал Керниен на два прямых меча. — Если желаешь, сойдемся на наших, ханаттайских.
— Как тебе будет угодно.
— Тогда прямые.
Ингхара уселся на ступенях. Солнце еще не поднялось над стеной Садов, но было совсем светло. Оба приготовились.
— Я на перепутье. — Атака. Ответ. Проба сил.
— И что же?
Атака. Защита. Пока оба на равных.
— Я молил Солнце мне помочь — и явился ты.
Атака, блок, опять атака.
— И что?
— Ты помнишь свою клятву?
— Служить тебе мечом и разумом?
Удары посыпались чаше. Странное ощущение: как только дыхание начинает учащаться, сразу же откуда-то холодная волна, и все как обычно — никакой усталости. Не слишком честно. Надо снять кольцо, это, наверное, от него. Раньше такого не было… Атака, ответ.
— Я просил о помощи тогда. — Дышит уже чаще, но еще отнюдь не устал. На смуглых плечах заблестел пот. — Тогда я хотел собрать Ханатту в кулак, привести к покорности князей и жрецов. Я этого достиг.
— Так.
Защита. Опять защита. Атака.
— Теперь я могу отпустить тебя.
Атака. Атака. Атака.
— Стал не нужен? Как дряхлый пес?
Блок. Передавил, отшвырнул прочь и клинок, и противника.
Керниен поднял клинок вверх — знак, что хочет передохнуть Аргор опустил свой. Сердце бьется ровно, но странно гулко словно в большом пустом сосуде.
Керниен стоит, пристально смотрит на него.
— Я не настолько неблагодарен. Я хочу услышать, чего ждешь от меня ты.
Аргор коротко дернул ртом.
— Я уже говорил тебе. Я хочу, чтобы ты в благодарность помог мне строить Мой Нуменор. А значит, нынешний Нуменор должен сделаться тебе врагом.
Керниен опустил взгляд, поджал губы. Глянул исподлобья.
— Продолжим.
— Каков будет твой ответ, побратим? Или ты тоже предашь меня, как и Нуменор?
Клинок свистнул так близко, что он ощутил на шее противный холодок.
…Неудавшийся убийца хрипло дышит. Он еще жив, но скоро умрет. И это раздражает больше всего, потому что вызывает в памяти какие-то смутные, но чрезвычайно мерзкие воспоминания о каком-то собственном унижении. Но ведь этого не было…
— Последний раз — кто тебя послал меня убить? Керниен? Жрецы? Князья? Нуменорцы?
Человек отвечает не сразу, долго шевелит изорванными губами, затем не то шипит, не то каркает. «Смеется», — догадывается Аргор. Носком сапога поворачивает голову умирающего, чтобы смотрел прямо в лицо.
— Ну?
— Я сам. Не веришь? Думаешь, такая ты великая птица… чтобы за тобой владыки охотились? А чтобы… просто солдат — не бывает? — Он не то засмеялся, не то закашлялся, изо рта поползла струйка крови. — Ты был Хэлкар… легенда… меч Валар… Мы так рвались под твои знамена, так жаждали мести, когда ты погиб… Ты был наш символ, наша вера… А потом я увидел — ты Аргор, предатель… И тогда я понял: надо убить Аргора, чтобы остался Хэлкар… А теперь думаю — да живи! Оставайся предателем, вот тебе наказание. Хэлкар мертв… но его запомнят… а тебя забудут!
Это было слишком. Слишком точный и болезненный удар.
Он сам не помнил, как перерезал убийце глотку а потом жалел: ведь этот мерзавец того и хотел — быстрой смерти.
— Аргор, что с тобой?
Керниен стоит, меч в волоске от груди Аргора.
— Ты остановился, я чуть не убил тебя!
— Но я ведь уже один раз не умер! — смеется Аргор и Керниен вздрагивает, видя в его глазах алые огоньки. Впрочем, наверное, это игра света. — Продолжаем?
— Продолжаем… Итак, — удар, защита, — ты хочешь, чтобы я помог тебе строить твой Нуменор… — Защита, ответ, блок. — Я знаю наших варваров. Они живут среди нас, и нет вражды… — Дышит тяжело. — Я говорил тогда с твоими соотечественниками. Они не хотят войны. И если мы пойдем им навстречу… это же и будет новый Нуменор… и новая Ханатта. Тот самый твой Закон, который ты хотел… не сразу… Но не будет разрушения… Я готов идти к твоему Нуменору вот так. А ты — идешь со мной?
Атака. Внутри начинает подниматься черная волна. Что этот варвар понимает? Что он говорит? Он зовет его — его! — за собой?
— Нет. Это я спрошу — идешь ли ты со мной? Ханатта — твоя, Нуменор — мой. Это тебе идти за мной.
Атака. Атака. Атака.
Защита, жесткая, непробиваемая.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});